0
3899
Газета Культура Интернет-версия

21.11.2013 00:01:00

Миссия выполнима

Тэги: детский музыкальный театр, премьера


детский музыкальный театр, премьера Худрук Исаакян. Фото предоставлено пресс-службой Театра имени Наталии Сац

За три осенних месяца в Детском музыкальном театре имени Наталии Сац вышло три премьеры. Если точнее, третью будут играть в ближайшие выходные – это балет «Принцесса на горошине» с музыкой Вивальди. В октябре здесь восстановили «Белоснежку» Эдуарда Колмановского – спектакль, который появился в афише театра в 1966 году, но в 2013-м музыкальную сказку превратили в яркий мюзикл. А открылся сезон мировой премьерой оперы Михаила Броннера «Съедобные сказки». Корреспондент «НГ» Марина ГАЙКОВИЧ поговорила с руководителем театра Георгием ИСААКЯНОМ об этой постановке, а также о его нетривиальных взглядах на управление театром.
Георгий Георгиевич, опера «Съедобные сказки» была написана по заказу театра?
– Да. Идея «оперных» «Сказок» вызревала много лет. На книге Маши Трауб «Съедобные сказки» выросла моя старшая дочь, каждый вечер перед сном я ей читал кусочки этих историй, многие персонажи стали нашими «секретными друзьями», и, допустим, когда мы хотели обсудить что-то серьезное, то часто проецировали ситуацию на героев книги. Мы достаточно долго обсуждали мою идею с Машей Трауб, несколько раз подступались к работе и брали паузу, потому что не рождался спектакль, не рождалась партитура. Но в итоге возник авторский коллектив: это Лев Яковлев, который написал по книге очаровательную пьесу в стихах, и композитор Михаил Броннер, чей внутренний камертон, мне кажется, точно попал в такую игровую стихию «Сказок».
Было важно, чтобы в компактной опере каждая сказка имела какой-то свой стиль, свой музыкальный язык, чтобы они были музыкально контрастными, ироничными, эксцентричными даже, и при этом все прошивалось нежной, лирической интонацией. Мне кажется, что детям всегда очень нужно нежное отношение, особенно когда речь идет о семье, о взаимоотношениях между близкими.
Это ваш первый детский спектакль?
– Нет, конечно. Я дебютировал как режиссер на большой сцене, в Перми, с детским спектаклем и потом много их ставил. В моем послужном списке есть и «Как включали ночь» Сергея Баневича, и «Волк и семеро козлят», и «Петя и волк», и «Ноев ковчег» Бриттена… Я считаю, что «Любовь к трем апельсинам», несмотря на то что он получил «Золотые маски» и участвовал в большом конкурсе, это детский спектакль – по своему строю, языку, контакту с аудиторией. И дети, которые приходят на этот спектакль, смотрят его как детский – не скучая, не просясь домой, не ерзая на зрительском кресле.
Как вы осваиваете наследие Наталии Сац: полное отрицание, продолжение, переработка идей?
– Мне кажется, что полное отрицание прошлого, истории – заведомо проигрышный вариант всегда. Люди, которые строят что-то на полном отрицании, выглядят глуповато. Это театр, который Наталия Ильинична вынашивала, строила, создавала несколько десятилетий. Так что никакое отрицание тут просто невозможно. Другая крайность (тоже абсолютно бессмысленная в рамках живого театра) – это начетническое вычитывание цитат и тыканье друг другу в глаза, кто эти цитаты точнее воспроизводит. Сами по себе, вырванные из контекста, они ничего не значат. Любая мысль, идея живет в некоем пространстве, в некотором взаимоотношении с обществом, с публикой. Это не проблема нашего театра, это проблема общего театрального пространства, проблема борьбы демагогов с «революционерами». И те и другие выглядят одинаково глупо. На следующий год театру исполнится 50 лет, и 50 лет он не мог оставаться неизменным. Он возник в другом государстве – а значит, в другой эстетике, идеологии, пространстве. Поскольку до Натальи Ильиничны детских театров не существовало и она смела их придумать, смела их строить и смела для них создавать и заказывать новые произведения, то и те, кто ей наследует, должны иметь на это право. Преклонение перед свершениями этой выдающейся личности, перед ее мудростью, изучение ее опыта – да, безусловно, и, конечно же, создание того, что сегодня важно, для сегодняшней публики, приходящей к нам в зал ежедневно в огромном количестве. Организационная система театра тоже развивалась и менялась. Театр возник как театр-студия, театр-семья. И как в любой семье – мы и актеры, и монтировщики, и артисты хора, но когда ты расширяешься, получаешь огромное здание, становишься академическим репертуарным театром, удержать эту форму уже невозможно. В театре появилась отдельная балетная труппа, полновесный симфонический оркестр, оперная труппа – одна из самых больших в России. А вот что касается художественных принципов, то базовых здесь всегда два: это театр приобщения детей к классике и создание абсолютно новых произведений на языке сегодняшнего театра.
Ставить для детей проще или сложнее?
Важно, чтоб сюжет интересно было распутывать и детям, и взрослым.	Фото из спектакля предоставлено пресс-службой 	Музыкального театра имени Наталии Сац
Важно, чтоб сюжет интересно было распутывать и детям, и взрослым.    Фото из спектакля предоставлено пресс-службой
    Музыкального театра имени Наталии Сац
– Для детей проще. Ведь ребенок абсолютно открыт. Это «человек играющий». И тебе достаточно предложить ему внятные условия игры, и он тут же включается и становится ее участником. У него нет барьеров, условностей, он не мыслит категориями «так можно ставить оперу, а так нельзя», или «это не Пушкин, это не Моцарт», или «кто эти люди, почему на сцене нет какой-нибудь звезды?». Мало того, у ребенка нет понятия «сложное». У нас дети одинаково легко воспринимают и самые простые партитуры, и ультрасовременные. Они с легкостью «слышат» эту музыку. А вообще ставить для детей сложнее только в одном – ты должен ограничивать количество зла, которое ты выплескиваешь из себя. Ведь «современное искусство» в огромной своей части построено на агрессии, зле, уродстве. А ребенок не защищен теми барьерами, которыми защищены мы, взрослые, и, кроме того, он не защищен от очарования этим злом. Вот это единственный фильтр, который для меня важен в создании спектаклей для детей. А вот с родителями, учителями, которые приходят сюда с детьми, гораздо сложнее. Часто они не очень образованны, часто не очень открыты, не очень готовы к общению с искусством.
Что вы имеете в виду?
– Я же все время нахожусь в театре, в зрительном зале, я вижу, как детей выволакивают, когда ребенок просит дать ему досмотреть, а взрослому или некогда, или скучно, или он не понимает. Такое бывает, к сожалению.
Но все-таки публика меняется?
– Публика меняется настолько, насколько меняется время. Я рад, что публика прибавляется, расширяется – мы раздвигаем границы нашего репертуара, у нас появляются спектакли для малышей – то, что Наталия Ильинична считала не очень правильным для академического театра, считала, что раньше пяти-шестилетним детям в оперном театре делать нечего, а к нам уже ходят трехлетки. Мы делаем спектакли для подростков, юношества, в планах – спектакль для будущих мам. Детский театр обречен на обновление публики. Но в этом есть плюсы и минусы. Многие детские театры из-за этого расслабляются: можно много лет подряд играть одно и то же название, некий условный «Колобок», а зритель каждый год будет новый. В каком-то смысле мы работаем против трендов времени, когда весь мир устремлен к упрощению.
Неужели? Вы мне рассказывали три года назад о постановке оперы Кейджа для детей. Мне кажется, на Западе как раз нет условного «Колобка».
– Это не мировой тренд, это скорее исключение. Сейчас мы ведем переговоры с интереснейшими австрийцами о копродукции, они делают детский спектакль... на музыку Штокхаузена. И я очень жду вторую половину сезона, когда мы начнем играть этот спектакль. Но это единичные действия мессианского типа людей. Сказать, что все детские театры занимаются таким сложным материалом – было бы преувеличением. Многие не хотят биться за эту территорию, коммерческий успех важнее, зачем напрягаться? Действует двойная демотивация: сложный продукт сложно создавать и сложно продавать. Перед спектаклем за много дней, недель вспоминать, чтобы все сходилось. А когда пять лет играешь «Колобок» – прибежал с улицы, скинул пальто – и на сцену. Поэтому на таких территориях, как наш театр, удерживаются только люди с большой внутренней мотивацией.
Вы в прошлом году поставили «Кармен» – это сочинение совсем не для детей или для самой верхней планки детского возраста. Что-то еще планируете из «большой» оперы?
– Конечно, мы будем очень осторожны и подробны в этом отборе. Да, это не для маленьких детей спектакль, но для старшеклассников и юношества, это спектакль для знакомства с тем, что такое большая классическая опера. К тому же новелла Мериме входит в программу по литературе старших классов. Вы прошли ее по литературе, а теперь посмотрите, как она бытует на оперной сцене. Не случайно параллельно с театральной программой у нас идет симфонический абонемент, программы камерной музыки. Мы пытаемся во всех сферах деятельности обращаться к сложному. Не будем забывать, что одним из главных названий для Наталии Ильиничны Сац была опера «Чио-Чио-сан», которая десятилетиями была в репертуаре театра. А там гораздо более рискованный сюжет, нежели в «Кармен». Почему-то ей это было важно, чтобы эта опера шла на этой сцене. Я думаю, что понимаю, почему: великая музыка помогает преодолевать сложные сюжеты, музыкальный театр – это в первую очередь театр музыки. И если дети, школьники, студенты не слушают эту музыку, они лишены чего-то очень важного в жизни. И кроме того, это менеджмент театра. Это одно из самых крупных театральных зданий в Москве, с огромным залом, оркестром, и использовать его только по утрам крайне неразумно. Но представить себе, что «Кошкин дом» идет в семь вечера, тоже странно. Есть такая вещь, как баланс репертуара.    

Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


Глава «Роснефти» выступил с докладом на Дохийском форуме

Глава «Роснефти» выступил с докладом на Дохийском форуме

Галина Грачева

За принятые в пользу США политические решения придется расплачиваться Европе, заявил Игорь Сечин

0
1016
Эксперты высоко оценили доклад главы «Роснефти» на Веронском форуме

Эксперты высоко оценили доклад главы «Роснефти» на Веронском форуме

Татьяна Астафьева

Призывы отказаться от иллюзий «энергоперехода» важны для участников рынка и развивающихся стран

0
1844
Театр музыки и драмы под руководством Стаса Намина празднует юбилей – двадцать пять лет

Театр музыки и драмы под руководством Стаса Намина празднует юбилей – двадцать пять лет

В честь этой даты в театре показывают знаковые постановки, созданные здесь за четверть века

0
1156
Попытка монетизировать защиту окружающей среды как признак агонии западного мира

Попытка монетизировать защиту окружающей среды как признак агонии западного мира

Дмитрий Гусев

Глава “Роснефти” на Веронском форуме рассказал, кому выгодна политика форсированного энергоперехода

0
1310

Другие новости