Post Scriptum

КОГДА ВЛАСТЬ ПОДДЕРЖИВАЕТ ПОЭТОВ И МИСТИКОВ

В Центральной Азии широко распространено мистическое направление ислама - cуфизм (дословно «суф» – шерсть, так как суфии в древности предпочитали грубые шерстяные накидки). Суфии пытаются достичь познания Бога с помощью персонального опыта и медитации, во многом очень схожими с теми, что используют буддисты и йоги.

Наибольшей популярностью здесь пользуются два направления (тариката) суфизма – Накшбандия и Кадария. Накшбандию основал в XIV веке в Бухаре местный жестянщик Бахауддин Накшбанди. Потом его последователи появились во всем исламском мире. В XIX веке сопротивление русским войскам на Кавказе оказывали в первую очередь члены этого братства. К этому же тарикату принадлежали и большинство среднеазиатских басмачей.

Однако советской власти удалось сломить воинственность накшбандийцев и склонить их к лояльности Москве. К этому времени новым отрядом сопротивления «колонизаторам» стали кадарийцы. Интересно, что начиная с 60-х годов прошлого столетия на руководящие посты в советских и партийных учреждениях Чечено-Ингушетии назначали только выходцев из тариката Накшбандия. Когда в 1994 году Москва ввела в Чечню войска, сопротивление им возглавили члены тариката Кадария. Так, например, неоднократно показываемый по российским телеканалам воинственный танец чеченских боевиков – зикр (ритуал) кадарийцев.

Власти центральноазиатских республик поощряют суфизм. Так, если в советское время в мавзолее Бахауддина Накшбанди коммунисты разместили склад минеральных удобрений, то в 1991-м узбекские власти отстроили здесь роскошный мемориальный комплекс, куда совершают паломничество тысячи верующих. Более того, центральная улица Бухары, носившая в советское время имя Ленина, переименована в честь Накшбанди.

«В советское время членство в суфийском ордене представляло большую опасность, чем обычное исповедание ислама. Таких людей хватали сразу, – рассказывает имам мечети при мавзолее Накшбанди Бабоджон Рахмонов. – Но сейчас у нас нет никаких проблем с властями. Более того, мы вместе с государственными чиновниками объясняем людям опасность таких организаций, как Хизб ут-Тахрир».

Учителя в бухарском медресе Мир-Араб (крупнейшем религиозном заведении в Центральной Азии) заверили корреспондента «НГР» в том, что полностью разделяют религиозную политику властей. «Суфизм – это один из путей постижения Бога. Несколько лет назад мы начали преподавать суфизм как самостоятельный предмет», – объясняет мне преподаватель медресе Абдухали хаджи Ниязов. В частных беседах с корреспондентом студенты медресе признавались, что если их заподозрят в симпатиях к Хизб ут-Тахрир, то они будут уволены сразу же, однако приверженцы суфизма могут в открытую исповедовать и проповедовать свои взгляды.

Более того, Ташкент пытается наладить контакты с зарубежными суфиями. Так, например, президент Ислам Каримов лично пригласил в Узбекистан лидеров Высшего Исламского совета Америки – организации, объединяющей суфиев из США. Хотя в действительности это объединение достаточно малочисленно (около 10 тыс. членов), узбекская пропаганда объявила его крупнейшей мусульманской организацией США.

Узбекистанского лидера тариката Накшбандия шейха Ибрагима в Ферганской долине знает каждый. Свой дом в окрестностях Коканда он превратил в кануку (некое подобие монастыря. – «НГР»), куда стекаются паломники со всего света. «Одному москвичу приснился сон, что он должен поехать в Коканд и найти там шейха Ибрагима. Самое интересное, что до этого он ничего не знал о шейхе и даже не подозревал о существовании нашего города. Он прожил у учителя полгода и стал правоверным мусульманином», – рассказывает мне таксист по дороге к дому лидера суфиев. Во дворе дома Ибрагима стоят суровые бородатые мужчины в чалмах. Объясняют: прежде чем попасть на встречу к шейху, я должен совершить омовение и выучить наизусть хотя бы одну суру из Корана – таково условие учителя.

Лишь поздно вечером шейх удостаивает меня аудиенции, сидя на полу в окружении учеников. «У меня три тысячи мюридов (учеников), готовых беспрекословно выполнять мою волю», – хвастается он. Воля эта пока совпадает с пожеланиями Ислама Каримова. «Мы – поэты и мистики, и нас совершенно не интересуют политические вопросы. Тот, кто интересуется политикой, – уже не суфий. Государство понимает, что мы не представляем для него опасности, и не трогает нас», – рассказывает шейх.

Лояльность властей к суфизму вполне объяснима. Для светского государства в первую очередь опасен исламский фундаментализм, последователи которого призывают очистить религию от местных обычаев, вернуться к исламу времен Пророка Мухаммада. «Суфизм, по крайней мере в том виде, в каком он распространен в Центральной Азии, действительно переплетен с языческими ритуалами. Власти воспользовались нашими разногласиями с суфиями и сумели натравить нас друг на друга», – говорит мне лидер узбекских ваххабитов Обидхон Назаров.

Однако благосклонность властей центральноазиатских республик к исламским мистикам заканчивается, когда суфии становятся их реальными конкурентами. Так, тысячи людей стекаются на пятничную проповедь в кишлак вблизи Душанбе, где проповедует суфий ордена Кадария Акбар Тураджонзода, в недавнем прошлом – лидер таджикской оппозиции. На его проповедь приезжают верующие даже из соседнего Узбекистана. В контролируемой властями центральной мечети Душанбе собирается значительно меньше верующих, чем в культовом здании скромного кишлака.

Тураджонзода практически не подконтролен правительству, и поэтому его популярность не может не раздражать местные власти. Его книги и видеокассеты запрещены к продаже. Акбар Тураджонзода написал брошюру, где обосновывает право женщин ходить в мечеть, а запрет на посещение ими культовых мест считает предрассудком ханафитского мазхаба. Такая теория вызвала ярость как у правительства, так и у официального духовенства. Близ мечети суфиев были выставлены блокпосты милиции, не допускавшие мусульманок на молитву.

Пока «поэты» не вмешиваются в политику, сильные мира сего считают для себя даже престижным поддерживать этих богобоязненных людей. Но, как только «мистики» демонстрируют свою независимость, власти предержащие тотчас же принимают жесткие меры.

Игорь Ротарь