Виктория Панфилова
Делегации Узбекистана и Афганистана договорились крепить сотрудничество высоковольтными линиями. Фото с сайта www.dpmea.gov.af
Узбекистан намерен вложить 243 млн долл. в укрепление энергетической инфраструктуры Афганистана. Недавно подписанное соглашение предусматривает строительство двух ключевых линий электропередачи и модернизацию подстанций. Эти масштабные проекты позволят Афганистану импортировать от 800 до 1000 МВт электроэнергии из Узбекистана, что крайне важно для роста его промышленности. Вопросы помощи Афганистану, как ожидается, будут обсуждаться на предстоящем саммите ШОС, который пройдет в китайском Тяньцзине с 31 августа по 1 сентября.
На церемонии подписания документов присутствовали министр энергетики Узбекистана Джурабек Мирзамахмудов и вице-премьер Афганистана мулла Абдул Гани Барадар.
Одна из линий, ЛЭП-500 Сурхандарья – Дашт-и-Альван, сможет передавать 1000 МВт, а вторая, ЛЭП-220 Кабул – Шейх-Мерси, – 800 МВт. Кроме того, будут расширены подстанции, что обеспечит надежное энергоснабжение. Ожидается, что эти инвестиции не только помогут развитию промышленности и сельского хозяйства Афганистана, но и создадут новые рабочие места для молодежи.
Сегодня приоритетом афганской власти становится экономика, об этом на церемонии запуска новой плотины «Пашдан» стоимостью 117 млн долл., вместимостью 54 млн куб. м воды заявил представитель «Талибана» Забиулла Муджахид. Его слова приводит афганский ресурс Afintl.af. По его словам, первый этап в наведении порядка в Афганистане – обеспечение безопасности и соблюдение шариата – достигнут, на втором этапе все силы будут направлены на экономику. Министр энергетики Абдул Латиф Мансур подчеркнул, что проект реализован без иностранной помощи, а вице-премьер Абдул Гани Барадар назвал его «ключевым для борьбы с засухой, сокращения бедности и миграции».
Эксперт по Афганистану Омар Нессар подвел итоги четырех лет правления талибов, выделив как положительные, так и отрицательные стороны перемен. К плюсам он отнес значительное улучшение ситуации с безопасностью и существенное сокращение производства наркотиков. Даже в условиях сложных внешних обстоятельств в некоторых секторах экономики наблюдается рост национального дохода.
Однако, несмотря на эти достижения, страна сталкивается с серьезными проблемами. Отсутствие полного международного признания ограничивает взаимодействие с внешним миром, замедляя реализацию инфраструктурных проектов и приток инвестиций. Особую тревогу вызывает резкое ограничение доступа женщин к образованию. Экономика по-прежнему сильно зависит от иностранной помощи, что делает ее крайне уязвимой. «На мой взгляд, долгосрочное сохранение существующей модели управления без модернизационных изменений создает предпосылки для эскалации внутренней напряженности и кризисных явлений», – отмечает Омар Нессар в своем Telegram-канале.
Узбекистан – не единственный игрок на энергетической арене, поставляющий электричество в Афганистан. Другие страны Центральной Азии также вносят свой вклад. Особое значение имеет проект ТУТАП (Туркменистан–Узбекистан–Таджикистан–Афганистан–Пакистан), который должен связать эти страны линиями электропередачи. Аналитики считают, что эти проекты лишь часть более масштабной стратегии создания мультимодальной инфраструктуры. Она необходима для освоения богатых афганских природных ресурсов, разработкой которых занимаются такие гиганты, как Китай и Индия.
Таким образом, страны Центральной Азии, помогая Афганистану в решении его экономических трудностей, одновременно прокладывают себе дорогу к мировым рынкам через доступ к морю. Не исключено, что этот вопрос скорее всего станет одной из ключевых тем предстоящего саммита ШОС, который пройдет в Тяньцзине.
«Подписанные соглашения – пример того, что главным в содержании афганской политики Узбекистана является прежде всего экономическое развитие страны, которое только и способно обеспечить решение вопросов безопасности в длительной перспективе. На мой взгляд, это главное и принципиальное: приоритетным является взгляд на Афганистан не столько как на источник угроз безопасности, сколько как на потенциальное пространство взаимосвязанности Центральной и Южной Азии, развитие которого – в интересах развития Узбекистана», – сказал «НГ» ведущий научный сотрудник Института международных исследований МГИМО МИД России Александр Князев.
При этом он отметил: «Пусть даже какие-то глобальные проекты по ряду причин пока реализуются в малой мере, например проект строительства Трансафганской железной дороги, это не означает отказа от менее масштабных, но в сумме способствующих развитию позитивных парадигм для Афганистана».
«Что касается вовлечения в проекты в Афганистане ШОС, то государства – участники ШОС имеют во многом разнонаправленные внешнеполитические интересы. Взаимодействие в рамках организации нельзя назвать простым, и эта разнонаправленность обусловливает и различие подходов и взглядов по «афганскому вопросу», что, в свою очередь, затрудняет выработку по нему необходимого регионального консенсуса», – подчеркнул Князев.
По его словам, существует такая закономерность: любая организация, в которой решения принимаются путем консенсуса, по определению всегда будет малоэффективна по решению конкретных вопросов. Почти общепризнано, что оптимальным форматом взаимодействия могла бы быть работа контактной группы ШОС–Афганистан. Россия поддерживает идею ее возобновления, об этом на саммите ШОС 4 июля 2024 года заявлял и президент РФ Владимир Путин.
Но вопрос на саммите не был решен. Как сообщалось в официальном комментарии, большинство стран-участниц выступили за возобновление работы контактной группы, но это не было поддержано «одним из членов организации». Тогда же и МИД Исламского Эмирата делал заявление о том, что представители сформированного Движением правительства имеют законное право участвовать в саммитах Шанхайской организации сотрудничества в рамках имеющегося статуса государства-наблюдателя. Были и заявления о желании ИЭА вступить в ШОС на правах постоянного члена, но при существующей в самой ШОС ситуации это можно рассматривать как вопрос очень-очень отдаленной перспективы.
«Каждая страна имеет свои подходы к работе в Афганистане. Скажем, в КНР Афганистан рассматривается как рискованное направление экономической деятельности, а в общении с государствами со сложными режимами КНР действуют по своей традиционной схеме: активно развивая торговые отношения и очень аккуратно – инвестиционные. В условиях сохраняющейся неопределенности Пекин избегает глубокой экономической вовлеченности в афганские дела, ограничивая пока свое участие сетью относительно небольших и быстро окупаемых проектов», – отмечает Князев.
Подобная тактика, по его мнению, отчасти свойственна и для Ирана. «Поэтому и какая-то кооперация региональных стран в реализации экономических, энергетических или коммуникационных проектов в Афганистане будет перспективной не в формате таких организаций, как ШОС, а в объединении усилий двух-трех стран по каждому конкретному проекту, в котором эти страны имеют свои не противоречащие друг другу интересы», – полагает эксперт «НГ».
