Парадоксальная мечта

Татьяна Бек

1. В уходящем году я чего только не читала! Как наиболее интересные книги назову роман Валерия Попова "Третье дыханье", печатавшийся в "Новом мире", и повествование Афанасия Мамедова "Фрау Шрам". Обе вещи - о неотдалившейся современности, но художественно дистанцированные. Из поэтических книг выделю "Разговоры с Богом" Геннадия Русакова. А больше всего мне запомнился в который раз "просто так" перечитанный Лесков (слава тебе господи, выдался месяц свободного времени) - его хрестоматийные повести и новеллы, в язык коих всем нам полезно погружаться, как в целебную воду.

2. В наступающем году ничего принципиально небывалого в законах чтения и в беззакониях чтива не предвижу. Останется в моде мемуарная сплетня, стиховой стеб, болтливый детектив. Серьезная аудитория будет по-прежнему сосредоточена на литературе "нон-фикшн": автобиографический документ, эпистолярий, эссеистика. В связи с некоторыми изменениями в политическом пейзаже возрастет актуальность классической сатиры (в частности, высмеивающей "карасей-идеалистов" и, шире, либералов-подхалимов) Салтыкова-Щедрина... Да, чуть не забыла. Надеюсь, что скоро читатель с радостью откроет для себя новый роман замечательной писательницы Светланы Шенбрунн, которую мы помним по "Розам и хризантемам", - я его только что прочла в рукописи. Блеск!

Андрей Битов

1. Я целый год болел и боролся за жизнь, а не за литературу. Вроде бы справился с этим вопросом.

Рассчитывал справиться и с пропущенным в чтении, но у меня все время складывалось впечатление, что я уже до начала знаю, в чем там дело. Так что меня больше тянуло перечитывать, чем читать. Но это так далеко от сегодняшнего дня - это Золотой век, он меня и поддерживал в болезни и в духе. Был рад, что Букеровскую премию получил человек - Рубен Давид Гонсалес Гальего, на книгу которого я писал еще внутреннюю рецензию в журнале, потом - предисловие. Так что и я в этом поучаствовал. К сожалению, такой же степени подлинности вещи мне пока не попадались.

2. Мне кажется, пока что будет развиваться внутренний застой, люди все больше будут смотреть телевизор, кто помоложе - сидеть в интернете. Но одновременно пошла наконец дифференциация книжного рынка, при которой образуются более элитные и узкие группы потребителей. Это как в музыке. На хорошего исполнителя всегда придет публика, какой бы сложной музыка ни была. И читатель постепенно разделяется на квалифицированного и неквалифицированного, "дорогого" и "недорогого". Так что, надеюсь, не тираж и успех автора будут доказывать качество текста.

Андрей Волос

1. Из того, что было прочитано и вспоминается с радостью, прежде всего назову последнюю часть романа Александра Кабакова "Все поправимо", опубликованную в "Знамени". Этот текст мне очень понравился, несмотря на его кажущуюся простоту. Был еще я на Форуме молодых писателей в Липках, там был такой парень Александр Карасев и произвел очень хорошее впечатление.

2. От литературы я ничего особенного не ожидаю, потому что литература - процесс медленный, и серьезные литературные произведения появляются крайне редко. А вся та байда, которая происходит, - вещь в каком-то, онтологическом, наверное, смысле, необходимая. Хотелось бы, конечно, прочитать что-нибудь, сравнимое с рассказом Дмитрия Новикова "Муха в янтаре", оставившим у меня очень сильное впечатление. Но это было еще в 2002 году...

Дмитрий Галковский

1. Прочитал "Опыты" Монтеня. Первая стадия индивидуализма - это конструирование дефектной личности. Любой актер скажет, что легче всего играть пьяного. Поэтому первая роль, сыгранная европейской индивидуальностью, - роль юродивого. Яков, "Король Неаполитанский", в ХV веке вступал в города, работая "под психического" - впереди роскошной свиты и армии несли парашу, в которой сидел Яков: рубище на голом теле, безумный взгляд. Подобная PR-акция производила на жителей неизгладимое впечатление. Отморозка запоминали надолго и предпочитали беспрекословно выполнять все его приказания.

Монтень - это переход от юродства к кокетству. Кокетство Монтеня еще достаточно неуклюже, все мысли сопровождаются монотонным рефреном: "я некрасивый, я необразованный, у меня больные почки, моя книга составлена из ворованных мыслей и т.д.". Кроме того, кокетство по-детски наивно. Например, Монтень хвастается блестящим воспитанием и доходит до раблезианского гротеска: усилиями его отца не только он сам, но и все крестьяне в округе начали говорить по латыни.

2. Что читать в будущем году - не знаю, но хотелось бы пожелать нашему обществу побыстрее завершить переход от культурного уровня "Неаполитанского Короля" хотя бы к Монтеню.

Эргали Гер

1. Летом я запоем прочитал 12 книг Сергея Лукьяненко. Не все запомнились, но, к примеру, "Ночной дозор" и "Дневной дозор" мне очень понравились! Еще запомнилась "Школа" Владимира Козлова - очень сильная проза. А из поэзии - стихи покойного Миши Дидусенко.

2. В следующем году, поскольку политика кончилась, вообще буду читать! Обязательно - Пелема Г. Вудхауза. Как-то тут в ночном клубе сидел - и молодые люди, лет по 18-20, за соседним столиком как раз его обсуждали. Даже спорили: чей перевод лучше? Сошлись, по-моему, на том, что самый лучший все-таки - Натальи Леонидовны Трауберг.

Сергей Есин

1. Мне трудно сказать за весь год. А что касается ощущений последнего времени, то большое впечатление на меня произвели, конечно, в первую очередь удивительные мемуары Анны Василевской, напечатанные в "Новом мире". На самом деле просто случайность, что они напечатаны именно там, в журнале, которым заведует ее сын. Она ведь писала воспоминания только для детей и никогда не думала, что эта книжка станет объектом пристального внимания широкого читателя. Это удивительные мемуары, написанные о деревне простым словом и слогом русских людей, которые никогда не занимались такой рафинированной вещью, как писание и писательство. Второе, что меня заинтересовало, - поразительные записки Солженицына о писателях. Где он с присущей ему внутренней силой высказывает то, что мы даже не позволяли себе сформулировать, - например, о Василии Гроссмане, да и о других писателях.

Еще о чем я в последнее время раздумываю - странный и притягательный роман Анны Козловой "Открытие удочки", напечатанный в альманахе "Литросс". Кроме того, мне нравится, что делает с писателями (тщательно формулируя, кем они себя представляют) такой лексикограф, как Вячеслав Огрызко в том же "Литроссе".

2. Актуальной будет документальная, мемуарная и дневниковая литература. Происходит это потому, что та литература, которую мы называем художественной, за последнее время совершенно дискредитировала себя в глазах читателя. Во-первых, своим как бы знанием, как эту самую литературу надо писать, а во-вторых, несмотря на это знание, - низким уровнем. И все-таки я надеюсь, что появится произведение, способное привлечь и удержать внимание читателя, причем произведение художественное.

Римма Казакова

1. Лично я читала Мишеля Уэльбека, которого мне порекомендовал читать мой сын, ибо он в отличие от меня следит за появляющейся прозой. Я считаю, что это серьезная проза, глубокая, не вторичная, неконъюнктурная, не публицистика и не скучная романистика, а что-то, что имеет отношение к настоящей жизни в мире и к осмыслению ее с позиций знания об этой жизни. А что касается всего остального, то я, как и многие из нас, дезориентирована и не читаю, что попало. Зато перечитываю. Последнее время очень увлеченно перечитывала Достоевского - моих любимых "Братьев Карамазовых" - и пыталась понять, что же происходит в нашей жизни с позиций того, как глубоко думал о человеке наш великий классик.

2. Я никогда не живу по плану. Сейчас у меня вышла книга стихов, я начала писать новые - и это больше всего меня увлекает: пытаюсь не закрывать в себе эти клапаны, из которых вырываются строки. Вот, например: "В обыденном мире все чаще / по логике жизни простой / я плачу от строгого счастья, / встречаясь с людской добротой. / Ни пафоса нет тут, ни позы - / есть что-то от странной вины┘ / Любовь, / осуши эти слезы! / Их много. И нет им цены". Стихи эти я посвятила Сергею Филатову. Для поэта самое печальное - когда не пишется. Потому что стихи - это познание себя на каждом новом этапе жизни. И это для меня самое важное.

Эдуард Лимонов

1. Читаю постоянно - издатели дают мне книги, "Ультра.Культура", "Ad Marginem". Читал, к примеру, книгу Дмитрия Старостина "Американский ГУЛАГ", "Антологию современного анархизма и радикализма", выпущенную под редакцией Алексея Цветкова. Английские и французские книжки читаю - сейчас, например, иллюстрированный сборник об антиглобализме "We are everywhere", то есть "Мы - везде". Я только романы не читаю - мне лень, не люблю.

2. Что касается того, что нужно читать, - я думаю, документальные книги. По истории, по мирозданию, что ли. Главное - чтобы это были документальные вещи, не надуманные. Не исторические романы (отвратительный, считаю, жанр!).

Юрий Мамлеев

1. Первая книга, которая в этом году произвела на меня глубочайшее впечатление, - это книга Евгения Головина "Приближение к Снежной королеве", вышедшая в "Арктогее". Это сборник эссе, интерпретирующих необычные и малоизвестные в России стороны европейской культуры и духовности. Книга уникальная - по глубине и мастерству изложения ей нет аналогов в русской литературе. Это станет очевидным каждому, кто не сочтет за труд ее прочитать. Поскольку любой читатель, даже неподготовленный, получит эстетическое наслаждение - не говоря уж о метафизическом.

Вторая важная книга из прочитанных мной - сборник стихов Леонида Губанова "Я сослан к музе на галеры", выпущенный издательством "Время". Это поэт, рано ушедший, он был популярен в Москве 1960-1970-х годов, и вот его стихи наконец более или менее полно опубликованы. Совершенно ясно, что Губанов является одним из самых лучших поэтов России второй половины ХХ века.

2. Я ожидаю новых замечательных книг от Владимира Сорокина, Виктора Пелевина. И это понятно: я люблю этих авторов! Кроме того, у меня есть, может быть, необычное пожелание - чтобы появилась книга (скорее всего она не будет понята сразу, не станет, конечно, бестселлером), рассчитанная на восприятие будущей России, России в становлении. Это парадоксальная мечта, но парадоксы встречаются в нашей жизни на каждом шагу. К тому же хочу отметить, что эта предполагаемая книга, на мой взгляд, должна принадлежать традиционному реализму, а не авангарду.

Александр Проханов

1. Я прочел за последнее время две книги, которые мне предложили мои друзья из "Ad Marginem" (они, кстати, единственные, получается, мои "библиотекари"!). Это книга "13 опытов о Ленине" - сборник Славоя Жижека, такого словенского нового модерниста. Прочитал я ее, честно говоря, с гигантским трудом - потому что это, конечно, сложнейшая философская заумь, но я, однако ж, пробрался сквозь нее к основным смыслам. И я в восторге от того, что на Западе есть люди с таким уровнем мышления, а здесь, на Востоке, есть силы, которые пытаются абсорбировать эту новую левую ленинскую идеологию.

Вторая книга - триллер Елены Трегубовой "Байки кремлевского диггера", который показался мне интересным и близким по замыслу и по задачам. Книга не без блеска вскрывает всю фантасмагорию внутренней кремлевской закулисной жизни.

2. Поскольку политика сейчас плотно забетонирована и все вязнет в этаком густеющем бетоне, все, что будет реализовано в недрах официальной культуры, будет невыносимо цензурировано, скучно и бледно. Поиск реального скандала и откровения будет смещаться все больше в сторону оппозиционной литературы. Культура, если она есть, тонко чувствует мертвечину и косность, реагирует на среду складывающегося "духовного централизма".

Я лично буду внимательно следить за книгами протестного направления. Оно может быть и абсолютно нигилистическим, тотально отвергающим довлеющую страшную матрицу, а может быть и своего рода дзеном, пытающимся проколоть тончайшее отверстие на другую сторону этого духовного монолита, вырваться из текущего отвратительного мироздания. Ну и, кроме того, я, конечно, буду следить за собственными текстами, рождающимися сейчас на моем столе.

Асар Эппель

1. Я разные книги читаю, причем не с начала до конца, а то тут, то там, как многие из нас, наверное, читают. Из запомнившихся хороших книг - "Мемуары" Эммы Герштейн. Сейчас дочитал хорошую книгу Афанасия Мамедова "Фрау Шрам". Прочитал Алексея Баташева "Баташ" и замечательные книги Феликса Канделя, по-моему, выдающегося писателя, романы "С того дня и после" и "Не прошло и жизни".

2. Лично я с нетерпением жду появления новой книги Александра Кабакова.