Армен Оганесян: «Не надо давать розовую картину»

Армен Оганесян: «Наша редакционная политика всегда сбалансированная».
Фото Фреда Гринберга (НГ-фото)

– Армен Гарникович, почему Украина вошла в зону «иновещания»?

– Могу сказать, что не получал как председатель компании указаний типа «срочно развернитесь на Украину». У нас в уставе написано, что мы работаем на основе профессиональной самостоятельности, и именно она диктует нам расширение информационного присутствия на Украине и в странах СНГ. На самом деле переговоры с украинской стороной начались еще летом, и, может быть, то обстоятельство, что именно сейчас они успешно претворились в жизнь, в какой-то мере связано с изменением политической ситуации на Украине.

– До этого, насколько я знаю, вас глушили на Украине. С чем это было связано?

– История еще не закончилась, поскольку этот факт украинской стороной официально пока не признан. Я не хочу думать, что коллеги и партнеры из государственной службы Украины сознательно глушили нашу программу. Допускаю, что это некое радиопиратство. В любом случае оставить без внимания этот факт мы не могли.

– Странно, что государственные радиостанции «Голос России» и «Маяк» не любят в таком дружественном России государстве, как Белоруссия, запретив им деятельность на своей территории.

– В самом деле странно. «Маяк» вещал на некоммерческой основе, а у нас был договор, и мы аккуратно по нему платили в установленные сроки. И вдруг получили уведомление об отключении своего вещания якобы за неуплату. И только позже нам разъяснили, что частотный ресурс, который мы занимали, нужен для национального белорусского радиовещания. Мы, как вы понимаете, не против, чтобы наши коллеги в Белоруссии развивались и расширялись, но, наверное, можно было найти какое-то другое решение этой проблемы?

– Белорусским властям не понравилось содержание ваших программ?

– А вещание «Голоса России» не носит комплиментарного характера. Особенно теперь, когда мы ввели открытый эфир – не можем обещать лояльности к любым поступкам политиков и лидеров. Вы знаете, что часть российской элиты относится весьма критически в отношении первого лица Белоруссии. Не исключаю, что кто-то, выступая в нашем эфире, покритиковал Лукашенко. Но могу точно сказать, что у нас нет задачи системной критики и охаивания руководства Белоруссии. У любого частного лица может быть свой взгляд на события, но наша редакционная политика всегда сбалансированная. Она не может служить узким политическим целям, когда критика какого-то высокопоставленного лица приносит кому-то политические дивиденды. Сегодня в непростой ситуации, складывающейся в ряде стран СНГ, альтернативы союзу с Белоруссией у России нет.

– С чем, на ваш взгляд, связано то противодействие, которое «Голос России» встречает в странах ближнего зарубежья? Вы ассоциируетесь с голосом Кремля?

– И в ближнем, и в дальнем зарубежье хотят знать официальную точку зрения Москвы – это миссия иновещания любой страны, фактор ее предсказуемости и, если хотите, «прозрачности». Существуют субъективные и объективные причины того, что «Голосу России» приходится непросто. Объективные заключаются в том, что любой национальный частотный ресурс ограничен, особенно в FМ-диапозоне. Субъективные заключаются в том, что в некоторых бывших республиках Советского Союза проводится недоброжелательная политика по отношению к русскоязычному населению и некоторые из этих шагов можно рассматривать как дискриминационные. Сокращается количество школ с изучением русского языка, вводятся квоты, которые регулируют, сколько процентов вещания должно вестись на национальном языке и сколько на русском. Не так давно совместно с МИД России мы провели такую акцию – засылали в каждое посольство стран СНГ и Балтии запрос о том, можно ли официально получить лицензию на получение FМ-частоты, желательно в столицах или крупных городах этих стран. И каждый раз наталкивались на препятствия. Нам поясняли, что этому мешают юридические препоны, либо квоты, либо политический климат в стране.

– О каких странах идет речь?

– В первую очередь Прибалтика, до недавнего времени Украина, Грузия и некоторые страны Средней Азии. Тогда мы пошли иным путем – путем партнерства с FМ-станциями, известными на медийном рынке этих стран. Прошлый год был для нас долгожданным прорывом – мы начали вещание в Крыму, затем в Тбилиси, Ереване и Баку, к концу года открылось вещание в Кишиневе и Приднестровье, Бишкеке и Оше, традиционно хорошие позиции у «Голоса России» в Таджикистане. Ну и, наконец, наши новости зазвучали на украинском языке в более чем 30 крупнейших городах Украины. В этом месяце мы планируем открыть вещание в Ташкенте и Самарканде.

– Как я понимаю, основная задача государственного радио «Голоса России» – это выстраивание положительного образа России за рубежом?

– Это задача любого иновещания, будь то «Голос Америки» или Би-би-си, и, если кто-либо из моих коллег скажет, что нет, мы этого не делаем, я ему не поверю. Весь вопрос в том, как выполнять эту задачу. Вы употребили слово «выстраивать». Не надо ничего выстраивать, надо просто приглядеться к жизни, умея находить в ней то, что представляет интерес для зарубежной аудитории. То, что положительно заряжено в отношении России. Это не значит, что надо давать розовую картину. Вообще не надо никакой картины. Россия – это же не манекенщица, которая идет на подиум и которую надо предварительно хорошенько подкрасить.

– Информируете о протестах против монетизации льгот?

– А как же? Если во всем мире об этом рассказывают в новостях, то весьма странным будет молчание по этому поводу «Голоса России».

– Вы получаете ценные указания?

– Как освещать то или иное событие – таких инструкций я не получаю. Информационные приоритеты, конечно, выстраиваются определенным образом. Говоря о той же монетизации льгот, мало передать, что состоялись митинги, надо дать разные точки зрения на эту проблему. И если в обществе на какую-то проблему смотрят по-разному, эти голоса должны быть представлены в наших передачах. Полифонизм вещания – это тот принцип, которого мы придерживаемся. Иначе образ России будет, как когда-то, монолитным и железобетонным.

– Имидж России в последнее время изменился в лучшую или худшую сторону?

– Может, это прозвучит парадоксально, но я думаю, что в лучшую.

– А вот согласно «Индексу свободы слова» за 2004 год, подготовленному «Репортерами без границ», из 166 стран Россия заняла почетное 148-е место, оказавшись позади даже таких государств, как Эфиопия, Афганистан и Бангладеш.

– Это смотря какие параметры использовать. Недавно «Евробарометр», статистическая служба при Европейской комиссии, проводила опросы по всей Европе. Вопрос, обращенный к среднему европейцу, был прост – какая из стран в ваших глазах представляет наибольшую угрозу? Насколько я помню, мы там заняли чуть ли не предпоследнее место в перечне стран, которые в глазах европейцев представляют угрозу для Европы. Главное, что нас перестали бояться, и это поважнее многих других показателей. Согласитесь – очень простой вопрос: боитесь вы кого-то или нет? А вот оценки относительно свободы слова такой простоты не содержат. Не знаю такого СМИ, которое не было бы от кого-то зависимым или было бы свободно иногда даже в выборе тем, которые может или не может освещать. И на Западе есть такое понятие, как редакционная политика, которая зачастую осуществляет жесткий контроль в самых «рассвободных» СМИ. Недавно одно американское издание задало своим читателям интригующий вопрос: «Почему американские СМИ – как либеральные, так и консервативные – настроены одинаково антироссийски?» Было высказано любопытное мнение – дело оказывается не в журналистах, а «в постулатах, которыми они руководствуются». Первый гласит: «Если речь идет о любой проблеме, к которой Россия имеет хоть какое-то отношение, русских заведомо считают виновными, пока не доказано обратное». И еще: «Российская политика заслуживает одобрения лишь тогда, когда она служит не интересам самой России, а интересам других стран». Хочу только заметить, что постулаты эти действуют с большей или меньшей интенсивностью со времен Крымской войны, на это обращал внимание Горчакова еще тайный советник МИДа Тютчев. У этих постулатов в отношении России огромная историческая инерция. И кампанейщиной, лихой кавалерийской атакой этой Китайской стены не разрушить. Нужен не просто системный подход, нужны систематические усилия, чтобы преодолеть эту полосу отчуждения. Смогла же Германия из послевоенного «изгоя» в сравнительно короткий исторический срок стать в партнерстве со своим бывшим и давним врагом Францией главной силой, определяющей сегодня процесс европейской интеграции.

– Вы являетесь также членом Федеральной конкурсной комиссии при Министерстве культуры. Не кажется ли вам, что преобладание представителей государства в ФКК есть признак того, что при прочих равных условиях они будут отдавать предпочтение ведомственным интересам?

– Я не руководитель ведомства и не госслужащий. Я наемный менеджер на службе у государства. Это во-первых. А во-вторых, я вхожу туда как эксперт Совета Европы по общественному теле- и радиовещанию. Один известный мыслитель сказал, что по сравнению с административной экономическая зависимость личности бывает нередко тотальней и подлее. Поэтому, где гарантия, что если в комиссии будут преобладать представители бизнеса, они будут более объективны? Думаю, что здесь все упирается в личностные качества членов комиссии. Быть ангажированным или нет – это свойство и выбор каждого человека, будь он чиновником или самым что ни на есть олигархом. Если вы проанализируете те решения, которые принимались в ФКК, то вы не найдете там приоритета по отношению к вещателям государственного или коммерческого формата.