0
5238
Газета Печатная версия

21.03.2019 00:01:00

Старые юноши, юные старухи…

Инна Шульженко: иной взгляд на Париж

Кира Сапгир

Об авторе: Кира Александровна Сапгир – прозаик, поэт, журналист.

Тэги: проза, россия, франция, париж, эмиграция, искусство


проза, россия, франция, париж, эмиграция, искусство Главное действующее лицо – сам Париж. Константин Коровин. Бульвар в Париже. 1912. Саратовский государственный художественный музей им. А.Н. Радищева

Париж по праву принадлежит писателю-пришельцу больше, чем любая точка на карте.

И действие дебютного романа Инны Шульженко протекает в Столице Столиц – Столице Ста Лиц – Париже.

Инна Шульженко – литератор и журналист. Окончила факультет журналистики МГУ. Свою литературную карьеру начала с публикаций в журналах «Юность» и «Огонек» – писала очерки и эссе, посвященные литературе, культурологии, моде.

С 1999 года Инна Шульженко живет в Тарусе, откуда в ноябре 2014 года приезжала на три года в Париж. «Я приехала на поезде Москва–Париж – сопровождала старую таксу, которой по возрасту врачи запретили авиаперелеты», – иронизирует писательница. На самом деле она прибыла в Париж, чтобы (по заказу из Москвы) писать серьезное социологическое исследование.

И тут, в Париже, как-то нежданно-негаданно начал писаться роман. Он, по словам автора, возник «в ночное одночасье в волшебном кристалле – или персональном философском камне» и затем писался все три ее парижских года. И вот перед читателем объемистый том в твердом переплете, озаглавленный «пастернаковским» ремейком. На обложке ночное кафе; за столиком припозднившаяся парочка. На последней странице обложки лицо автора, словно с портрета кубиста, громадные очки, а глухое одеяние, черный монашеский платок, как у боярыни Морозовой с картины Сурикова… Такова Инна Шульженко – «иностранная» Инна.

Книга Шульженко – результат променадов по «вечному» городу, посиделок в кафе; на открытой террасе, где она наблюдает, как по тротуару тянется нескончаемая процессия силуэтов. И о каждом она придумывает сказку либо историю. Герои историй – старые юноши, юные старухи, фокусник, кукольник, чучельник, цирюльник, топ-модель, а еще мадам Виго – дама былых времен:

«Мадам Виго, миниатюрная дама семидесяти с лишним лет, научилась радоваться ежедневному ритуалу следующих друг за другом событий, как радуются дети ежедневному повторению одной и той же сказки, которую они уже знают и которую можно не бояться...»

Пересказывать сюжет романа – то же самое, что пытаться пересказать сон, в котором все только что выглядело логично, а наяву неудержимо разлетается на радужные чешуйки.

Непросто угадать связь героев между собой, распутать прихотливую вязь сюжета. Главы и главки сменяют друг друга, один персонаж спешит сменить другого, чтобы вернуться к первому пять-шесть главок спустя. Одинокий юноша – Дада – проходит виртуальный искус у террориста. С опасной тропы его уводит Марин (кажется, русская студентка). Величавая бабушка топит в сиреневом сиропе белые спелые груши – внуки созерцают священнодействие. Пойманному «багдадскому вору» на рыночной площади отрубают руки. Отрубленные кисти валяются на плахе. Но, к счастью, есть некая Карусель (уж не в саду ли Тюильри?), способная, как во сне, повернуть реальность вспять. Двинулась Карусель, разомкнула цепь – и – о счастье! – руки целехоньки!

И, конечно же, главное действующее лицо – сам Город.

10-14-11_o.jpg
Инна Шульженко. Вечность во
временное пользование.
 – М.: Лайвбук, 2018. – 624 с.

В книге Инны Шульженко словарный диапазон – от старинных слов типа «багряница» либо «побасенка» вплоть до словечек интернетного сленга, уличного жаргона, а то и матерной фени (не зря книга целомудренно одета в целлофановую пеленочку-пленочку со смешным предостережением «Содержит нецензурную лексику»).

В ярмарочном пространстве современной литературы, населенном пестрой толпой жонглеров и фокусников, механическое пианино построений пост-модерна, высосанное из авторучки дамское чтиво служат печальным доказательством того, что подлинность культуры, увы, ныне планомерно исчезает с литературных витрин Европы. Оттого для читателя книга Инны Шульженко, ее стиль и лексическое богатство стали подлинно живой водой!

Завораживает журчание речи-ручья:

«Если однажды вам надоест земное, слишком земное притяжение к кому-либо или чему-либо и получится так, что поймете вы это, находясь в Париже, знайте: от маленькой безымянной площади, где весь январь стоит изначально слегка изумленная подшофе новогодняя елка, и от нее, как от Рождественской звезды, лучатся во все стороны семь улиц, около полуночи, оставив щедрые чаевые субботнему официанту...»

Для парижанина-старожила Инна Шульженко, конечно же, неофит. И Париж, созданный ее воображением, с реальным имеет мало общего. Но до чего же душиста (без кавычек) ее проза-поэзия, где нежно переливается перламутр сфумато.

Невзирая на солидный объем, книга оставляет ощущение пьесы для камерного ансамбля. И если для читателя важна концовка, то этот текст не для него. Ведь роман «Вечность во временное пользование» – экзистенциальная прогулка в никуда, а концовка сворачивается струйкой лимонада в тертом миндале.

Все же постараемся быть беспристрастными. Этой словесной вязи не всегда хватает парчовой плотности. Здесь не жемчужная россыпь, но скорее игра в бисер.

Читая роман «Вечность во временное пользование», хочется разгадывать внутренний мир самого автора – очаровательно сложный. И чтобы получить по нему путеводитель, автор статьи обратился к автору романа с парой вопросов.

– Кем вы себя считаете? Денди – либо все же немного снобом?

– Если следовать предложенной вами дихотомии, я тогда денди, которые в ХХI веке – фрики. Ну да, я – фрик.

– Читая вас, члены Высшей лингвистической лиги наслаждаются, втянув ноздрями аромат поистине изящной словесности. Однако вспомним основные правила, что заповедал нам безукоризненный денди Джорж Браммелл: «заметная незаметность» (conspiсuous inconspiсuousness), продуманная небрежность костюма. Так вот – не слишком ли кидается в глаза ваша рафинированность? Или все же – красоты много не бывает?

– Спасибо лиге. Роман полифоничен – есть там и низкая лексика, и сознательные упрощения структуры, и они вполне отвечают правилам необходимой небрежности и отрицают армейские требования чужих представлений о должном. Но – да: красоты много не бывает, она вообще исчезающая химера – птица Сирин, Феникс, Алконост… Будем же усердно охранять наш заповедник, где она еще водится. 

Париж


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Макрон готов обсуждать с Путиным возможности деэскалации в Украине...

Макрон готов обсуждать с Путиным возможности деэскалации в Украине...

Юрий Паниев

Европарламент первым в мире одобрил закон об искусственном интеллекте

0
1117
В Венесуэле предстоят выборы в условиях жесточайшего кризиса

В Венесуэле предстоят выборы в условиях жесточайшего кризиса

Дмитрий Морозов

Мадуро срочно ищет деньги и способ избежать протестного голосования

0
2696
Региональная политика 11-14 марта в зеркале Telegram

Региональная политика 11-14 марта в зеркале Telegram

0
1132
Зачем химику Кант

Зачем химику Кант

Андрей Мартынов

О философии вне философии

0
1217

Другие новости