Башара Асада поставили перед болезненным выбором

Большинство антиправительственных выступлений в Сирии пока носит мирный характер.
Фото Reuters

Вокруг Сирии сейчас бушует информационная война, обе стороны которой рисуют противоположную картину происходящего в этой стране, что крайне затрудняет анализ и без того непростой ситуации. Однако есть объективные факты, которые проступают сквозь пелену массированной пропаганды.

Дамаск оказался в очень непростом положении. Изоляция Сирии усиливается, причем растет давление не только со стороны Запада, но и со стороны Лиги арабских государств (ЛАГ). Параллельно укрепляются позиции Сирийского национального совета, созданного активизировавшимися политэмигрантами, претендующими на власть, а внутри страны происходит эскалация насилия.

Дают о себе знать экономические санкции, введенные ЕС и США. Нормой стали отключения электричества, которые затронули даже ранее благополучный Дамаск, ощущается нехватка мазута и бытового газа, подскочили цены на основные продукты питания. Правительство вынуждено тратить валюту на поддержание курса сирийского фунта. Пополнять запасы неоткуда, поскольку санкции лишили Сирию основных источников валюты – доходов от экспорта нефти и туризма. Надолго ли хватит терпения у населения и ресурсов у центрального банка, неясно. Но раньше СМИ сообщали, что у Дамаска около 20 млрд. долл. резервов, которых хватит на три года.

Изначально власти рассчитывали, что масштабные военные операции в очагах сопротивления позволят быстро положить конец кризису. Однако эти надежды не оправдались. Вместо этого возникло настоящее вооруженное сопротивление режиму, которое получает поддержку из-за рубежа. Репрессии также нанесли непоправимый ущерб престижу сирийских властей и лично Башара Асада в глазах арабского общественного мнения.

Однако, делая ставку на силу, в Дамаске почему-то не учли, что в стране действительно накопился мощный протестный потенциал. Возмущение людей коррупцией, произволом чиновников, отсутствием элементарных политических свобод и многолетней экономической стагнацией вылилось в масштабные выступления. На это наложилось недовольство суннитов – самой крупной религиозной группы – своим ущемленным положением.

На этом фоне обещания переписать Конституцию и провести демократические преобразования выглядели больше как попытка выиграть время для силовых мероприятий или успокоить общество с помощью поверхностных реформ, но такой маневр не сработал.

Небесконечен потенциал и силового подавления. Режим опирается не на армию, а на относительно немногочисленные элитные части. Эти «пожарные команды» вряд ли смогут бесконечно метаться по стране, подавляя все новые выступления. А в том, что они будут, сомневаться не приходится – проблем и иностранной помощи хватает.

Нельзя сбрасывать со счетов и международную обстановку. В 80-е годы Хафезу Асаду, отцу нынешнего президента, удалось утопить в крови выступления исламистов. Однако тогда обстановка в регионе была совсем иной: Египет выпал из общеарабского фронта, и главной силой в противостоянии с Израилем была именно Сирия. Опять же сирийские войска стояли в Ливане и могли воспрепятствовать переброске оружия оттуда. Наконец, Дамаск мог рассчитывать на военную и экономическую помощь СССР. Ничего этого у Башара нет.

В этих условиях трудно говорить о выживании режима. Скорее речь может идти либо о коллапсе (возможно, вкупе с внешней интервенцией), чреватом гражданской войной и анархией, либо о более или менее мирной передаче власти путем реформ, проведения выборов и передачи власти спешно сформированной оппозиции, что тоже будет означать конец нынешнего режима, но не столь кровавый.

Опасность возникновения анархии в Сирии понимают не только непосредственные соседи – Ливан и Ирак, но и противники режима из числа стран Персидского залива, доминирующие сейчас в ЛАГ. Поэтому складывается впечатление, что Асада достаточно осторожно, но настойчиво убеждают уйти по-хорошему.

Введенные накануне ЛАГ санкции хотя и болезненны (особенно замораживание зарубежных активов правительства и ограничения на торговлю), но не фатальны. Гораздо важнее политический подтекст. Это первый случай, когда ЛАГ отважилась на подобный шаг, хотя у нее нет даже механизмов, необходимых для реализации решения. За санкции проголосовали 19 из 22 членов ЛАГ. Неслыханное единодушие для организации, которая прославилась склоками, безволием и параличом даже в критических ситуациях. Так что Сирия идет тем же путем, что и Ливия за полгода до того.

Катарские дипломаты, возглавившие решение сирийского вопроса в ЛАГ, подчеркивают, что Лига вмешалась именно для того, чтобы не допустить развития событий по ливийскому сценарию и иностранной интервенции, на которую регулярно намекают и Запад, и соседняя Турция. А это еще один сигнал Асаду и одновременно напоминание о судьбе Каддафи и его сыновей.

Теперь выбор за Дамаском. Ему явно дали время на размышление, но эта пауза вряд ли станет долгой.