Наталия Оосминская Вышла недавно в "ОГИ" книга архитектурного критика Григория Ревзина. Называется она одновременно непритязательно и многообещающе: "Очерки по философии архитектурной формы". По-видимому, не случайно. По-видимому, и всю книгу надо рассматривать принципиально в этих двух ракурсах. С одной стороны, заявленный жанр позволяет автору и читателю расслабиться: как в спорте разминка перед марафоном, так и в гуманитарных науках очерки - лишь подготовка к грандиозному усилию. С другой стороны, заявленный предмет - "философия архитектурной формы", - наоборот, указывает на солидность предстоящей дистанции. Большие надежды, которые возлагает на себя автор, оправдывают медлительность перед стартом.
Охотно верится, что время осуществления "философии архитектурной формы" еще не настало. Тем более что автор ставит себя в положение первопроходца: его задача найти "интонацию для разговора об архитектуре после кончины большого стиля советской науки об искусстве". Отсюда - мужество концептуально мыслящего исследователя преподнести свои размышления в виде сборника пробных/робких эссе. Это не ирония. Это нормально. В конце концов, философия - рефлексия оснований, и в ней именно как в архитектуре: пусть даже здание и не начинало строиться, но по тому, как размечен фундамент, можно судить о масштабах и прочности возводящихся конструкций.
Итак, основания. Кому и для чего, собственно, нужна "философия архитектуры"? Архитекторам она не нужна, ХХ век выторговал для них право оставаться непонятыми обществом и даже самими собой. В ней, скорее, нуждается общество, чтобы объяснить - опять-таки самим себе, - на что идут его бюджетные ресурсы. Но и это не главное, говорит нам автор. Подсознательно и первые, и вторые (архитекторы, впрочем, в первую очередь) озабочены перспективой грядущей смерти: архитектура есть способ справиться с экзистенциальной тревогой перед лицом исчезновения из истории. "Переводя переживание смерти в пространственные образы, она (архитектура. - Н.О.) может работать с предельно общей схемой - есть "мир этот", в котором мы живем, есть "тот", в котором мы умерли... Базовая ситуация задается всего одной пространственной оппозицией - этот и тот свет. Здесь разыгрываются немногочисленные экзистенциальные стратегии". "Архитектурные формы" - и есть реализация этих стратегий, под описание которых отведены очерки.
Что получается? Отправной точкой "философии архитектурной формы" Григорий Ревзин делает практику "memento mori". Так сказать, находит тот предельный методологический минимум, который должен гарантировать предельный смысловой максимум. Пусть так, но в реальности "экзистенциальное" толкование архитектуры не дает развиться ничему конкретному. Архитектура рассматривается как выражение метафизического чувства эпохи, но при этом вся метафизика сводится к нескольким парам простых противопоставлений, вроде "Космос - История", "Форма - Бесформенность", "Жизнь - Смерть", "Мир этот - Мир иной". Причем сами эти понятия обладают завидной терминологической однозначностью. Автор даже не задается вопросом, имеет ли вообще смысл прилагать аристотелевское понятие формы или платоновский "эйдос" к архитектуре, то есть не видит проблемы в том, чтобы превращать строгий философский язык в набор туманных метафор.
Конечно, г-ну Ревзину не откажешь ни в знании историчского материала, ни в известного рода остроумии, ни в той самой метафизической озабоченности, которая, единственная, по его концепции, является источником формотворчества. Одно плохо: уж слишком поспешно наводятся мосты между "миром этим" и "миром иным", между архитектурой и метафизикой. Уж слишком быстро, в обход общей философии искусства, в обход гносеологии и критики языка, автор подводит к онтологии. В результате никакой философии архитектурной формы не возникает и возникнуть не может, потому что одно непонятное - феномен архитектуры - интерпретируется другим непонятным - философскими моделями, заимствованными у самых разных эпох и мыслителей. И кому тут принадлежит привилегия онтологического первородства, неясно.
Ясно одно. Современная гуманитарная наука - и не только отечественная - готова к размышлению о началах и тем самым несет в себе здоровый философский импульс. Но уж если чувствуешь потребность "строить новый мир", то давай и старый "разрушать до основания". Форма, история, метафизика, смерть, покой и текучесть - инструменты устаревшего философского словаря, пользование которыми не может привести к принципиально новым результатам. И в философии искусства тоже. Техника - все, интуиция - ничто. Если только она не предощущает рождение нового языка, новой формы.
