Ленин, Сталин и я

Андрей Рубанов: «Пишу, потому что хочу, чтобы были протест, драка, скандал...» Адриан ван Остаде. Драка. 1685. Эрмитаж, Санкт-Петербург

Когда низвергнутые с кручи идолы древних языческих богов плыли по Днепру, киевляне с плачем провожали их чуть ли не до порогов. Такое бесследно не проходит. Отразилось и в новом романе Андрея Рубанова «Человек из красного дерева». В нем писатель воскрешает другие изваяния – деревянные скульптуры святых, почти полностью изгнанные из православных храмов в XIX веке. С Андреем РУБАНОВЫМ побеседовал Сергей ШУЛАКОВ.

– Андрей Викторович, порой создается впечатление, что ваши произведения – один большой проект. «Патриот» словно отражается в романе «Боги богов» или, наоборот, «Психодел» – в «Хлорофилии», в книге «Финист Ясный Сокол» тоже наверняка что-нибудь отразится. Закончив один роман, вы уже знаете, каким будет следующий?

– Да, взаимосвязаны. Так интереснее, чтобы они цеплялись друг за друга. И – да, знаю, о чем будет следующий роман. И третий тоже. На ближайшие годы работа есть.

– Что последует за романом «Человек из красного дерева»?

– Это будет автофикшен. Роман на биографическом материале. Про меня, про моих друзей. Без фантастики, на документальном материале.

– Вы учились на журфаке МГУ – а там готовят журналистов для СМИ, не писателей. Занимались бизнесом... С чего вдруг выбрали литературу?

– Не знаю. Я не могу объяснить точно. Всегда хотел. Пытался писать с 13 лет. А в нулевые настал такой период, такой момент... Серьезное значение я начал этому придавать, когда первый роман выпустил. 2005 год, мне было 36 лет, уже взрослый мужик. Уже была семья, дом, работа, деньги, дети. И вдруг я решил, что для меня это важно.

– Вы сейчас зарабатываете литературой?

– Зарабатываю. От 15 до 20 тысяч в месяц. То есть если бы сейчас все бросил и сел бы только книжки писать, то заработки были такими. Сами считайте – это много или мало... Все авторы жалуются на доходы. Я тоже жалуюсь. У меня занятие литературой – для самоуважения. Это престижно.

– И в какой среде быть писателем сейчас престижно?

– Чем выше среда, элита, тем выше престиж.

– Среди банкиров, например?..

– У меня сейчас таких знакомых нету. Зачем мне с ними дружить?

– Среди тех, о которых в приличном обществе лучше не упоминать?

– Да, среди тех, о которых лучше не упоминать, – престижно. У меня очень широкий круг знакомых.

– Пишут, что вы мастер автобиографической прозы, причисляют вас к так называемым новым реалистам. Насколько автобиографичны «Стыдные подвиги», «Патриот»? Можем ли мы судить об Андрее Рубанове по героям этих книг?

– Да. Это романы обо мне. И другие – тоже.

– Кажется, что вы пишете для определенной группы читателей – людей, начинавших бизнес в 1990-е, в сущности, несчастного поколения, вытянувшего страну ценой собственной деградации, моральной и интеллектуальной, а многие и ценой гибели. Назовем их коммерсантами. Насколько верно это впечатление?

– (Смеется.) Да, я вас понимаю. Конечно, в том числе и для них пишу. В этой теме много моего опыта. Мне кажется, что такие люди прочтут – поймут, узнают.

– В одном из интервью вы сказали: «Я уличный автор. Трэш делаю». «Трэш», по-моему, сильно сказано, скорее ближе к панку. И все же вы делаете то, что делаете, потому что думаете, что люди больше ничего не читают? Или потому что вам нравится?

– Это верно, насчет панка. Лимонов тоже – панк. И вся контркультура – панк. Панком быть круто, я считаю. Но это вы сказали – не я... Но слово мне нравится. Я хотел бы им, панком, быть. А пишу, потому что хочу, чтобы были протест, драка, скандал...

– То есть вы хотите повести за собой?

– Да никого я не хочу вести! Вот уж этого точно нет.

– Во многих ваших романах присутствует конфликт совсем молодого человека со старшим, более опытным – «Боги богов», например, есть такой мотив и в «Патриоте», в «Финисте…». Это связано с тем, что вы стараетесь привлечь аудиторию помоложе?

– Это связано с тем, что в моей жизни были люди, которые меня сдвинули, повернули, повлияли.

– Старшие?

– Чаще – старшие по силе духа. Есть в моих книгах такое, да. Но это не отношения ментора и ученика, а скорее пацанские отношения.

– Вы можете привести пример?

– Был у меня такой товарищ, он погиб. Я описал это в книжке «Великая мечта». Он на меня сильно повлиял. Нам было по 22 года, мы тогда были щенки... А этот парень повернул мое сознание. Да у всех так было. В критической ситуации появляются люди, на которых нужно опереться, у которых совета просишь. Это работает как мафия. Бизнес – работа с людьми, взаимоотношения между ними. Это писатель сидит под корягой... А если будет читать молодежь – я буду рад. Молодых людей я со своих сыновей списывал. Считаю, что их очень уж опекать не нужно, особенно когда взрослеют. Пусть растут как сорняки.

– В романе-сказке «Финист Ясный Сокол» отчетливо звучит мотив русского язычества. В книге «Человек из красного дерева» человек не может находиться в храме – не то чтобы его Бог не пускает, а он сам не находит в себе сил. Вы считаете прежнюю, языческую модель духовности более органичной, может быть, полезной?

– Это действительно драматический момент, конфликт. Вот вы его заметили, значит, он свою задачу выполнил. А какую мы с вами под него умную подкладочку подложим – практически не имеет значения. Первоначально был образ человека, которому тяжело и страшно в храме, а потом уже все остальное. Образ важнее – я так отвечу. Все остальное вторично.

– Ваши герои, особенно в книге «Человек из красного дерева», почти неуязвимы, сильны и интеллектуально развиты. Голем из Майринка и юдаики и даже всяческие Люди Икс и герои Marvel – все же защитники, а ваши – живут среди людей своей жизнью... Вам кажется, что снова наступает эпоха сверхчеловека? Что только сверхчеловеки сейчас способны выжить?

– Ницше оказал на меня колоссальное влияние. Идея сверхчеловека мне очень близка.

– Ну, а сейчас она как может быть применена?

– Эта идея не может себя изжить, она слишком заманчива. Идея сверхчеловека и сейчас жива. Все нормально с ней. Ленин, Сталин были ее сторонниками, и я.

– А как же гуманизм? Ведь ваши герои гуманны...

– Одно другому не мешает, не противоречит. Все равно мы хотим нового человека. Советский проект – попытка создания нового человека. И сейчас мы хотим создать нового, современного человека. Никуда от этого не денешься. А мои герои со сверхспособностями – да, про свой интерес не забывают. Эти супергеройские качества и мне помогают, я их и в себе развивал.

– Каково ваше отношение к литературным наградам?

– На этом сверхчеловеческом пути награды не повредят. Их можно получить несколько раз в жизни, а потом – все, про это надо забыть. Я свои награды уже получил.