Юрий Тавровский
Одним из факторов успеха романа «Задача трех тел» фантаста Лю Цысиня стало тонкое изображение подспудных перемен в мировой политике, грозящих нарушить нынешнюю хрупкую стабильность. Фото Xinhua
Роман китайского писателя-фантаста Лю Цысиня «Задача трех тел» («Сань тхи») стал изысканной пищей для естественного разума сотен миллионов людей по всему миру. Изданный в журнальном варианте в 2006 году и отдельной книгой двумя годами позже, роман прочли многие десятки миллионов китайцев. Вскоре последовали переводы на другие языки и издания рекордными для наших времен тиражами. В России роман уже купили миллион читателей! Само собой разумеется, не обошлось без телевидения. Китайцы выпустили свой сериал в 2023 году, а американский NETFLIX – в 2024-м.
Популярность романа и его экранизаций объясняют множеством причин. Излюбленная Гербертом Уэллсом, Иваном Ефремовым, Станиславом Лемом, Айзеком Азимовым и другими фантастами тема «войны миров» звучит на фоне близкой образованной части землян проблематике искусственного интеллекта, выживания человечества, свободы науки и творчества. «Китайскую специфику» обеспечивают воспоминания о культурной революции, сильно травмировавшей интеллигенцию Поднебесной.
На мой взгляд, есть еще одна причина. Автор чувствует подспудные перемены в мировой политике, грозящие нарушить даже нынешнюю ущербную стабильность. На грешной Земле дело явно идет к утверждению трех главных центров силы, которые либо станут для планеты Земля «тремя китами» стабильности, либо своими «гравитационными полями» разорвут ее на части.
В романе повествуется об ужасной судьбе высокоразвитой планеты-цивилизации Трисолярис, вынужденной находиться под влиянием сразу трех Солнц. Такая зависимость обрекает обитаемое небесное тело на движение по неустойчивой орбите. Цивилизации Трисоляриса развиваются и раз за разом погибают в эрах хаоса. Они наступают, когда три Солнца выстраиваются на своих орбитах по одной линии.
Три современных центра силы – Россия, Америка и Китай – за последние десятилетия то сближались, то расходились. СССР и КНР были беспрецедентно близки в 50-е годы ХХ века и «дружили против» Америки. Затем США и КНР установили отношения «брака по расчету» в 80-х годах прошлого века и сообща противостояли Советскому Союзу и России до «развода» во втором десятилетии текущего столетия.
Сейчас продолжается процесс сближения России и Китая, а также их удаления от США. Тем примечательнее стали раздавшиеся недавно из Белого дома довольно слабые сигналы о возможности создания подобия «троичной солнечной системы». На первый взгляд такая конструкция далека от суровой земной реальности. Но все же стоит рассмотреть плюсы и минусы Трисоляриса для каждого участника научно-политической фантастики.
США: удастся ли танцевать танго втроем?
Признаки усталости от непомерного груза монополярности появились еще в первый срок правления президента Дональда Трампа. Он стал выводить США из глобальных организаций типа ЮНЕСКО и Всемирной организации здравоохранения, даже замахивался на ООН. Уже тогда прозвучали угрозы «Сделать Америку снова великой!» за счет сокращения международных обязательств.
Начатое Трампом было перечеркнуто при следующем президенте Джозефе Байдене. Он опирался на мощное в правящей Демократической партии течение неоконсерваторов – неоконов. Для них «символом веры» всегда была уверенность в праве и даже обязанности «Сияющего града на холме» – Соединенных Штатов – единолично править миром.
Команда неоконов в Белом доме вернула планету ко временам холодной войны, создав Западный фронт против России и Восточный фронт против Китая. Москву вынудили нанести превентивный удар в ответ на провокации Киева, за которым встал весь Запад.
На грань боевых действий из-за Тайваня был поставлен Китай на Восточном фронте. Как признал недавно президент Трамп, весь мир при Байдене оказался на грани ядерной войны.
Перспектива гибели в атомном Армагеддоне не устраивала влиятельные деловые и политические круги Америки, которые вернули к власти антиглобалиста Трампа. С первых дней в Белом доме он стал искать пути восстановления таких отношений с Москвой и Пекином, которые исключали бы столкновение «острием против острия».
Политические инстинкты бизнесмена подталкивают Трампа на поиски путей перерастания прекращений огня в перемирия, а перемирий – в мирные договоры. Отсюда и происходят пока бессистемные и неконкретные высказывания о желательности перехода к разделу бремени глобальной ответственности с Россией и Китаем.
Речь пока не идет о международно-правовых документах, об определенных сферах ответственности. Это и неудивительно. Идеи претендующего на роль вождя нации Трампа встречают бешеное сопротивление «глубинного государства». Возможность отхода от мессианской идеи «Сияющего града на холме» может перенести уже тлеющую гражданскую войну на поверхность.
Для религиозных фанатиков среди неоконов приемлема даже перспектива Армагеддона. Примерное равенство сил неоконов и трампистов в элитах, а также сторонников МАГА и всевозможных меньшинств на улицах Америки придает неустойчивость режиму Дональда Трампа и девальвирует многие его идеи, включая создание триумвирата США–Россия–Китай.
Россия: устойчивость треугольника может быть полезной
В России идея треугольника Москва–Вашингтон–Пекин обсуждается не первый год. Особую актуальность она приобрела с началом специальной военной операции. Внутри страны треугольник стал приемлемым как для усилившихся патриотов, так и для ослабевших либералов. Успешное руководство фронтом и тылом укрепило статус президента Владимира Путина как вождя нации и расширило его возможности для самых смелых комбинаций на международной арене.
На фронте нынешней глобальной холодной войны уже фактически действует «боевое слаживание» России и Китая. Еще в марте не самого удачного для нас 2023 года в завершение восьмичасовой беседы в Кремле председатель Си Цзиньпин так сформулировал происходящие процессы: «В мире происходят грандиозные перемены, каких не было 100 лет. И мы с вами движем их».
Совместный «движ» в критический период продемонстрировал врагам и недоброжелателям прочность отношений России и Китая, основанных на совпадении национальных интересов безопасности и развития. Евразийское мышление Владимира Путина и его политическая воля преодолели сомнения немалой части элит и сделали сближение с Поднебесной главным течением в обороне, экономике, торговле, науке и образовании.
В Москве вспомнили, что Россия и Китай как сопредельные государства никогда не воевали друг с другом. События последних трех лет подтвердили верность курса «Поворот на Восток», разработанного российским вождем.
Одновременно возникшая модель «боевого слаживания» подтверждает теоретическую верность и практическую ценность авторской концепции Си Цзиньпина о «новых отношениях великих держав».
Китай разыгрывает старую карту
Вступив в управление Поднебесной, Си Цзиньпин сразу изменил ее внешнею политику. Несколько десятилетий после завершения катастрофической культурной революции КНР придерживалась стратегии ставшего следующим после Мао Цзэдуна вождем нации Дэн Сяопина. Она называлась «стратегия 28 иероглифов» и подразумевала пассивность в мировых делах и следование в фарватере антисоветской политики Запада.
Си Цзиньпин уже через несколько недель после получения полномочий главы государства демонстративно нанес первый визит в Москву. Там он в марте 2013 года огласил свою главную концепцию – «Сообщество единой судьбы человечества». Впервые за многие годы Пекин заявил о желании и готовности участвовать в глобальном управлении.
Еще через несколько месяцев, в июне 2013 года, Си Цзиньпин нанес другой судьбоносный визит – в США. Он впервые изложил президенту Бараку Обаме свою концепцию «нового типа отношений великих держав». На первый взгляд она была весьма похожа на авторскую концепцию самого Барака Обамы «Чимерика» (Сhina-America, или G-2). Она была изложена Обамой тогдашнему председателю КНР Ху Цзиньтао во время визита в Пекин в 2009 году. Обе концепции предусматривали возможность установления дуумвирата – совместного правления миром Америкой и Китаем. Однако вариант Обамы предусматривал для США роль лидера, а для КНР – «младшего брата».
Вежливый отказ Пекина подтолкнул неокона Обаму и его единомышленников к началу стратегического сдерживания Поднебесной. Оно проявилось сначала в военной программе «Разворот на Восток» и создании торгового блока «Тихоокеанское торговое партнерство» без участия Китая – главной экономической силы региона. При президенте-республиканце Дональде Трампе сдерживание Китая переросло в 2018 году в торговую войну. Полномасштабной холодной войной китайская политика США стала при стороннике неоконов президенте Джозефе Байдене.
Несмотря на антикитайские тарифные войны, ограничения научных и гуманитарных контактов и даже личные оскорбления Си Цзиньпина, в Китае сохранялись симпатии к Америке. Среди предпринимателей, ученых и части чиновников оставались иллюзии возможности вернуться к временам всестороннего сотрудничества.
Живучими оказались также надежды в новых условиях реализовать отвергнутую США концепцию «новых отношений великих держав». Накануне инаугурации и в начале второго срока правления 47-го президента США эта формула использовалась в документах МИД КНР, в установочных статьях партийных СМИ Поднебесной.
Администрация Трампа то ли не придала значения этим пробным шарам, то ли стала готовить очередную инициативу своего патрона. На сей раз о создании не дуумвирата с Китаем, а треугольника Вашингтон–Пекин–Москва.
Сквозь эту призму можно рассматривать неожиданное смягчение политики в отношении России. Как демонстрацию «кнута и пряника» для другого потенциального партнера можно рассматривать введение калечащих тарифов против китайского экспорта, а затем смягчение большинства санкций, телефонные контакты с Си Цзиньпином.
Глобальный треугольник становится маловат
Однако китайские политологи не приняли трамповский «вариант Трисоляриса». Появились статьи о незаинтересованности Китая в создании «правящего миром триумвирата великих держав». В получившей известность статье заместителя директора шанхайского Института международных стратегических исследований Чжао Луна отмечается, что «Пекин по-прежнему с осторожностью относится к любому порядку, построенному на эксклюзивных соглашениях великих держав». Политически грамотному китайскому читателю не надо разъяснять, что речь идет о заключенном по итогам Первой мировой войны в 1919 году Версальском мирном договоре и о решениях Ялтинской конференции 1944 года. С точки зрения историков и пропагандистов в Пекине, они недооценили вклад Китая, ущемили его законные права на компенсацию потерь.
Автор статьи в журнале «Дипломат» подчеркнул: «Привлекательность Ялты 2.0 понятна в эпоху беспорядка. Она обещает ясность, иерархию и решительное лидерство. Но ее логика ущербна. Для Пекина будущее мирового порядка заключается не в сделках великих держав, а в общей ответственности и суверенном равенстве. Возвращение к исключительным зонам влияния рискует легитимизировать стратегии сдерживания и сократить возможности Китая по продвижению равноправного и упорядоченного многополярного мира. Влияние Пекина растет, когда его региональные партнеры экономически связаны с более широкой глобальной системой, в которой Китай играет центральную роль, а не когда эти партнеры заперты в жестких геополитических блоках».
Из этих объяснений становится понятно, что некоторые мудрецы в Китае не собираются уравнивать возможности ветшающей Америки, только-только ощутившей «второе дыхание» России и самой Поднебесной, стабильно движущейся к «великому возрождению китайской нации».
Этот провозглашенный Си Цзиньпином в 2012 году и рассчитанный до 2049 года долгосрочный план уже частично реализован, несмотря на крупные сложности, и имеет все шансы на успех. Пекин уверен в превосходстве модели социализма с китайской спецификой и не потерпит ограничений своих возможностей.
На это нацелена концепция «Единая судьба человечества». Она не исключает двусторонних альянсов с Россией, Америкой или даже Европой, но несовместима с созданием своего будущего жизненного пространства какого-то триумвирата. В такой конструкции возможно объединение двух других партнеров против Китая и возобновление «сдерживания» в новых условиях.
Практически совпавшие по времени публикации этой статьи и трудов других политологов той же направленности продолжают дискуссию о месте Китая в мире. Сам Си Цзиньпин, похоже, занял выжидательную позицию в споре теоретиков. Он следит за развитием обстановки в Америке, за ходом СВО, за формированием дополнительных центров силы масштаба Евросоюза и т.д.
Он учитывает сложности китайской экономики, все еще зависимой от последствий сорокалетнего «брака по расчету» с Америкой. Он считается с системными вызовами в китайском обществе: старением населения, безработицей и апатией среди молодежи, трудностями в борьбе с коррупцией и т.д. Статус «ядра партии», а фактически вождя нации позволяет проводить непопулярные решения, но он не хочет тратить нажитый за 13 лет правления политический капитал.
Китай будет четко двигаться по своей орбите под названием «Великое возрождение китайской нации», рассчитанной до 2049 года. Орбита «Сделаем Америку снова великой!» весьма неустойчива, но способна весьма надолго продлить движение американского Солнца. Наша орбита просчитана до 2030 года, она выдержала серьезнейшее испытание и способна обеспечить как независимый полет, так и разумный учет влияния соседних небесных тел.
Само название романа «Задача трех тел» отсылает к «Задаче трех тел» – одной из нерешаемых задач небесной механики. Думается, что три вождя трех великих держав за время своего правления вряд ли захотят, да и вряд ли успеют выстроить свои «Солнца» в одну линию.
Создание на Земле нового порядка или нового хаоса маловероятно. Пусть идея Трисоляриса остается увлекательным чтением и сюжетом для новых экранизаций.
