Робинзон против Гулливера

«Тухлые яйца»? Не зарегистрировано. Наоборот, были цветы, были «распития» и тосты за здравие Дефо. Айра Кроу. Даниэль Дефо у позорного столба. 1862. Музей и художественная галерея Солфорда

Из этого богатого сюжетами и смыслами жизнеописания Даниеля Дефо я выхватил пружинку знаменитого его противостояния с Джонатаном Свифтом. Но ведь и автор книги «Даниэль Дефо: факт или вымысел» Александр Ливергант эпиграфом поставил слова Свифта: «Один из этих писак, тот, что стоял у позорного столба, совсем забыл его имя. Автор «Чистокровного англичанина». Чистокровный проходимец. Безграмотный писака». Вот так. Словно едкого натра или другого реактива сыпанул на первую страницу, прожег до последней. Градус задан, реакция пошла. Ливергант называл их крайними антиподами: «Свифт доктор богословия, Дефо – купец, галантерейщик, Свифт – тори, Дефо – виг, Свифт – англиканин, Дефо – нонконформист». Накал борьбы объяснялся тем, что партии сформировались при жизни писателей, их названия еще хранили следы происхождения: обидные клички. Тори – заговорщики, виги – разбойники/погонщики кобыл. «Нонконформизм» Дефо означал не получение литературной премии «НГ», а принадлежность к протестантскому течению, противостоящему господствующей Англиканской церкви.

Александр Ливергант. Даниэль Дефо: факт или вымысел. – М.: АСТ; Редакция Елены Шубиной, 2024. – 284 с.

Читателя, возможно, удивит пролог книги, где Ливергант чрезвычайно подробно описывает приключения Селкерка (прототипа Робинзона). Но потом обращаешь внимание на схожие черты у Селкерка и Дефо: смесь несгибаемости и неуживчивости. Именно Селкерка и Дефо (в самом Робинзоне этой конфликтности меньше). Отношения Дефо с семьей были не лучше, чем у Селкерка с командой, ссадившей его на остров. Периодические банкротства и восстановления бизнеса – это хорошая закалка характера, и жизнь Дефо можно счесть одой несгибаемости. Хотя она и привела его к позорному столбу.

Александр Ливергант живо и подробно описал историю появления знаменитого памфлета Дефо «Кратчайшая расправа с диссентерами». Обстоятельства складывались для нонконформистов весьма скверно: тори, англикане преследовали диссентеров (крайние нонконформисты, выступавшие против любого участия в обрядах государственной церкви, даже когда этого требовала должность). Дефо, пародируя стиль тори, предлагал «вместо денежных штрафов виселицы и галеры» и т.д. Кажется, «Проект: о введении единомыслия в России» Козьмы Пруткова – повторение этого приема. Издавший памфлет анонимно Дефо был узнан по стилю (а ведь это выше любых хвалебных рецензий!), но для бедняги Даниеля это обернулось штрафом, семью годами условного заключения и приговором «три дня кряду стоять у позорного столба с бумагой руке, удостоверяющей его преступление».

Советский поэт, переводчик и художник Владимир Державин в поэме «Первоначальное накопление» рисует это весьма ярко:

Вдоль пристаней текли 

ноябрьской Темзы воды,

Дробя скупой огонь кабацкого 

стекла.

Кричали флюгера под лапой 

непогоды.

На много миль толпа 

к позорищу текла.

В тот вечер был Дэфо к столбу 

привязан стоя,

И по щеке текло яйцо гнилое.

Отрезаны уши – да стыд 

не пришит.

Дефо под ударами черни 

стоит.

Строки Александра Ливерганта о кончине Дефо сдержанны, выразительны своей скупостью: «Умер в полном одиночестве, как, в сущности, и жил. Выпускаемая «любимым» зятем Дефо Генри Бейкером газета «Всеобщий наблюдатель» отозвалась: «Неделю назад умер Даниель Дефо известный своими многочисленными сочинениями».