Юлия Петровская
Присутствие европейских наблюдателей на газоизмерительных станциях может затянуться на годы.
Фото Reuters
Постоянный представитель России при ЕС Владимир Чижов в эксклюзивном интервью «НГ-дипкурьеру» комментирует позицию Европейского союза в связи с газовым кризисом и влияние последних событий на отношения РФ–ЕС, а также анализирует европейскую политику в СНГ.
– Господин посол, как газовый конфликт между Россией и Украиной отразился на отношениях Москвы с Европейским союзом?
– Я считаю, что в этом газовом кризисе проявилась устойчивость нашего стратегического партнерства. Евросоюз как крупнейший коллективный потребитель российского природного газа, естественно, заинтересован в скорейшем разрешении этого кризиса, спровоцированного украинской стороной и обернувшегося прекращением транзита через территорию Украины.
Мы находились в постоянном контакте с ЕС в лице как чешского председательства, так и Еврокомиссии. Вы знаете, что несколько раз премьер-министр Владимир Путин беседовал с председателем Европейской комиссии Жозе Мануэлом Баррозу, что в Москву приезжал премьер-министр Чехии Мирослав Тополанек. Я был в постоянном контакте с комиссаром ЕС по энергетике Андрисом Пиебалгсом и чешскими представителями.
12 января в Брюсселе побывала представительная российская делегация во главе с вице-премьером Игорем Сечиным. В ее составе был министр энергетики Сергей Шматко, заместитель министра иностранных дел Александр Грушко и председатель правления «Газпрома» Алексей Миллер. В ходе переговоров в Еврокомиссии под протоколом о создании международной комиссии по мониторингу транзита газа появилась последняя подпись – Пиебалгса. Этот чистый оригинальный тест, без каких-либо помарок и деклараций с украинской стороны, был переподписан сначала российской стороной, а потом представителями Украины и доставлен в Брюссель самолетом «Газпрома» для получения подписи еврокомиссара по энергетике. Чешский профильный министр тоже завизировал этот документ.
Это первая часть задачи, которая была выполнена. Могу добавить, что чешское председательство передало нам также копию покаянного письменного заявления первого вице-премьера Украины Григория Немыри, в котором он отзывает ту приписку, которую сделал на предыдущем тексте, и заявляет, что у украинского правительства нет и не будет каких-либо деклараций в этой связи.
Вторым нашим условием было физическое размещение наблюдателей на газоизмерительных станциях. Мы открыли свои станции на территории России на границе с Украиной. Речь идет о трехсторонней комиссии в составе представителей ЕС, Украины и России, которая работает и на Украине, и в России, и в сопредельных с Украиной странах Евросоюза. В соответствии с достигнутыми договоренностями 13 января утром началась пробная прокачка газа. Однако она оказалась безуспешной, поскольку Украина отказалась принять российский газ в свою газотранспортную систему.
– Как быть с продолжающимися в Киеве интригами вокруг технологического газа?
– Что касается технологического газа, то объясняется это очень просто. Все компрессоры, то есть вся система передачи газа, потребляет энергию. И энергию эту она получает тоже за счет газа. Поэтому для перекачки полного объема газа европейским потребителям через территорию Украины действительно нужен 21 миллион кубометров в сутки. Согласно действующему контракту на транзит, который истекает 31 декабря 2010 года, Украина несет обязательство перекачивать газ за счет своих ресурсов. Откуда она этот газ возьмет, уже ее проблема. Либо из собственной добычи, либо из подземных хранилищ, где имеется примерно годовой запас, либо Украина будет покупать этот газ по рыночным ценам в России или где-то еще.
В ходе переговоров в Еврокомиссии приводилось хорошее сравнение: когда вы садитесь в такси и едете по счетчику, вам ведь водитель не предлагает заехать на заправку и заплатить за бензин. Транзитные платежи, которые по согласованным тарифам получает Украина, на то ей и платятся, чтобы она обеспечивала транзит. Это касается и содержания всей трубопроводной сети, на что со времен распада Советского Союза Украина, увы, практически не тратила средства. Специалисты «Газпрома», кстати, не скрывают своей озабоченности тем, что степень износа этой сети уже начинает зашкаливать.
– То есть тут возникает еще один серьезный риск?
– Совершенно верно. Семь лет назад, то есть еще до оранжевой революции, была идея создания трехстороннего российско-украинско-германского консорциума по управлению газовой сетью Украины. Потом Киев от этой идеи отказался и решил управлять ею своими силами. Но ответственное управление предусматривает соответствующее техническое обслуживание, ремонт и т.д.
– Многим кажется странным, что две независимые суверенные страны, которые к тому же постоянно это подчеркивают, не могут самостоятельно урегулировать свои проблемы и привлекают третью сторону для того, чтобы обеспечить прокачку газа в Европу, в чем они сами же и заинтересованы. Как вы это прокомментируете?
– Если бы речь шла только о поставках газа на Украину, то никаких европейских представителей мы бы не привлекали. И в принципе это не предмет наших переговоров с Евросоюзом. К тому же сам ЕС не имеет ни малейшего желания вмешиваться в эти вопросы. И это правильно. Сейчас мы говорим о разрешении проблемы транзита газа в Европу. Но остается неразрешенной проблема поставки газа на Украину: определение цен, подписание контракта на текущий год и т.д.
– Был ли Европейский союз, на ваш взгляд, восприимчив к российской позиции в связи с газовым кризисом? Или европейцы в большей степени разделяют украинские аргументы?
– Я предложил бы сравнить ситуацию с тем, что было три года назад. Тогда, правда, перебои с поставками газа в Европу были минимальными, а сам кризис был менее продолжительным. Однако тогда вся эта ситуация возникла неожиданно для европейских потребителей, и они довольно инстинктивно на волне достаточно мощных симпатий к оранжевой революции рефлекторно симпатизировали украинской стороне. Сейчас ситуация совершенно другая.
Во-первых, с российской стороны, в том числе самим «Газпромом», была заблаговременно проведена разъяснительная работа. Все это делалось транспарентно. Даже решение о перекрытии транзита на Европу наш премьер-министр объявил, сидя перед телекамерами. Возобновление транзита также происходило транспарентно. Помимо наблюдателей на наши контрольно-измерительные пункты были приглашены представители СМИ. То есть на сей раз пиаровские уроки были учтены и картина была более ясной. Во-вторых, поведение украинского руководства было достаточно хорошо заметно не только нам, но и европейским странам. Внутриполитические баталии между двумя противоборствующими кланами в Киеве ни для кого не являются секретом. Ну, и в-третьих, оранжевый цвет идеалов Майдана в глазах Европы сильно поблек.
 Комиссар ЕС по энергетике Андрис Пиебалгс крайне озабочен газовым кризисом. Фото Reuters |
– Несмотря на то что достигнуты договоренности о возобновлении транзита, многие отмечают, что проблема окончательно не решена, и прогнозируют повторение подобных историй. Получается, деловая репутация России и Украины будет и далее страдать, вопрос лишь в том – чья больше...
– Озабоченность понятна. В отношении же деловой репутации, на мой взгляд, картина ясная. За деловую репутацию Украины пусть отвечают ее президент и премьер вместе с «Нафтогазом», который, кстати, является стопроцентным государственным предприятием. А что касается репутации России как надежного поставщика, то, не считая эмоциональных обывательских реакций, все серьезные объективные наблюдатели, тем более специалисты в этой сфере, прекрасно понимают, кто был виноват в этой ситуации, почему так получилось и как это все произошло.
В долгосрочной перспективе, конечно, считать украинский транзит стопроцентно надежным сейчас мало кто возьмется. Поэтому реализация альтернативных маршрутов, в том числе «Северного потока» и «Южного потока», становится еще более актуальной. Если вы обратили внимание, то заунывная вялотекущая критика Nordstream в европейских СМИ в последние недели исчезла полностью.
– Означает ли это, что в Европе стали более благосклонно относится к этому проекту?
– Я думаю, что жизнь дала больше аргументов в пользу реализации этого проекта. Nordstream так или иначе включен Европейской комиссией в число приоритетных проектов обеспечения энергобезопасности Европы. Сейчас на аналогичный статус претендует «Южный поток». Это более сложный проект как технологически, так и с учетом вовлеченности большего числа стран. Если Nordstream из России выходит прямо на Германию, то «Южный поток» под Черным морем выйдет на сушу в Болгарии, а потом пойдет через целый ряд стран Юго-Восточной Европы, все из которых, кстати, являются его сторонниками и подписали соответствующие соглашения.
– На строительство этих газопроводов уйдет какое-то количество лет. Как в этот промежуток времени гарантировать Европе бесперебойные поставки газа? Держать годами наблюдателей?
– Nordstream обещает пустить первый газ в 2011 году... Если жизнь будет требовать, чтобы наблюдатели сидели на этих счетчиках еще в течение двух лет и больше, то, наверное, это та жертва, на которую придется пойти. Я не специалист в технике этого вопроса. Но есть и какие-то автоматические системы слежения. Например, МАГАТЭ в свое время в Ираке устанавливало опломбированные камеры. Наверное, нечто подобное можно придумать и здесь.
– Глава Еврокомиссии Баррозу заявил, что, если соглашение, достигнутое при содействии ЕС, не будет соблюдаться, комиссия будет рекомендовать компаниям ЕС передать эти дела в судебные инстанции. Известно ли вам что-либо о возможных исках европейцев против «Газпрома»?
– Об этом ничего не слышно. Есть иски к «Нафтогазу» Украины. Венгерская компания подала первый иск в Европейский суд в Люксембурге. Что касается «Газпрома», то он поставит то количество газа, которое законтрактовал. «Газпром» сам понес убытки. Пришлось перекрыть около ста скважин, а это технологически очень сложная операция.
– Есть ли идея провести расследование фактов воровства предназначавшегося для европейцев газа с привлечением представителей ЕС?
– Я не знаю, насколько нужно такое расследование, поскольку ситуация достаточно очевидна. А вот вопрос о судебных исках не исключен. Ведь контракт на транзит, подписанный в 2006 году на период до 2010 года, предусматривает процедуру урегулирования споров в Международном арбитражном суде в Стокгольме. Именно туда «Газпром» и подал иск.
– Насколько существенное место в диалоге России и ЕС теперь может занять проблема энергопоставок?
– Энергетический диалог России и ЕС был запущен в 2000 году по предложению тогдашнего председателя Еврокомиссии Романо Проди. С тех пор я фиксирую позитивную динамику этого диалога. Он структурирован. Есть рабочие группы, ежегодные доклады. Я считаю, что этот диалог во многом является пионером наших отраслевых диалогов, а у нас с ЕС их уже полтора десятка. Одним из продуктов нашего энергетического диалога, кстати, является создание механизма раннего предупреждения, который в данной ситуации вполне сработал.
– Вы отмечали, что Европейский союз в большей степени воспринял российскую позицию, чем украинскую, в связи с газовым кризисом. Однако когда читаешь западную прессу со ссылками на конкретных людей и конкретными фактами, то для России предстает весьма безрадостная картина. Например, в одной из своих последних статей Financial Times пишет, что Болгария изучает возможность пересмотра не только своей газовой зависимости от Москвы, но и всего комплекса взаимоотношений с ней. Кроме того, София намерена просить у ЕС многомиллионную помощь для диверсификации энергетических поставок. Как вы это прокомментируете?
– Что касается общего фона, то он, конечно же, пестрый. Я, кстати, не говорил, что в ЕС в большей степени симпатизировали российской позиции. Официальная позиция Евросоюза в отношении российско-украинского спора по ценам, по поставкам нейтральная. Что касается транзита, то есть часть общественного мнения, часть политически ангажированной прессы, которые выступили с негативными для России оценками. Кто-то элементарно не разобрался. Вы упомянули Болгарию. Она действительно хочет получить 4 или 5 миллиардов евро от ЕС для диверсификации маршрутов поставок российского газа. Речь идет о подключении к другому газопроводу, который идет через Турцию на Грецию и далее на Запад. Но это тоже российский газ.
Я думаю, что с реализацией проектов «Северный поток» и «Южный поток» проблема транзита будет сведена практически на нет. Потому что фактически будет создано газопроводное кольцо между Россией и Европой. И даже если это кольцо разрывается по каким-то техническим или политическим причинам, то по другому маршруту можно это компенсировать.
– Если проанализировать события последних месяцев, например, начиная с августа, то можно увидеть, что Европейский союз слишком активно вовлечен в урегулирование противоречий России с ее ближайшими соседями. Я имею в виду Грузию и Украину. Нет ли угрозы, что Москва утратит способность решать возникающие проблемы самостоятельно в диалоге с соседями и будет постоянно нуждаться в услугах третьих игроков?
– Я такой угрозы не вижу. Роль России в этих делах никто и никогда не заменит. И эту незаменимую роль России понимают и объективно оценивают лидеры стран Евросоюза. Конечно, Евросоюз и Россия в глобальном измерении одновременно и стратегические партнеры, и конкуренты. Это вполне естественно в условиях глобализации. В какой-то степени это распространяется и на постсоветское пространство. Мы понимаем, что в той же энергетике у Евросоюза есть свои интересы: обеспечение транзита через территорию Украины и Белоруссии, участие в разработке энергоресурсов в Центральной Азии и т.д. Все это понятно и легитимно. Мы выступаем за то, чтобы наши интересы были взаимодополняющими, а не конфронтирующими. В какой степени это будет удаваться, покажет жизнь. Пока же мы отмечаем растущее внимание Евросоюза к постсоветскому пространству. Мы внимательно это отслеживаем, находимся в политическом диалоге с ЕС по данному вопросу и, естественно, не спускаем глаз.
Дарья Гармоненко 
