Глеб Котов
Синтез трагедии и комедии – основа инфернального имиджа Александра Филиппенко.
Фото Алексея Калужских (НГ-фото)
Камерная сцена позволяет увидеть артиста близко, как на ладони. Когда расстояние сужено, зритель может проследить, как тонка и хрупка грань между театром и реальностью. Сегодня помимо прочего к этому располагает свободный и импровизационный жанр моноспектакля. Это излюбленный формат Александра Филиппенко. И вот публику пытает его горящий, умный, проницательный взгляд, одновременно ироничный и хитрый – дьявольский. Недаром Владимир Бортко в своей экранизации «Мастера и Маргариты» выбрал знаменитого актера в свиту Воланда.
В его словно пластилиновом, постоянно меняющемся облике замешано комическое, трагическое и еще – магическое, странное. Актер то замирает на авансцене со слепыми стеклянными глазами, вглядываясь куда-то в пустоту, поверх голов зрителей, то, ожив, крадется с ласкающей кошачьей грацией. Но вдруг совершает внезапный прыжок, тело начинает двигаться, как на пружинах и шарнирах, и мощное течение фабулы несет его вперед, перемешиваясь с бисером импровизации. И, по счастью, в зале не свиньи.
«Демарш энтузиастов» прекрасен не только тем, что в нем, например, звучат ироничные и отточенные ранние монологи Михаила Жванецкого: Филиппенко мастерски копирует энергетическую «мячикообразную» манеру исполнения артиста. Спектакль хорош не только потому, что в нем можно услышать отрывки из романа «Ожог» Василия Аксенова и блестящие рассказы Сергея Довлатова. Вся прелесть в том, что здесь актер – сам себе голова. И голова у него, кстати, очень светлая.
В тандеме с великими – Бродским, Левитанским, Высоцким, Окуджавой – Филиппенко создает блестящую и трагическую, смутную и волнующую, еще до конца не остывшую картину ушедшей эпохи шестидесятников. Произведения авторов смешиваются с чем-то неизмеримо глубоким и личным в душе актера. Он связан с ними многими нитями. Иногда посреди текста вдруг срывается на свои впечатления: «Ой, извините, отвлекся!»
Жванецкий – это размышления о времени, о возрасте, о том, на что тратится человеческая жизнь. Сколько времени уходит даром, в песок. Рассказ Довлатова «Чемодан»: что скопил человек за двадцать пять лет жизни в СССР. Да не важно даже, где. Автор и озвучивающий текст артист переводят вопрос в разряд жизненной философии. На дне чемодана – газета с портретом Карла Маркса, на крышке – Иосиф Бродский. Кагэбэшник уговаривает персонажа мотать за границу. Вот такие парадоксы.
Смерть Сталина, VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов, волнующий ветер свободы. За кадром – непременный джаз. Похороны генсеков, на которых нужно и веселиться, и плакать (за этим зорко следили!). О призраке власти напоминает Высоцкий: «Спасите наши души, мы бредим от удушья! Спасите наши души, спешите к нам!» – и Левитанский: «И мы уходим в переводы, идем в киргизы и в казахи, как под песок уходят воды, как Дон Жуан идет в монахи...»
Тему смерти Филиппенко выражает словами Довлатова: «Все интересуются, что там будет после смерти? После смерти начинается – история». Если же говорить о жизни, то ему близко высказывание Михаила Жванецкого: «Мы все из далеких 60-х. Если говорить честно, тогда мы жили лучше, хотя сама жизнь лучше сейчас». Так что, несмотря на трагизм, проблемы и острые углы, можно сказать, что «Демарш энтузиастов» – это ликующий гимн молодости и жизни, которая в отличие от смерти поправима.
