В погоне за инновациями

Вчера Фонд информационных технологий и инноваций (ITIF) обнародовал данные ежегодного рейтинга инновационности экономик стран Европы, Азии и Североамериканского региона. Среди 40 стран, вошедших в итоговый рейтинг, Россия заняла 35-е место. Отставание нашей страны от тройки лидеров – Сингапура, Швеции и Люксембурга – существенное. России удалось обойти лишь Кипр, Грецию, Бразилию, Мексику и Индию.

«В основе исследования анализ таких важных показателей, как конкурентоспособность на мировом рынке и инновационность экономики, а не просто политическая обстановка в стране и экономические показатели», – пояснил президент ITIF Роб Аткинсон. При составлении рейтинга ITIF использует достаточно сложную систему оценок по 16 комплексным показателям. Лишь по одному из них – уровню высшего образования – Россия заняла первое место. Зато по всем другим параметрам мы в числе отстающих. В частности, по активности венчурного инвестирования Россия оказалась на 28-м месте.

Впрочем, независимые эксперты не считают провальной деятельность национальной венчурной индустрии, в которой достаточно успешно развиваются несколько десятков компаний и фондов. Таких, как Almaz CP, «Финам», «Альянс-Росно» и, пожалуй, самый крупный из них игрок – компания с государственным участием – ОАО «Российская венчурная компания» (РВК). Несмотря на то что история деятельности этих фондов насчитывает всего пару лет, за это время ими были сформированы и действуют по всей стране около 30 мощных фондов, каждый из них развивает по несколько перспективных инновационных проектов. Так, компания РВК на сегодня управляет четырьмя фондами с инвестиционным портфелем из 13 уникальных инновационных проектов в 8,5 млрд. руб. При этом больше половины суммы внесено частными инвесторами.

На начальном этапе любой венчурный фонд демонстрирует достаточно низкую, а подчас даже отрицательную доходность потому, что управляющей компании необходимо выплачивать вознаграждение за управление фондом. Эти средства берутся из зарезервированного капитала. Кроме того, практика показывает, что в любом портфеле часть инвестиционных проектов оказывается менее эффективной, чем планировалось. Такие инвестиции приходится списывать. К тому же не все фонды обязательно приносят прибыль.

Классическое соотношение успешных и неудачных проектов в венчурном инвестировании описывается правилом «3-3-3-1», в соответствии с которым из 10 проинвестированных компаний три оказываются неудачны, три умеренно доходны, три приносят высокий доход и только одна, как правило, дает сверхвысокую прибыль. На отрицательную доходность влияют и макроэкономические факторы, и показатели деятельности инвестируемых компаний. Таким образом, ориентация на текущую прибыльность в краткосрочном периоде не может служить критерием, определяющим деятельность фонда. Гораздо важнее иметь в виду, что промежуточная доходность венчурного фонда не является объективной характеристикой его будущей итоговой доходности. В частности, Национальная ассоциация венчурного капитала США, публикуя ежеквартальную статистику по доходности венчурного капитала, указывает в ней как годичный индекс доходности, так и трех-, пяти-, десяти- и двадцатилетний, позиционируя последние как наиболее релевантные показатели.

С учетом этого независимые эксперты позитивно отзываются о деятельности ведущих игроков национальной венчурной индустрии, считая ее важным условием перевода отечественной экономики на инновационные рельсы. Учредитель издательства «Корпоративные издания», издатель журнала The AngelInvestor Давид Цителадзе говорит о том, что у России остались считанные годы для того, чтобы «сесть в навсегда уходящий поезд, на котором можно попасть в группу стран с развитой инновационной экономикой». «Мы потеряли 20–30 лет, в течение которых надо было заниматься этой работой. В противном случае мы будем обречены веками торговать сырьем. Можно по-разному оценивать итоги венчурных инвесторов, однако фактом остается то, что механизм инвестирования в инновационные проекты реально заработал», – подчеркнул Цителадзе. По его словам, сейчас в стране есть всего две структуры, которые обеспечивают запуск венчурных проектов: Роснано и РВК.

«Частные инвесторы, компании готовы сегодня осуществлять рисковые проекты только при поддержке государства, а в условиях кризиса венчурное инвестирование в принципе может существовать только в форме частно-государственного партнерства. Сегодняшняя ситуация очень волнительна, ведь свернуть инновационную активность очень легко одним неуклюжим движением», – считает Цителадзе.

С ним солидарен профессор Александр Рыжов, работающий в Силиконовой долине в инвестиционном венчурном фонде B-Global Partners. «Технологическая экономика, о которой много лет говорят первые лица России, невозможна без венчурной индустрии. При этом надо понимать, что венчурная индустрия – специфический бизнес, к которому неприменимы метрики из ритейла или нефти, или другого бизнеса», – подчеркивает Рыжов. Он ссылается на пример США, где венчурная индустрия складывалась десятилетиями. При этом было опробовано много моделей, сделано немало ошибок, но именно работа в этом направлении вывела американскую экономику на первое место в мире. «Прогресс, достигнутый в России за последние три года, тоже не имеет аналогов. Сегодня в отечественной венчурной индустрии собраны профессиональные кадры, которые пытаются адаптировать к российским условиям все лучшее, что есть в мире», – говорит ученый.