Марина Гайкович Российскую премьеру «Пятого» фортепианного концерта Рахманинова в исполнении Дениса Мацуева публика приняла криками «браво!». Впрочем, другой реакции на выступление этого музыканта ожидать было сложно – Мацуев сегодня самый востребованный у публики пианист. На утро после концерта в Большом зале консерватории Мацуев давал пресс-конференцию в Санкт-Петербурге: он назван «Артистом месяца» и по этому поводу трижды в течение февраля выступит в Концертном зале Мариинского театра.
Добавим имя Владимира Спивакова, стоявшего в этот вечер за пультом, и аншлаг обеспечен. Хотя, стоит думать, и сам повод вызывал определенный интерес у любопытного слушателя. Знакомство, предстоявшее в этот вечер, у знатоков музыки Рахманинова заранее возбуждало чувство недоверия. «Пятый» фортепианный концерт, как известно, в наследии Рахманинова не значится – под этим номером, справедливо взятым в кавычки западной звукозаписывающей фирмой (под таким названием сочинение не так давно вышло на диске), значится переложение для фортепиано и оркестра Второй симфонии композитора. Выполнил его с позволения Александра Рахманинова – внука композитора и президента Фонда Рахманинова – пианист Александр Варенберг. Отметим, что Варенберг не просто заново оркестровал сочинение, но и заметно сократил – его задачей было придать колоссальной по масштабам симфонии черты другого жанра – жанра фортепианного концерта. Поэтому, наверное, бессмысленно сравнивать оригинал и результат работы Варенберга – победитель этого пари очевиден, это Рахманинов. Но вот сам эксперимент, на взгляд профессионалов, удался. Пропорции формы не нарушены, фортепианная фактура, хотя и уступает по выпуклости тематизма собственно рахманиновским концертам, пластична и естественна, пропорции лирики и виртуозности соблюдены, даже колоссальная каденция на месте (как в Третьем концерте, на который и ориентировался автор переложения).
Неудивительно, что исполнителем этого опуса стал Мацуев – фортепианная партия написана словно в его стиле – развернуто, мощно, эффектно. Точно так же и преподносит пианист эту музыку. Пожалуй, мешает ему (или, точнее, слушателю) страстное увлечение джазом: местами в исполнении Мацуева слышна «отвязная» манера игры – то, что в джазе, безусловно, приветствуется, но на академической сцене крайне нежелательно. Добавим, что маэстро Спиваков и Национальный филармонический оркестр России выполнили свою главную задачу и соблюли практически идеальный баланс силы звука, ни разу не перекрыв пианиста, но при этом и не оставаясь в тени, не отдавая солисту ведущее значение. А вот баланса внутри оркестра явно не хватало – чаще это была просто оркестровая масса, не играющая внутри красками и тембрами – но это, быть может, следствие недостатка новой оркестровки.
