0
5390
Газета Наука и технологии Интернет-версия

26.12.2012 00:00:00

Бумажный носитель

Тэги: история, литература, фотография


история, литература, фотография Альбрехт Дюрер. Художник, рисующий лежащую женщину. Гравюра из трактата «Четыре книги о пропорциях», 1535.
Иллюстрация из рецензируемой книги

Эллины не различали понятий видеть и знать. Впрочем, сегодня философы заговорили о возвращении «власти визуальных образов и средств коммуникации над общественным сознанием». (см. «Проективный философский словарь» / Под ред. Г.Л.Тульчинского и М.Н.Эпштейна. – СПб., 2003). Видеократия вырастает из социально-культурной ситуация, при которой «онтологическая проблематика переводится в план анализа визуальных образов» (там же). В сегодняшний «Бумажный носитель» подобрались книжки как раз об этом – о цивилизации визуальных образов.

КАК ПО МАСЛУ!

Бергер Дж. Искусство видеть / Пер. с англ. Е. Шраги. – СПб.: Клаудберри, 2012. – 184 с.

Запутанность процесса потребления человеком образов ошеломляет. Ведь что-то же заставляет нас покупать открыточки с репродукцией «Мадонны в скалах» Леонардо да Винчи и пропускать мимо глаз – а, значит, и мимо мозга, – отправляя в мусорный бачок не глядя, глянцевых фурий на рекламе нижнего белья. Что? Свою гипотезу и предлагает Джон Бергер. Книга написана 40 лет назад, в 1972 году. А как будто pro нас сегодняшних.

Почитайте любую, почти искусствоведческую работу, рецензию – уж точно любую – на художественную выставку: «картина дышит, как организм»; «и многое для верного понимания зависит от нашей настроенности на прием пульсирующей архетипической волны, исходящей от вещи…»; «в самой ритмике слышится сильное многоголосие хора…» и проч. Все, что угодно, только не собственно визуальность. Где здесь картина, где визуальный образ? Его нет. И Бергер с первой же строки объясняет этот парадокс: «Зрение первично по отношению к речи. Ребенок уже видит и понимает, хотя еще и не умеет говорить. Но зрение первично и в ином смысле. Понимание нашего места в окружающем мире формируется именно благодаря зрению; мы объясняем мир словами, но слова ничего не могут поделать с тем фактом, что мы этим миром окружены».

Лирика – кто-то скажет. Но вот естественно-научный факт в подтверждение утверждения Бергера: уже к 9–11-й неделям человеческий эмбрион двигает глазными яблоками.

Сам же Бергер дает и очень компактное описание «устройства» «Искусства видеть», а заодно и инструкцию по его применению: «Книга состоит из семи пронумерованных эссе. Их можно читать в любом порядке. Четыре из них используют и слова, и изображения, три – только изображения. Эти чисто визуальные эссе (о способах видеть женщину и о некоторых противоречивых аспектах традиции масляной живописи) призваны поднять не меньше вопросов, чем эссе словесные».

Итак, эссе словесные. В эссе № 1 – речь об изменении статуса оригинала произведения живописного искусства (но не только его) с развитием принципа репродукции: уникальность оригинала теперь только в том, что это лишь оригинал репродукции. Ценность оригинала теперь только в том, чем он является (оригиналом), а не в том, что он говорит. Отсюда – типичное внутреннее суждение современного посетителя художественного музея о картине: «…она подлинна, а потому прекрасна!». Содержание картины при этом скукоживается в специфическое состояние, называемое – контент. Теперь, если угодно, надо расшифровывать специально содержание контента.

Замечу, кстати, что нечто подобное, можно сказать о библиофильских коллекциях – частая ремарка на букинистических форумах: «Нужен оригинал. Копии не предлагать!».

Интереснейшее эссе № 5 – о масляной живописи. Начало XV века в Северной Европе – время, когда впервые начали писать масляными красками. 1500–1900-е годы – эпоха традиционной масляной живописи. Этот период совпадает с эпохой развития открытого художественного рынка: «Способ видеть мир, обусловленный новым отношением к собственности и обмену, нашел свое визуальное выражение в масляной живописи – и в любой другой форме визуального искусства это было бы невозможно». В общем, масляная живопись – «прежде всего это вещи, которые можно купить и которыми можно обладать». Масляная живопись обращается – отсылает зрителя – к осязанию; придает изображению материальность.

Сама же эволюция масляной живописи – хорошая иллюстрация к теме влияния информационных технологий на формы искусства: «…Основы ее традиционного мировидения были подорваны импрессионизмом и низвергнуты кубизмом. Примерно в то же время место масляной живописи как главного источника визуальных образов заняла фотография». Тут уже не отвертеться от разговора об образах в рекламе.

А вот эссе о рекламе (эссе № 7), пожалуй, все-таки устарело. Много банальностей. Вот так хотя бы: «…эти образы принадлежат текущему мгновению, но говорят о будущем…»; «Стремление вызвать зависть – вот что лежит в основе гламура. И реклама – это производство гламура» и т.п. Впрочем, как заметил Эрих Мария Ремарк, банальностью делает ту или иную вещь только ее несомненная истинность.

ПРОСВЕТЛЕННАЯ ОПТИКА

История фотографии с 1839 года до наших дней. Собрание Дома Джорджа Истмена / Пер. с англ. Л.А.Борис. – TASCHEN/ АРТ-РОДНИК, 2010. – 766 с.

Ничем не замутненное наглядное пособие по визуальной антропологии. В сдержанном американском стиле. Образцовый краткий курс истории самого массового из искусств – фотографии. Одновременно – идеально хронологически структурированный путеводитель по самому авторитетному в мире собранию, посвященному фотографии, – собранию Дома Джорджа Истмена (насчитывает 400 000 экспонатов).

Полиграфический стандарт издательства TASHEN, как всегда, впечатляет: этот «кирпич», раз взяв его в руку, уже не хочется возвращать на книжную полку. Тяжеленький, гладенький, толстенький и при этом – вполне компактный; и при этом – корешок не трескается, не ломается, даже если раскрыть эти, почти 800 страниц мелованной бумаги, в разворот, на 180 градусов.

«Фотография – это тайна о тайне», – заметила однажды американка фотограф Дайан Арбус. Проживи Пушкин еще хотя бы два-три года – мы бы имели его фотопортрет. И тайна его гения имела бы для нас уже несколько другой, чем это сейчас, аромат. Пушкин стал бы смертным… «Исключительная достоверность фотографии помогла ей стать одним из средств научного доказательства», – совершенно справедливо отмечают составители «Истории фотографии…». Недаром сам термин – «фотография» – придумал прославленный астроном Джон Гершель. (Впрочем, как мы это увидим из рассуждений Джеймса Элкинса (см. далее), стремление к тотальной визуализации видимого и невидимого еще не гарантия абсолютного знания.)

В 1843 году в Англии уже выходит одна из первых в мире книг, иллюстрированных фотографиями, – «Водоросли Британии…».

1861 год – первые фотографии «духов и привидений» (г. Бостон): «Создатели… утверждали, что призраки оказались изображенными на негативе случайно».

1850–1870-е годы – расцвет микрофотографии.

1882 год – первая фотография молнии (фотограф-любитель Уильям Н.Дженнингс): «Его снимки помогли развеять миф о традиционном «зигзаге» молний, который так часто любили изображать художники».


Доктор Гийом Дюшен де Булонь, Франция, 1862. Фарадизация лобной мышцы. Отпечаток на альбуминовой бумаге.
Фото из рецензируемой книги

К этому же, 1882 году, относится интересное наблюдение: вес «стекла», используемого в качестве носителя светочувствительного слоя, и снаряжения для получения 1800 негативов составлял около 2000 фунтов (900 кг).

Но уже в 1888 году начинается эра Коdak: «Нажмите на кнопку, а мы сделаем остальное» – рекламный девиз фирмы Kodak, относящийся к камерам Kodak-2 и Kodak-3 (8х9х16 см, ролик пленки был рассчитан на 100 кадров). Инструкция к пользованию камерой сверхлаконична: «1. Дерните шнур. 2. Поверните ключ. 3. Нажмите кнопку».

1907 год – первая передача фотографий по телеграфу…

И все-таки искушение манипулированием образами, даже фотографическими, стало очевидно тоже очень рано. В 1871 году один из лучших ландшафтных фотографов Америки Уильям Генри Джексон, представил в Конгресс США свои снимки, которые послужили основанием для объявления Йелоустона национальным заповедником. Позже выяснилось, что негативы были отретушированы.

Еще раз остается позавидовать прозорливости Умберто Эко: «У образов есть платоническая сила, они преображают частные идеи в общие. С помощью визуальной коммуникации легче проводить стратегию убеждения».

ИЗО-БРОЖЕНИЕ

Элкинс Дж. Исследуя визуальный мир / Пер. с англ. – Вильнюс: ЕГУ, 2010. – 534 с.

Книга эта очень комфортно разместится в кармане, скажем, зимней куртки: нечасто встречающийся вообще, узкий формат (хотя сейчас все чаще и чаще); полтысячи с лишним страниц в переплете.

Но необычен не только форм-фактор. Американский теоретик, профессор Чикагского института искусств Джеймс Элкинс не скрывает своего замаха: «Мне бы хотелось видеть визуальные исследования более насыщенными теориями и стратегиями, более рефлексивными относительно собственной истории, более осмотрительными в отношении существующих визуальных теорий, более внимательными к смежным и отдаленным дисциплинам, более бдительными к своему собственному ощущению визуальности, менее предсказуемыми в собственных политических предпочтениях и менее стандартными в выборе тем».

Фундаментальная исследовательская программа, как видим! Отсюда и такой набор эссе, составивших эту антологию. Названия некоторых: «Что такое лицо?» («В конечном счете лицо – это то место, где цельный ум становится образом»); «Мастерская художника как своего рода психоз» («…мастерская – это реторта, а художник – это жидкость, беспрерывно поднимающаяся, конденсирующаяся и выливающаяся обратно. Метафоры пищеварения и кровообращения также были бы здесь уместны…»); «Концепты кожи и мембран» («…кожа является телом, а мы сами являемся кожей: мы – это область контакта, покрытие и мембрана»); «Как смотреть на песок?» («…как нужно склониться, чтобы увидеть, как свет «с хрустом» преломляется в картине, и как по этому «хрусту» сказать, в каком веке данная картина была создана»)…

Чуть-чуть подробнее – о главе, которая называется «Бесполезная визуализация квантовой механики». Значительная ее часть посвящена комментариям к известной и, пожалуй, уже общепризнанной в научном сообществе концепции «пены Вселенных», мультиверса – американского физика Андрея Линде (в тексте книги, к сожалению, его фамилия переведена и склоняется с ошибкой – Линд; встречаются и другие ляпы – «релятивные масштабы», а надо бы – релятивистские и проч.). Но проблема проговаривается здесь Элкинсом действительно фундаментальная и еще плохо осознанная: «Отправной точкой для моих размышлений является тот факт, что начиная с середины 1980-х гг. некоторые наиболее интересные и значимые изображения в науке оказываются совершенно неадекватными тем объектам, которые они пытаются репрезентировать».

Элкинс видит только один позитивный (в смысле лишенный гносеологического обмана) фактор в таких «картинках» макро- или микромира – рассматривать их как «трамплин для интуиции». Во всем остальном «им (картинам, которые использует Линде для объяснения и пояснения своей теории множественности Вселенных. – «НГ-наука») не удается репрезентировать количественно измеряемые логические свойства теорий, и, таким образом, они становятся одновременно необходимыми для риторического обрамления теории и почти совершенно бесполезными для представления теории».

Сам Андрей Линде в частной переписке с автором этих строк разрешил эту коллизию визуального и измеряемого просто: «Интересно, почему автор (Дж. Элкинс) считает визуализацию бесполезной? Впрочем, это не очень важно: нам она очень помогла». В полном смысле слова – (не)наглядная наука.

Но парадоксальным образом сомневаться в исследовательской ценности визуализации невизуализируемого приходится не только в отношении научных «картинок», но и в отношении такой документально точной технологии, как фотография. Что дает такая фотографически точная визуализация (скажем, фотография атома водорода, сделанная в 2011 году японскими учеными, или, того круче, различение химических связей в отдельных молекулах с помощью методики бесконтактной атомно-силовой микроскопии, выполненное физиками корпорации IBM в сентябре 2012 года)? Вряд ли из этих фото ученый может получить какую-то новую, ценную информацию. Просто – хочется видеть!

УКАЗАНИЕ НА ВЕЩИ

Рунге В.Ф. История дизайна, науки и техники / Учеб. пособие в двух книгах. Книга 1. – М.: Архитектура-С, 2008. – 368 с.

Вообще-то перед нами – учебник. Но это, как раз тот случай, когда учебник читать не только полезно, но и приятно.

Работа Рунге вполне традиционна (что, в отношении учебника, вообще-то говоря, несомненно, записывается в плюс). На мой вкус, наиболее ценным в ней для человека, которому не надо сдавать зачеты и экзамены по данному предмету, становится интереснейшая историческая фактура, на фоне которой идет рассказ об эволюции собственно дизайнерских стилей.

Ну вот хотя бы такой факт: сегодня около 16% ВВП США обеспечены развитием изобретений Томаса Алвы Эдисона (всего у него было почти 1100 зарегистрированных изобретений).

Или еще: «В Англии на железодеятельных мануфактурах XVIII века применялось до 500 молотков различной формы, каждым из них производилась только одна операция. Небольшая мануфактура по производству иголок (10 человек) при разделении операций выпускала в день до 48 тыс. иголок. Один же человек, делая все 92 операции, изготавливал не более 20 иголок».

Повторяю, такого рода изюминок в книге много. И это оправдано именно в разговоре о дизайне. Ведь инженерная профессия, по определению Хартии Института гражданского машиностроения США, содержала определение инженерной профессии как «искусства управлять крупными источниками энергии в природе в интересах нужд и удобств человека» (1828). Как бы дополняя это определение, профессор Харьковского практического технологического института Виктор Кирпичев настаивал: «…Считаю художественную сторону крайне важной почти для всех отраслей техники. Инженеры обязаны заботиться о красоте своих сооружений, а потому они должны получать и художественное образование» (1898).


Шедевр американца Генри Дрейфуса (1904–1972) – дизайн паровоза Hudson J-3a, 1938.
Фото из рецензируемой книги

В книге найдем и рассказ о биоморфизме и кристалломорфизме в дизайне; прочитаем интересные подробности из истории знака «Coca-Cola»; о стиле ар-деко в конструкциях паровозов 20–30-х годов прошлого века («Время ар-деко – время скоростей, мощных средств сообщения, высотных железобетонных «монстров».) Визуальность прорывается даже в определениях этого стиля, ар-деко: «джазовый модерн», «зигзаг модерн», «обтекаемый модерн»…

В общем, 16 лекций (от дизайна каменного топора до дизайнерских изысков середины ХХ века) Владимира Рунге который, кстати, сам известный отечественный дизайнер оптических приборов, фотоаппаратов стоит прочитать и просмотреть (книга богато иллюстрирована, хотя и не всегда качественным видеорядом). Конечно, если есть желание разобраться в хитросплетениях взаимного влияния формы, материала и функции в любом артефакте индустриальной цивилизации.

Читал и рассматривал книги Андрей Ваганов


Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


Экономика РФ лишилась объективных индикаторов ее состояния

Экономика РФ лишилась объективных индикаторов ее состояния

Михаил Сергеев

Предприятия объяснили, почему отказываются от инвестиционных проектов

0
1183
Адвокаты выработали правила общения с правоохранителями

Адвокаты выработали правила общения с правоохранителями

Екатерина Трифонова

Статус спецсубъекта не спасает от недоброжелательного отношения процессуальных оппонентов

0
810
Между выборами и интернетом поставят "противопожарную стену"

Между выборами и интернетом поставят "противопожарную стену"

Иван Родин

Памфилова анонсировала запретительное регулирование цифровой и гибридной агитации

0
972
ЛДПР не догнала КПРФ в телеэфире

ЛДПР не догнала КПРФ в телеэфире

Дарья Гармоненко

Социологические рейтинги партий пока не совпадают с данными медиамониторинга

0
730

Другие новости