Песни о любви и нефти

Рождение в музыкальной семье предопределило творческий путь певицы.

Российская певица и композитор Варя Демидова умеет сочетать в творчестве полярности. Это отражено в альбоме «Ашагета», вышедшем 16 июня. Продюсером третьей номерной пластинки выступил Шура Би-2, мастерингом занимался шестикратный лауреат «Грэмми» Том Койн, работавший с Adele и Бейонсе, сведением – Эдриэн Башби и Адам Калаитис, отметившиеся проектами с Muse, Foo Fighters, PJ Harvey, The Kill. За громкими именами скрывается рафинированная искренность, и «Ашагета» обещает стать настоящим музыкальным событием. По случаю выхода альбома Евгений МЕДВЕДЕВ расспросил Варю ДЕМИДОВУ о тернистом пути к сцене, ее сирийском прошлом и звездном настоящем, а также о критиках, чьи похвалы звучат незаметно, а замечания обидно ранят.  

–  Ты долго занималась музыкой, однако профессионально начала писать песни и выступать на большой сцене только в 2009 году. Чем вызван столь долгий путь к зрителю? 

– Я родилась в музыкальной семье, и с рождения априори было решено, что я стану музыкантом. Еще в колыбели я слушала музыку, в доме всегда было много друзей родителей – музыкантов. Неудивительно, что в пять лет меня отдали в музыкальную школу по классу фортепиано. Я делала блестящие успехи, побеждала во всех мыслимых и немыслимых конкурсах. Но как бы легко и круто это ни казалось со стороны, с каждым годом становилось все более волнительно и нервно, возникали стрессовые ситуации. Я поняла, что слишком много занимаюсь, хотя, возможно, было иначе. Окончив школу, я все-таки поступила в 8-й подготовительный класс в музыкальное училище, но затем поняла, что еще чуть-чуть – и попаду в передрягу. Я решила твердо: «Я есть я - и музыкой больше не занимаюсь». 

– И как же произошел твой камбэк? Почему ты снова начала заниматься музыкальным творчеством? 

Варя Демидова часто выступает и записывает песни с группой «Би-2». Фото пресс-службы Вари Демидовой

– Я могу соврать, но не стану. Я просто хотела купить очень красивое платье известного французского кутюрье. Моя мама, работавшая в крупной нефтяной компании, сказала, что компания проводит конкурс на запись гимна пермской нефти. Я решила: приму участие, выиграю первую или вторую премию – и написала стихи. Оказалось, что конкурс был музыкальный, а в музыке я себя еще не пробовала. Как человек, который быстро увлекается и быстро теряет интерес, я благополучно забросила конкурс. Время шло, и вдруг за две недели мне позвонила малознакомая женщина, сказала, что на конкурс подали всего две заявки. «Варя, отправь песню. Ты обязательно победишь!» – убеждала она. Я села за пианино, у меня получилось два душещипательных гимна. Кто-то из друзей, услышав его, даже расплакался. 

Но, конечно, никакой премии я не получила, зато поняла, что стала композитором. После этого начала писать песни не о нефти, а о любви. Получилось как в сказке. 

– У тебя вся жизнь на сказку похожа: ты родилась в Перми, затем оказалась в Сирии, училась в Дамасском государственном университете, после попала в Германию. Какие воспоминания о Сирии у тебя остались? 

– В конце 1990-х годов моя семья работала с сирийской стороной. Я отучилась там в школе, поступила в университет. Чтобы облегчить задачу, ведь арабский – сложный язык, выбрала факультет изящных искусств, где изучала английскую литературу. Все преподавание там велось на английском, за исключением информатики и арабской культуры. 

Сирия меня многому научила. Хотя бы тому, что я впервые села за руль автомобиля одна и бесстрашно, но трясясь, рассекала улицы Дамаска. Там я поняла, что женщина всегда может делать выбор – носить хиджаб или нет, курить кальян или нет. Про Сирию я могу говорить бесконечно. 

– Вернувшись в Россию, ты выпустила в 2010 году первый альбом «После сожжения», который жестокосердные критики приказали сжечь. Критические отзывы не отбили желания заниматься творчеством? 

– Я хорошо помню то время, как ходила и рыдала. Мысли о том, чтобы бросить музыку, приходят каждому и часто. Порой думаешь: «Все, завязываю, порываю навсегда». Но если ты по-настоящему занимаешься музыкой, эта страсть на всю жизнь. Конечно, критические отзывы неприятно задевают любого артиста. Когда хвалят, это проходит незаметно, но когда ругают – это ранит очень обидно. 

 – И когда ругают, это вынуждает тебя опустить руки или становится мотиватором, стимулом для работы? 

– Это зависит от состояния духа: порой хочется забросить музыку напрочь и надолго, а в другом случае – наоборот, это придает силы. Ты думаешь: «Да, я смогу, я докажу тебе, критик, и ты вспомнишь и скажешь: «I'm sorry».

– Ты сотрудничала и выступала с разными музыкантами: гитарист Корней, лидер группы «Конец фильма» Евгений Феклистов, группой «Би-2». С кем из них сотрудничество запомнилось сильнее всего? 

– Любое сотрудничество обогащает человека, дает огромный опыт, ведь происходит обмен знаниями, творческой энергией. Но все-таки сотрудничество с «Би-2» было самым знаменательным. Шура Би-2 – мой старый друг, он поддерживал меня с переезда в Москву, выступил продюсером второго и третьего альбомов, подарил возможность живого выступления перед огромной аудиторией – от трехтысячного зала до стотысячного стадиона на «Нашествии». Это ни с чем не сравнить, это ценная школа жизни. 

– И вот теперь, после выхода двуединого альбома «Красиво», ты выпускаешь пластинку «Ашагета». О чем он, что теперь ждет слушателей? 

– Третий альбом назван в честь одной из песен, ее заглавие звучит непонятно, потому я и выбрала. Он записан под огромным влиянием Шуры. После третьего альбома мы разошлись творчески: я записала электрическую версию, он – акустическую. Я позвонила ему и сказала, что хочу сотрудничать снова. Он ответил, что теперь я не буду вмешиваться в работу и указывать ему, как записывать, потому что продюсер главный. В «Ашагете» он хотел показать меня разным артистом, играющим и поп, и рок, и инди, и даже крылатовско-таривердиевско-артемьевской барышней, выступающей в сопровождении Пражского симфонического оркестра. 

В июне у Демидовой выходит третий альбом с загадочным названием «Ашагета». Фото пресс-службы Вари Демидовой

– А ты можешь описать новый альбом одной фразой, одним образом? 

– Это мой портрет, нарисованный кистью художника, который видит мир по-своему, по-особенному.

– А какой зритель придет посмотреть на этот портрет? Кто твой слушатель?  

– Это совершенно разные люди: думающие, склонные к добру и любящие то, чем они занимаются. Им интересно найти в простых вещах не один смысл, а несколько. 

– Однажды я беседовал с Гораном Бреговичем, и серб оказался острым на язык. На вопрос «Где твой дом, Горан?» он ответил: «Мой дом – это потертый пиджак зимой и тонкое пальто летом». На вопрос: «А что для тебя признание, Горан?» он рассмеялся: «Когда мои песни поют на свадьбах». А где твой дом и что значит признание для тебя? 

– Мой дом там, где любимый человек. А признание… Это когда Филипп Киркоров будет подходить ко всем знакомым и спрашивать: «А у Вари настоящие губы, настоящая грудь?» Шутка, конечно. Признание – это записывать песни, слушать их, выступать – и больше ничем не заниматься. Любовь, вдохновение, чувства выплескиваются через меня и получают новую жизнь. Я ни за чем не гонюсь и люблю то, чем занимаюсь. 

– А какой совет ты бы дала начинающим музыкантам? 

– Молодые музыканты, послушайте мой совет: никогда никого не слушайте. Как бы вас ни пугали, делайте свое дело, и, если верите, у вас обязательно все получится. Может, не так быстро, как вам хотелось бы, но если не сдадитесь – эта золотая жар-птица окажется в ваших руках.