Александр Ципко
Дефицит духовности, патриотизма приобрел опасный характер, предупреждал россиян с экрана телевизора президент страны.
Фото Reuters
На первый взгляд представляется, что главным препятствием на пути национализации современной России, о которой говорил Владимир Путин в Послании, является идеология 90-х, настаивающая и на том, что патриотизм является последним «прибежищем негодяев», и то, что демократическая Россия не может ничего взять из русского прошлого. И действительно, либеральная публицистика с упорством, достойным лучшего применения, вот уже 20 лет вдалбливает нам в голову, что, как говорит Денис Драгунский, любит свою родину только обделенный жизнью человек, тот, кому «кроме родины, некого и нечего любить».
Правда, каждая попытка обосновать то, что трудно согласуется со здравым смыслом, оканчивается конфузом. Последний произошел во время диалога патриарха российского демократического телевидения с Владимиром Мединским на шоу «Познер» и соответственно в комментарии Ирины Патрушевской к нему («Новая газета», 07.12.12). Я называю эту историю конфузом, ибо, как выясняется, ни уважаемый мной Владимир Познер, ни изобличающая в неискренности «чиновника Мединского» Ирина Патрушевская не знают, что Сэмюэль Джонсон, которому наши либералы приписывают отождествление патриотизма с подлостью, говорил на самом деле о другом, на чем, кстати, настаивал Владимир Мединский. По версии Джонсона, патриотизм в некоторых случаях может спасти душу самого отъявленного негодяя, что «не все пропало даже для самого отъявленного негодяя, если в нем живо чувство патриотизма, подчиняясь которому даже полный негодяй может совершить благое дело, благородный поступок на войне или в мирной жизни».
Но каковы бы ни были причины подозрительного отношения значительной части нашей либеральной интеллигенции к патриотизму, сам факт устойчивости подобных, несомненно «дефектных» настроений говорит об исходной болезненности, непрочности современной России. Ни в одной из бывших социалистических стран Восточной Европы переход от коммунизма к демократии не сопровождался подобным, как в России, взрывом национального нигилизма и разоблачения национальных святынь. И слава богу, что наша новая посткоммунистическая власть в лице Путина наконец-то осознала, что нынешний «дефицит моральности», «дефицит духовности», дефицит патриотизма приобрел опасный характер, угрожает вообще существованию новой России. Верно мнение Путина, что дефицит патриотизма и моральности свидетельствует о неразвитости и слабости нашего российского национального сознания.
То, что Путин назвал «дефицитом духовности в современной России», назвал вслед за Александром Солженицыным дефицитом «общественно-государственнической отзывчивости», порождено прежде всего слабостью нашей государственной власти, откровенным дефицитом государственной воли. Реабилитация патриотизма как национальной ценности, произошедшая еще в начале нулевых, когда Путин пришел к власти, так и не привела к созданию государственной политики по духовному обновлению новой России. Напротив, сокращение воспитательной и духовной составляющей школы, о котором говорил в своем Послании Путин, происходило все эти годы на глазах государства, а иногда и по его инициативе. Сокращение часов для преподавания русской литературы в школе происходит и сейчас благодаря так называемой реформе образования. Конечно, очень важно, что посткоммунистическая власть наконец-то вспомнила о русской героике «великой Первой мировой войны». И за это надо сказать спасибо автору Послания. Но как, о чем я буду говорить далее, связать героику Первой мировой войны с так и непреодоленным до сих пор коммунистическим прочтением русской истории. Далее. За эти 20 лет, и эпоха Путина здесь не является исключением, ничего не сделано, чтобы покончить с антинациональным и античеловеческим бизнесом нашего посткоммунистического телевидения, которое откровенно зарабатывает деньги не просто на рекламе, а на деморализации и дебилизации населения современной России. И примером тому – не только «Ты не поверишь!» на НТВ.
И, наконец, самое главное. Наша новая, посткоммунистическая власть так и не сказала, что на самом деле для новой России является базовыми ценностями, благодаря каким институтам сохраняется историческая преемственность тысячелетней России, что есть добро, а что есть зло в российской истории. Во время нашей нынешней либеральной кампании против РПЦ Путин все-таки защитил РПЦ, сказав, что Русская православная церковь сыграла решающую роль и в формировании российской государственности, и в формировании великой русской культуры. Но в своем Послании он почему-то так и не расшифровал свою мысль о важности национальных институтов в формировании общественной морали. Почему? Не знаю. Но ведь пока новая власть не скажет, за кого она – или за красных, или за белых, или за тех, кто защищал православную Россию, или за тех, кто ее разрушал, – невозможно ни формирование национальных ценностей, ни создание для патриотического воспитания так называемой линейки национальных героев. Мало сказать, что надо соотнести наши нынешние дела с образом будущей России, надо еще сказать, за какую мы Россию, или за ту Россию, о которой мечтали белые непредрешенцы, или за ту Россию, о которой мечтали красные.
Я не против патриотического воспитания, не против патриотического воспитания «сверху», я только за то, чтобы знать, на каких ценностях будут в России учить добру и любви к родине. Если вы не ответите на вопрос о том, что было добром и злом в русской истории, о том, какой смысл вы вкладываете в понятия «национальные ценности» и «национальные святыни», то и не надо приступать к патриотическому воспитанию молодежи, иначе все обернется очередной дискредитацией и патриотизма, и самого государства.
Как вы будете сегодня воспитывать российский патриотизм и русское национальное сознание, если вы до сих пор не дали однозначную моральную оценку ни большевистской социалистической революции 1917 года, ни сталинской социалистической индустриализации.
Честно говоря, вообще удивляет отношение Путина к этой основной мировоззренческой проблеме современной России. Начиная со своего появления на политической арене, он все время говорит о том, что социалистическое строительство сопровождалось геноцидом против русского народа, что, к примеру, коллективизация привела к гибели российского крестьянства, что культурная революция одновременно сопровождалась уничтожением наиболее образованных, одаренных, самостоятельно мыслящих людей в России. Но в то же время тот же Путин во время встречи со своими доверенными лицами сказал, что нет принципиальных различий между мощами Ленина и мощами старцев в Киево-Печерской лавре.
Действительно, с материальной точки зрения нет различий – и там прах, и там. Но в первом случае мы имеем дело с теми, кто создавал и укреплял православную веру на Руси, а во втором – с Лениным, с тем, кто призывал разрушать храмы и убивать служителей православной веры. Некорректно и говорить о том, что коммунистическая идеология, ее основные постулаты были взяты из традиционных мировых религий. Кодекс строителя коммунизма, что не учитывает Путин, написанный командой Федора Бурлацкого по заданию Хрущева, действительно, как признавали его авторы, был в открытую списан с Нагорной проповеди Христа. Но сама коммунистическая идеология, которой руководствовались большевики, и Ленин, и Сталин, она вся, от начала до конца, была направлена против христианских заповедей. Вместо «не убий» она призывала к жестокой, беспощадной классовой борьбе, к примеру, к оправданию революционного терроризма якобинцев. Вместо «не укради» она призывала к конфискации собственности у всех непролетарских классов. Вместо «почитай отца и мать свою» она призывала к доносительству, к подвигам Павлика Морозова. Ни в коем случае нельзя говорить о том, что коммунистическая идеология и Нагорная проповедь Христа совпадают с точки зрения морального содержания.
Если бы не было различия между ценностями старой, дореволюционной Россией и советской, то вообще бы не составляло труда выстроить для молодежи линейку национальных героев, которая начиналась бы Сергием Радонежским и заканчивалась Владимиром Ильичом Лениным. Но подобная «механика» уравнения начисто убила бы моральный и духовный смысл российской истории. С этим, на мой взгляд, должны всерьез считаться разработчики программы патриотического воспитания молодежи.
Даже, казалось бы, нейтральный в идеологическом отношении список героев, прославивших русское оружие, Пантеон русской воинской славы, не так-то просто составить. Реабилитация героев Первой мировой войны, к чему призывает Путин, неизбежно ведет и к реабилитации вождей Белого движения. И Лавр Корнилов, и Деникин, и Врангель, и Колчак были героями Первой мировой войны. И как только вы поставите рядом героев всех войн, которые вела Россия, вам придется все равно сказать, во имя какой России они умирали. А это невозможно сделать до тех пор, пока нет ответа на вопрос, что было злом, а что было добром в нашей Гражданской войне 1918–1920 годов.
Конечно, правда о том, кто в действительности защищал Россию, а кто ее разрушал, совсем не электоральна для нынешней власти, ведет к усилению и без того опасного идеологического раскола современной России. Наверное, по этой причине Путин и стремится расставить все точки над «i» и сказать, кто служил на самом деле России, а кто ее разрушал. Но надо одновременно понимать, что новая Россия не сможет долго просуществовать, когда ее власть одновременно сидит на двух идеологиях, противоположных друг другу в моральном отношении, когда страна не имеет абсолютных ценностных ориентиров, когда власть не способна на однозначную моральную оценку и большевизма, и всей советской истории. Нет такой страны в мире, где бы, как у нас, и убийца, и его жертва были бы одновременно национальными святынями.
Дарья Гармоненко 
