Юрий Коргунюк
В ходе 'льготного' кризиса агрессивный популизм проявил себя во всей красе.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
Одним из главных сюрпризов четвертой думской кампании стал успех популистских партий, что, впрочем, поначалу не казалось поводом для особой тревоги – в одномандатных округах достижения ЛДПР и «Родины» были более чем скромными. Но последующие победы популистов на региональных выборах показали, что новые участники политической игры постепенно нагуливают вес. А прокатившиеся по стране «льготные бунты» и вызванное ими изменение характера партийного размежевания уже не оставили сомнений – карта политического пространства приобрела принципиально новый вид. На ней остались лишь две основные силы: надвигающаяся популистская волна и одиноко торчащая посреди голого поля «вертикаль власти».
Кто в этой диспозиции является стороной атакующей, а кто обороняющейся – вопрос риторический. В то время как власть пытается убедить себя и общество в том, что полностью контролирует положение, вал популизма набирает мощь и высоту. Фактически на авансцену вышел новый «народный фронт», сплотивший в борьбе против «грабительских реформ» широкий круг игроков – от леворадикалов из НБП до социал-либералов из «Яблока». Базой для этого сплочения послужило день ото дня крепнущее неудовлетворение массового бюджетополучателя, а идейной платформой – лозунг «И льгот, и денег – и побольше, побольше!».
Нет нужды выяснять цвет этого популизма. В современной России популизм что правый, что левый – суть одно и то же: социализм в нем тесно переплетен с национализмом.
При этом популистский социализм несет на себе явную печать вырождения. Это социализм «загнивающий, умирающий и паразитирующий». Это социализм не наемных работников, а иждивенцев. Он ратует за масштабное перераспределение национального продукта не в пользу непосредственных участников производственного процесса («трудящихся»), а в пользу тех, кто в этом процессе напрямую не задействован. Безусловно, интересы бюджетополучателей должны быть защищены, но когда их взгляд на мир начинает доминировать в общественном сознании, это говорит о том, что нация деградирует. К тому же популистский социализм весьма агрессивен – он не просит, а требует: «Отберите у «олигархов» (евреев, «черных» и пр.) и отдайте нам нашу долю халявы, то есть природной ренты».
Что касается популистского национализма, то он столь же бесхитростен, как и популистский социализм. О его физиономии многое может сказать нашумевшее обращение в Генпрокуратуру с требованием запретить еврейские организации, подписи под которым поставили представители КПРФ и «Родины» – потенциальных лидеров «широкого народного фронта».
═
Выбор меньшего зла
═
Как ни парадоксально, но лучше всего к существованию в новых условиях приспособлены партии, созданные или всплывшие на поверхность не без участия Кремля, – в первую очередь «Родина» и Российская партия пенсионеров. Они не связаны идеологическими путами, хорошо чувствуют конъюнктуру, предприимчивы – и вовсе не склонны вечно подчиняться президентской администрации. Их поведение в ходе «льготного» кризиса показало, что они готовы в любой момент выйти из-под контроля и начать собственную игру.
Другим предполагаемым участникам популистской коалиции, в частности КПРФ и «Яблоку», предстоит многое перетряхнуть в своем багаже, чтобы оказаться на гребне волны, а не в куче оставленного ею мусора. Так, коммунистам давно пора освободиться от марксистско-ленинского наследия, абсолютно неуместного в разговоре с сегодняшними бюджетополучателями, а также от некоторых идеологем типа мобилизационной экономики, каковая опирается на принцип «пушки вместо масла» и призыв «затянуть потуже пояса», – бюджетополучатель же хочет не затягивания поясов, а набивания животов; ему нужна не мобилизационная экономика, а тотальный собес. «Яблоку» придется избавиться от рудиментов либерализма в виде разговоров о пользе демократии и вреде авторитаризма (бюджетополучатель недвусмысленно дал понять: его интересует только масштаб государственных субсидий, тогда как демократия для него пустой звук), а также от своего нынешнего руководства (Григорий Явлинский, Сергей Митрохин, Сергей Иваненко и др. не умеют скрыть своей образованности и вообще недостаточно буйные).
В этой связи совершенно по-новому выглядят перспективы ставшего притчей во языцех объединения демократов. Прежде чем объединяться, последние должны однозначно определить для себя, что, по их мнению, хуже для страны – нынешняя власть или последствия популистского разгула. Если они сочтут возможным вместе с популистами участвовать в атаке на систему, тогда какая разница, на какой основе выстраивать новые структуры? Не проще ли сразу объединиться с «Родиной» либо с Российской партией пенсионеров, а то и с КПРФ, прихватив для ровного счета национал-большевиков.
Самое неприятное заключается в том, что в противостоянии растущей угрозе «вертикаль власти» неспособна защитить не только страну, но и самое себя – срубив опоры, придававшие ей устойчивость (выборность губернаторов, мажоритарная избирательная система и пр.), она того и гляди обрушится под собственной тяжестью. Первые признаки беспомощности система выказала уже в ходе «льготных бунтов». Напоровшись на яростный протест своей «естественной» социальной базы (причем наиболее преданной и одновременно наиболее обделенной ее части) – бюджетополучателей и обнаружив отсутствие у себя под ногами твердой опоры, власть немедленно протрубила отступление, пойдя на беспрецедентные уступки в финансово-бюджетной сфере.
═
Ресурс второй свежести
═
Спору нет, затеянная федеральным Центром реформа давно востребована жизнью: разветвленная система льгот развращает как пользующихся, так и пользующих. Но разве бюджетополучатель давал согласие на эту реформу? Отнюдь нет. Совсем наоборот – играя на ненависти и зависти масс к «проклятым олигархам», Кремль в ходе выборов 2003–2004 гг. раздавал авансы диаметрально противоположного свойства. Он обещал «отнять и поделить» – и ожидали от него именно этого, а не перспективы затянуть пояса в целях оптимизации бюджетных расходов.
Разумеется, жизненно важную реформу можно провести и в обстановке недовольства непопулярными мерами со стороны определенной (пусть и весьма значительной) части общества. Для этого надо опереться на другую его часть – не ту, что кормится, а ту, что кормит; не на бюджетополучателей, а на налогоплательщиков. Но что сделала власть для мобилизации последних? Сказать «ничего» – значит ничего не сказать: Кремль их разоружил, деморализовал и затерроризировал – делом ЮКОСа, налоговыми проверками, милицейским и чиновничьим произволом.
В итоге единственной опорой режима остался так называемый административный ресурс. Однако по своему качеству этот ресурс не идет ни в какое сравнение с тем, что был в распоряжении коммунистов лет тридцать назад. Несмотря на все потуги, Кремлю удалось реставрировать былые механизмы лишь на стадии разложения – попросту говоря, гальванизировать труп. Возрожденная «армия» умеет мародерствовать, но не воевать. Она не может справиться не то что с сильным – с любым противником, оказывающим систематическое сопротивление. Власть «силовиков» доблестно арестовывает Ходорковского, но никак не поймает Басаева; она повсеместно «крышует» и «разводит» бизнес, но не может обеспечить ему элементарную защиту; она снимает сливки с роста цен на нефть и газ, но не в состоянии подготовить какую бы то ни было реформу.
═
Трухлявое единство
═
Полную недееспособность проявила и созданная властью декорация по имени «Единая Россия». Чего стоили хотя бы организованные последней «контрмитинги» в поддержку монетизации льгот – близнецы-братья незабвенных «собраний трудовых коллективов в поддержку линии партии и правительства». Их пропагандистский эффект был не то что нулевым – отрицательным. Это про Украину можно врать что угодно – российскому обывателю, в общем-то, чихать на братскую республику, поэтому здесь ему можно скормить хоть дохлую кошку. С родной действительностью такой фокус не пройдет. Это первое.
Второе. Еще и не столкнувшись с настоящими проблемами, «Единая Россия» уже дала первые трещины. Ее думскую фракцию потихоньку покидают депутаты; несколько «единороссов» поддержали инициированный коммунистами вотум недоверия правительству; с резкой критикой обрушился на партийное руководство сопредседатель высшего совета ЕР Юрий Лужков, решивший, видимо, вернуть должок за годами копившиеся обиды (и ничего ведь ему не сделаешь – мэр, не допустивший в столице волнений льготников, федеральной власти сейчас, пожалуй, нужнее, чем она ему). Нельзя, правда, не согласиться с теми менеджерами «Единой России», которые с порога отметают возможность раскола в «партии власти», – но лишь по одной причине: там просто нечему раскалываться, при первом серьезном ударе эта структура не расколется, а рассыплется в полную труху. Да и чего другого ожидать от тылового обоза, набитого профессиональными собирателями трофеев?
Свое счастье Кремль выковал сам. Вместо того чтобы формировать коалицию гражданских сил, он предпочел подмять под себя все, до чего смог дотянуться. «Зачистив» политическое и информационное поле, он освободил тем самым пространство для потемкинских деревень, а они надвигающемуся цунами не преграда. Теперь у режима одна надежда – что волна спадет сама собой. Надежда тщетная. С чего бы этой волне спадать, когда бюджетополучатель начал догадываться: ЮКОС уничтожали не с целью повысить пенсии и зарплаты, дележки не будет, а впереди новые и новые монетизации, оптимизации и пр.? Подобное разочарование губительно для любой власти, и вряд ли нынешняя станет исключением.
═
Что упало, что пропало...
═
Да, скорее всего популистская волна захлестнет все, оставив после себя гигантские разрушения, и в результате повторится то, что уже не раз бывало в истории. Ведь популизм так же стар, как и публичная политика в целом. Не надо заглядывать в глубь веков: демократический подъем рубежа 80–90-х гг. тоже сопровождался бурным популистским кипением. Голодный советский бюджетополучатель на какое-то время поверил сладким обещаниям, что все проблемы одним махом решит рынок – причем без его, бюджетополучателя, личного участия и тем более без каких-то жертв с его стороны. Впоследствии либеральные реформаторы дорого заплатили за так и не состоявшуюся раздачу слонов. Потесненная было с теплых мест бюрократия мало-помалу вползла на утраченные позиции, и все вернулось на круги своя, вылившись в очередное «укрепление властной вертикали».
Не забудем при этом, что прошлая популистская волна отличалась куда более конструктивной направленностью. Лозунгом демократической революции было «Дайте нам заработать!». С тех пор «заработать» упало и пропало, а на трубе осталось «Дайте нам!». Популизм такого сорта обойдется обществу гораздо дороже, чем тот – пятнадцатилетней давности.
Сегодня вопрос не в том, как защититься от цунами, – от него, судя по всему, уже не спастись, – а в том, что делать, когда популистская волна наконец схлынет. Крайне важно, чтобы к этому моменту сохранился хоть какой-то задел, с которого можно было бы начать восстановление разрушенного. И задача всех ответственных политических сил – создавать этот задел уже сейчас, работая не столько на ближайшее будущее, сколько на то, что наступит после потопа.
Дарья Гармоненко 
