Манящие цветы медиабитв

«Россия дорого заплатит», – так перевели некоторые российские СМИ высказывание президента США Барака Обамы о возможности российского военного вторжения (military intervention) в Украину. Издания расценили это фактически как пример hate speech, языка вражды, агрессивной риторики с подчеркнуто негативным оттенком. Этот пример – лишь часть из того пласта медиаконтента, который был сформирован за месяцы украинского кризиса. В 2008 году Россия фактически проиграла информационную войну, сопровождавшую вооруженный конфликт с Грузией в Южной Осетии. К 2014 году страна была уже готова к следующей медиавойне: «There will be costs», – таковы на самом деле слова американского президента. Перевод их, разумеется, несколько мягче российского аналога, но на войне, даже информационной, свои правила.

Трансляция выступления Барака Обамы пришлась на 28 февраля. 1 марта Совет Федерации предоставил президенту России Владимиру Путину право использования вооруженных сил на территории Украины. Новость произвела шоковый эффект: многие расценили это не столько как формальную готовность к вводу войск, сколько как фактический сигнал о том, что они будут введены. Во многом это отсылает к философии Жана Бодрийяра: СМИ сами конструируют события, даже если они в реальности не происходят. Механизм направлен на предупреждение – страх перед событием заставляет сообщество заранее устранить угрозу.

4 марта на пресс-конференции в Ново-Огареве Владимир Путин ответил: войны не будет. При этом вариант с присоединением Крыма не рассматривается, однако, подчеркивал глава государства, права наций на самоопределение «никто не отменял». Касаясь вопроса о якобы наличии людей в камуфляжной форме в Крыму, Путин сказал: «Это представители местных сил самообороны».

Вообще это выступление Путина, равно как и поведение некоторых российских спикеров, вызывает противоречивые эмоции: дипломатическое спокойствие, к словам не придраться, несмотря на видеоряд с украинской стороны. 5 марта министр обороны РФ Сергей Шойгу, комментируя видео и фотографии якобы российской техники в Крыму, назвал материалы «провокацией», а в ответ на кадры, где военные говорят, что они россияне, ответил: «Чушь полная». Здесь интересен предмет разговора: речь идет именно об информации, которая априори не является фактом. Фактически конфликта нет – существует лишь его образ в медиа.

Washington Post назвал действия российских властей пробой тактики «всплывающей войны» – быстрой и завуалированной, которая, вероятнее всего, будет широко применяться в будущем». 

В подобных условиях точность дипломатических формулировок становится гарантом на будущее. «Перед тем как Путин вторгся в Грузию в августе 2008 года, – пишет издание, – он потратил много месяцев на размещение традиционного военного оборудования… Однако теперь он больше не связан рамками войны в национальных масштабах. Многие годы конфронтации с сепаратистами, боевиками, террористами и не имеющими определенного гражданства игроками серьезно повлияли на его образ мыслей». Здесь, гласит материал, особенно важным становится информационный компонент. Пропаганда на уровне этнолингвистического разрыва с последующим распределением ролей: очередной виток борьбы с фашистами, притеснения и преследование русскоязычного населения Украины – эти аспекты, по мнению издания, используются в новой кибертактике, главным методом которой становится дезинформация.

С этой трактовкой можно поспорить, хотя кое-что представляется интересным, однако трудно не согласиться с тем, что тактику с дезинформацией во главе не раз использовали и западные власти.

2008 год, конфликт в Южной Осетии. Девочка и ее тетя, побывавшие в Цхинвале, пытались в прямом эфире рассказать о своих впечатлениях, однако были прерваны рекламной паузой. Экс-глава Грузии Михаил Саакашвили становится главным ньюсмейкером в западных СМИ: Россию он называет Голиафом, Грузию – Давидом. Российские войска, по его словам, хотят свергнуть законный строй в Грузии. Картинки разрушенных домов, ужасы бомбежек – образ России подвергается демонизации. NBC, защищающая, по мнению телеведущего компании Fox, Путина, становится «пятой колонной» в США. О плюрализме мнений говорить не приходится – американские СМИ настроены по отношению к России негативно, информация замалчивается, искажается, потери грузинской стороны преувеличиваются. В 2011-м выходит даже фильм «5 дней в августе» – пропаганда на уровне искусства, за которую так часто критикуют Россию, не меньше (если не больше) развита и в США.

Ответ российской стороны тогда был не слишком убедителен: это, в частности, видно и в приведенных графиках – стоит обратить внимание на кардинальное различие количества упоминаний в СМИ. Акцент делался на окарикатуривание и идиотизацию грузинского президента – то он галстук жует, то убегает от самолетов. Отмечаются и несовпадения в заявлениях Саакашвили. По его словам, «Россия всеми силами пытается оккупировать страну. Они не смогли сломить наших военных, мы отбили много атак. Но сегодня враги смогли выйти на центральную трассу и разделить восточную и западную Грузию. Мы имеем дело с попыткой оккупации всей Грузии, они также намерены сменить власть и ориентацию Грузии». Высказывание было опровергнуто премьер-министром Грузии: «Нет никаких оснований для паники, то есть не отмечается никакого передвижения российских войск в восточном направлении».

Однако этого оказалось мало: изо всех российских чиновников пообщаться с мировыми изданиями решил только постпред РФ при ООН Виталий Чуркин, в то время как Саакашвили регулярно раздавал интервью. Победа в информационной войне в итоге оказалась на стороне Запада несмотря на то, что страны ЕС не слишком активно выступали с критикой, предпочитая роль посредников.

К следующему информационному конфликту Россия оказалась подготовленной намного лучше. При этом, как в 2008-м, так и в 2014-м, лидеры страны подчеркивали: никаких санкций мы не боимся. Бросается в глаза другое.

Сейчас критика президента направлена не столько в адрес украинских властей (которые российскими политиками не раз назывались нелегитимными), сколько в сторону Запада. Владимир Путин неоднократно напоминал, что при посредничестве глав МИД Германии, Франции и Польши 21 февраля было подписано соглашение с президентом Украины Виктором Януковичем, о котором оппозиция практически мгновенно забыла. На Западе это никак не осудили. Таким образом, Украина, по словам Путина, именно по вине западных стран была «доведена до анархии и ввергнута в хаос».

В Сети как нельзя кстати всплыл телефонный разговор между верховным председателем ЕС по иностранным делам Кэтрин Эштон и главой МИД Эстонии Урмасом Паэтом относительно снайперов на майдане, а также телефонная беседа, приписываемая Виктории Нуланд и послу США в Киеве Джеффри Пайетту (со словами f… EU). Используется и фактор союзников за рубежом: к примеру, таким стал историк и политолог Стивен Коэн, убежденный (на основе вполне разумных выводов в стиле Ноама Чомски) в том, что Запад сам виноват в эскалации конфликта. Давление Запада осложняется и отсутствием единения. Позицию Обамы часто подвергают критике. Нынешнему американскому президенту (по мнению многих, одному из самых достойных за последнее время в США), судя по всему, просто не повезло: на время его президентства свалилось слишком много неблагоприятных событий в мире, его реакция на которые довольно часто критикуется его оппонентами.

И все же – наибольший интерес в этом случае представляют не столько сами информационные конфликты, сколько, пожалуй, судьба независимых отечественных СМИ. Информационный конфликт Россия по крайней мере не проиграет, однако настораживает другое: смена власти в Украине может ускорить закат российской оппозиции – российская власть, напуганная произошедшим там, приложит все силы к тому, чтобы это не случилось здесь. Начало процессу положено по крайней мере в медиасфере. В принципе кризис в соседней республике и последние события в Крыму могут вылиться для российских СМИ в сложную ситуацию, напоминающую о кампании «Ста цветов» в Китае: «Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ». Чем это закончилось – известно. Писать можно о чем угодно и почти как угодно, а вот последствия вызывают опасения.