Исламизм начали прикрывать с никаба

В присутствии главы Дагестана Сергея Меликова республиканский муфтий Ахмед Абдулаев сообщил о подготовке фетвы, запрещающей никаб. Кадр из видеотрансляции с канала РГВК «Дагестан» на YouTube

Муфтий Дагестана Ахмед Абдулаев сообщил о подготовке фетвы – богословского суждения о запрете ношения никаба. Произошло это 1 июля на встрече главы республики Сергея Меликова с местной общественностью.

Ранее руководитель Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин в рамках мероприятий, проходивших в конце июня в Петербурге, сделал ряд заявлений, направленных на усиление борьбы с исламским экстремизмом и терроризмом. На молодежном правовом форуме ему задали вопрос о правомочности запрета никабов, и главный следователь страны сказал, что этот стиль одежды мусульманок, почти полностью закрывающий лицо, следует запретить. Он связал вопрос о никабе с террористической угрозой: «В Дагестане последний теракт кто совершил? Исламисты, террористы. В ростовской тюрьме кто совершил? Террористы, исламисты. Они даже смогли пронести свое знамя исламского террора на нашу территорию, поэтому срочно Госдуме надо реагировать на эти явления». Ранее, на «большом» юридическом форуме в Северной столице, Быстрыкин призвал изменить миграционную политику и разрешать кадровые проблемы силами граждан страны.

В этих нескольких репликах, которые наделали много шума и вызвали разнообразную реакцию, отразился весь тот клубок проблем, которые так или иначе связаны с присутствием в России мусульманского фактора. Триггером для подобных обсуждений стали очень разные по своей сути происшествия, которые трудно, но все же возможно привести к общему знаменателю.

Прежде всего это теракты в подмосковном «Крокусе» и дагестанских городах Дербенте и Махачкале. Жестокие нападения происходили на фоне значительно более мелких происшествий. Но они опять же так или иначе связаны с представителями народов, исторически исповедующих ислам, как граждан России, так и трудовых мигрантов. Националистические информационные ресурсы ведут постоянный мониторинг подобных происшествий, связанных с межрелигиозными и межэтническими трениями и столкновениями, и этот фактор не может не влиять на политиков и чиновников.

Совсем недавно в СМИ и пабликах в соцсетях обсуждалась травля врача одной из клиник в Дагестане, на которую пожаловалась местная девушка, вроде бы при осмотре не пожелавшая снять пресловутый никаб. Блогера, который затеял эту кампанию, уже задержали. Выясняется его связь с международной террористической организацией.

Множество подобных происшествий отмечается в течение нескольких лет. В определенных кругах якобы практикуется провокационное поведение, когда женщину в никабе поодаль сопровождают несколько правоверных мужчин, и если кто-то делает мусульманке замечание, сопровождающие тут же вступают с обидчиком в конфликт, утверждают паблики националистической ориентации. Они же сообщают о каждом случае, когда люди, называющие себя благочестивыми мусульманами, делают замечания о «нескромной» одежде девушкам, которые не принадлежат к исповедующим ислам народам. Часто эти эксцессы приписываются приезжим из стран Центральной Азии.

Когда в мае прозвучали первые предложения запретить никаб (такое заявление сделал председатель президентского Совета по правам человека Валерий Фадеев), муфтий Москвы по версии Духовного управления мусульман РФ Ильдар Аляутдинов высказался в том смысле, что сначала надо доказать связь этого вида одежды с терроризмом. В открытом доступе нет сообщений о том, что женщины в никабе в последнее время пытались совершить теракт, но, возможно, у правоохранителей есть какая-то закрытая информация на этот счет. Звучат предположения, что инициатива запрета вуали, закрывающей лицо, так или иначе связана с проблемой маскировки и идентификации по биометрии.

Вопрос о никабе также связывают с проблемой трудовой миграции. Эта тема звучит и в контексте терактов последнего времени. Но и здесь не все однозначно.

Противники никабов, в том числе Фадеев и Бастрыкин, ссылаются на недавние нововведения в странах Центральной Азии. Самый свежий пример такого рода политики – законодательный запрет в Таджикистане «нетрадиционной одежды». Причем не соответствующими таджикским национальным традициям там признали не только никаб, но и хиджаб, который закрывает волосы и шею, но оставляет открытым овал лица, что дозволено в России даже для фотографий на документы. Подобная борьба с панисламским влиянием ведется в Киргизии и Узбекистане. И уж тем более такие крайности в дресс-коде чужды коренным мусульманским народам России. При этом мнения в исламском сообществе разнятся. В Чечне отрицают связь никаба с национальными традициями, а в Татарстане, скажем, руководство местной уммы негативно восприняло планы борьбы с желанием мусульманок блюсти законы скромности, какие бы крайние формы ни принимало это религиозно мотивированное целомудрие.

Однако и четкой обусловленности роста экстремизма наплывом мигрантов тоже не прослеживается. В «Крокусе» орудовали уроженцы Таджикистана, но в Дагестане на храмы и синагоги напали не просто местные уроженцы, но и представители семейств, занимающих высокое социальное положение. Молодой мужчина, задувший свечи в православном храме в московском районе Бутово, приехал из Таджикистана. Пока неясно, появился ли он в российской столице специально для провокационной акции или его проступок стал результатом какого-то личного разочарования в российской действительности. Но многочисленные видеоролики, в которых зафиксировано агрессивное поведение в отношении русских женщин и мужчин, не всегда посвящены хулиганам с другим гражданством. «Борьба за нравственность» идет и в южных республиках РФ. И погром в аэропорту Махачкалы совершили местные жители под предлогом изгнания мифических «беженцев из Израиля», то есть чужаков, с точки зрения разгоряченной толпы.

Из Чечни на реплики Бастрыкина ответили с неудовольствием в том смысле, что не надо ставить знак равенства между экстремизмом и мусульманской религией. Между тем стечение обстоятельств и факторов складывается таким образом, что в фокусе негативного внимания оказывается все-таки радикальное проявление именно исламских убеждений. Мигранты приезжают в основном из мусульманских стран, и их растущая набожность бросается в глаза жителям российских городов. Проблема никаба также связана с крайними проявлениями мусульманского благочестия. Пусть эта одежда и чужда народам России, но актуальность вопроса говорит о росте влияния универсалистского исламизма в ущерб традициям народов РФ. Между тем национальная идентичность гораздо больше отвечает общероссийским ценностям, чем религиозный фундаментализм.

То же самое касается жестоких актов терроризма. В случае с «Крокусом» российские власти видят заказчиков в Украине, но говорится, что исполнителями выступили радикальные исламисты. Захватившие заложников в ростовском СИЗО заключенные даже потратили усилия на то, чтобы пронести в место заключения символику международной террористической организации, о чем упомянул Бастрыкин. Пусть традиционные мусульмане и осуждают подобный радикализм, но сами террористы апеллируют к собственным, извращенно понятым предписаниям ислама. Ячейка преступников, напавшая на дома молитвы в дагестанских городах, как выясняется, объединялась принадлежностью к общине одной из мечетей. В дни после теракта проходили обыски в клубах смешанных единоборств, где, как считают эксперты, в том числе выступавший вместе с Бастрыкиным на юридическом форуме Кирилл Кабанов, происходит активная индоктринация бойцов в русле нетрадиционного ислама.

Получается, в повестку дня российской внутренней политики вернулся вопрос противодействия радикальному исламизму. Вероятно, разработка этой темы начнется с законодательного запрета никаба. Соответствующий проект, внесенный в Госдуму фракцией «Новые люди», с конца мая ждет рассмотрения депутатским корпусом.