Наталия Ростова -Федор Викторович, насколько обоснованы опасения адвоката семьи Кунгаевой?
- Опасения адвокатов потерпевшей стороны мне представляются безосновательными. Никто не собирается отдавать Буданова в руки военных. Психиатрическая экспертиза военнослужащих подразумевает участие в ней как военных психиатров из Центральной судебно-медицинской лаборатории Минобороны, так и гражданских специалистов из нашего центра. Кроме того, председатель экспертной комиссии всегда лицо гражданское, поэтому неверно говорить о том, что экспертиза может быть использована военными в своих интересах.
Психические расстройства бывают хроническими, а бывают и временными - порой они протекают в течение нескольких минут. В таком случае подозреваемый, доставленный на психиатрическую экспертизу, производит впечатление вполне здорового человека. Поэтому помимо обследования подэкспертного, специалисты обращаются к материалам уголовного дела и на основании ранних показаний обвиняемого и показаний свидетелей дают заключение о психическом состоянии человека на момент совершения преступления. Так что в случае полковника Буданова без привлечения военных нам никак не обойтись - именно они расследовали это дело.
Что же касается поспешности с проведением экспертизы, то это не так. По предварительным данным, она состоится не раньше сентября.
- А есть ли какие-то особенности судебно-психиатрической экспертизы участвовавших в боевых действиях и вообще военнослужащих?
- Особенности, конечно, существуют. Одна из главных - в том, что, проводя экспертизу военнослужащих, мы не можем обойтись без участия военных специалистов. Я приведу один пример. К нам на экспертизу попал кадровый офицер, который во время дружеской вечеринки зверски убил своего давнего друга. Было известно, что непосредственно перед совершением преступления обвиняемый выпил немного водки и на какое-то время полностью потерял контроль над собой, а после не мог вспомнить ни своих действий, ни вообще происходившего вокруг. Эксперты долго не могли прийти к единому мнению, пока не обратились за консультацией к военным. Оказалось, что этот офицер работал с ракетами, в топливе которых есть некий компонент, способный долго оставаться в организме, а при взаимодействии с алкоголем вызывать психические расстройства разной степени тяжести - вплоть до вспышек безумия.
- Существуют ли специфические диагнозы для этой категории пациентов?
- Война - это стресс, человек постоянно находится в неестественной для него обстановке, когда ему приходится убивать и самому подвергаться риску быть убитым. Он постоянно ощущает сильное психологическое давление, видит, как гибнут его товарищи, кровь, искалеченные тела, все это не проходит бесследно. Добавьте к этому действия противника. И в первой и во второй чеченских кампаниях известны случаи издевательств над пленными солдатами. Военнослужащие видят последствия этих действий, что подсознательно или осознанно вызывает желание отомстить. Все это вместе приводит к возникновению так называемого посттравматического стрессового синдрома. В мирной жизни такие расстройства являются скорее исключением, а на войне - увы, правилом.
Речь идет не о физической, а о психологической травме. Впервые о посттравматическом стрессовом синдроме заговорили американцы после вьетнамской войны, и тогда он получил название "вьетнамский синдром". Он может быть "афганским", "чеченским" и каким угодно - от названия войны суть явления не изменяется. Стресс в совокупности с другими переживаниями откладывается в сознании на очень длительное время, и человек при каких-то иных стрессовых ситуациях или дополнительных нагрузках может выдавать временные или более затяжные болезненные реакции. Это могут быть тяжелые сновидения, в которых человек возвращается на поле боя или в плен. Могут быть и срывы, толчком к которым может послужить все, что угодно - от алкоголя до кинофильма о войне. И объектом таких срывов может стать любой, кто находится поблизости - член семьи или просто прохожий. В такие периоды человек не в состоянии в полной мере контролировать эту взрывную реакцию. Вот такие расстройства, пожалуй, и можно назвать специфическими.
- Наверняка в вашем центре проходили экспертизу участники обеих чеченских кампаний. Существуют ли какие-то отличия в том, как проявляется "чеченский синдром" у ветеранов первой и второй войн?
- Едва ли стоит говорить о каком-то отличии. По сути своей, как я уже говорил, "чеченский синдром" ничем не отличается, скажем, от "вьетнамского". Однако стоит отметить, что в психотравматическом плане, первая чеченская кампания оказалась более разрушительной. Воздействие на человека стрессовой ситуации особенно тяжело, если он морально подавлен и не чувствует поддержки со стороны окружающих. Примерно такую картину мы наблюдали на первой чеченской войне. Неразбериха и бездарное командование приводило к тому, что солдаты по несколько дней оставались без воды и продовольствия, а иногда их и вовсе бросали на произвол судьбы. Кроме того, в обществе первая чеченская кампания была крайне непопулярна. В результате у военнослужащих складывалось впечатление, что война эта неправая, что Родина от них отвернулась и все жертвы напрасны. В таких условиях посттравматический стрессовый синдром может проявиться у большего количества военнослужащих.
Вторая кампания в этом плане выгодно отличается от первой. Понятие "победа любой ценой" больше не будоражит умы генералов, солдат берегут, снабжение армии на уровне, да и общество не устает повторять, что наше дело правое и Родина гордится своими сынами. Сегодня в Чечне солдаты воюют только с врагом, чувствуя за спиной поддержку командиров, общества и страны. Вне всякого сомнения, среди ветеранов второй чеченской войны будет намного меньше людей, пораженных "чеченским синдромом".
Роман Уколов
Мнение адвоката Юрия Буданова Анатолия Мухина
-АНАТОЛИЙ МИХАЙЛОВИЧ, когда и как Буданов будет доставлен в Москву?
- Вопрос этот еще не решен, им сейчас занимается Минюст и суд. Думаю, решение может появиться на следующей неделе. Как его адвокат я считаю, что отправлять полковника в общем вагоне нецелесообразно. Кроме того, если его этапируют обычным порядком, время на дорогу может занять месяц.
- Кто войдет в экспертную комиссию по освидетельствованию психического состояния Буданова?
- Пока это тоже неизвестно. В нее должны войти как минимум три эксперта. Суд вынес определение о том, что экспертиза будет проводиться в лаборатории Минобороны при институте имени Сербского. Ясно лишь, что экспертизу проведут сотрудники лаборатории, назначенные ее руководством, и сотрудники института. Это будет комплексная психолого-психиатрическая экспертиза. Если результаты экспертизы подтвердят результаты ростовской (предыдущая экспертиза проводилась в областной психиатрической больнице - Прим. ред.), то возможной станет переквалификация статьи, которую моему подзащитному сегодня вменяют: со статьи 105 (умышленное убийство) на статью "убийство в состоянии аффекта". Последняя предусматривает более мягкие меры наказания: до трех лет лишения свободы. 105-я же предусматривает от шести до пятнадцати лет.
- Единственная ли это экспертиза, которая будет проведена в Москве?
- Нет, судом назначена еще одна судмедэкспертиза. Она назначена потому, что суд расширил круг вопросов, который ставится на решение этой экспертизы. Предыдущая, проведенная в
124-й ростовской армейской лаборатории, не дала четкого ответа на ряд вопросов. Нынешней, например, предстоит уточнить, наступила ли смерть Эльзы Кунгаевой в результате удушения ее полковником или по вине его подчиненных, нанесших ей телесные повреждения. Экспертиза будет проведена в Минздраве на основе документов, имеющихся в материалах дела.
