Хоровод оловянных солдатиков

Фильм молодого режиссера Марины Любаковой «Жестокость», снятый под художественным руководством Павла Лунгина, был показан в конкурсной программе последнего «Кинотавра».

После фильма молодого режиссера Марины Любаковой «Жестокость» очевидно следует задаться множеством вопросов: имеют ли мораль и нравственность половые признаки, должно ли добро быть с кулаками, где кончается игра и начинается криминал, можно ли зло победить злом? Надо сказать, эти мысли и правда возникают ближе к середине фильма, пока сюжет похож на сюжет, характеры – на характеры, поступки – на поступки.

По сюжету 17-летняя оторва Вика, вооружившись чужим «Никоном», торчит на крыше своего дома и фотографирует все подряд. В ее поле зрения попадают окна дома напротив, за которыми к молодой женщине, юристке Зое, приходит муж женщины из соседнего подъезда. Девочка пытается шантажировать героя-любовника, однако телохранители последнего разрисовывают ей физиономию, и девица решает отомстить. Для этого она берет в помощницы Зою и, наворотив тонну лжи про возлюбленного, призывает ее под свои знамена. Парочка спускает с обрыва новенькую «Вольво» незадачливого ходока, потом превращает в груду угля его загородный дом, прячется от милиции у каких-то маргиналов. Связавшись с Викой, героиня Литвиновой переступает черту, отделяющую ее от мира приличных граждан, и вместе две дамы становятся чем-то вроде Бонни и Клайда. Только в итоге одна из них, предав другую, находит вожделенную красивую жизнь на украденные деньги, другая же мечтает о красивой жизни на зоне.

То, что у авторов каша в голове, – полбеды. В конце концов, чтобы выкрикнуть в мир веское слово, необязательно его правильно проартикулировать. Хотя все-таки желательно, а то вместо «Мир вашему дому!» кто-нибудь услышит «Огонь!». Но нечеткость мысли в крайнем случае можно свалить на особое строение ума, с трудом подвластного логике и всякому проявлению разума. Даже необдуманность поступков героев можно худо-бедно объяснить неожиданным пробуждением в них иррационального. При желании объяснить можно все, и для этого существует целый набор удобных формулировок, начиная с «Каждая личность неповторима» и кончая знаменитым «У каждого свои недостатки».

Наверное, стремительную дружбу удачливой юристки Зои с отбросом Викой можно объяснить Зоиным отчаянием, одиночеством, желанием поверить в чье-то участие. Но уже гораздо труднее понять ее зависимость от Вики, замеше╤нную на стремительно родившейся нежности и любви к неприятной и злой девчонке. Такое ощущение, что героини покорно несут свой крест подопытных кроликов в руках дебютанта, который проверяет на них свою способность лихо крутить сюжетом и характерами по собственному усмотрению. Персонажи здесь словно игрушечные солдатики, построенные капризным и не очень искушенным хозяином-«полководцем». Надо ему, чтобы солдатики выстроились хороводом, – выстраиваются хороводом, хотя глупее построения для них не придумаешь. Вот сейчас героиня Литвиновой даст напарнице по морде и встанет в позу раскаявшейся грешницы, не более уместную в ее случае, чем хоровод солдат на поле боя. Но вот отпала необходимость в этом пафосе – и Зоя устремляется к новым вершинам иррационального. Героинь лихорадит от собственной непредсказуемости, которая становится равноправным героем фильма.

Зою в исполнении Ренаты Литвиновой очень хочется пожалеть – и мужика она себе подонистого выбрала, и со стервой связалась, и на зону попала. Но плохо получается жалеть, не жалеется как-то. Потом понимаешь: ее можно воспринимать всерьез, а значит, испытывать к ней человеческие чувства лишь в той степени, в какой возможно по-человечески относиться, скажем, к кукле. Сама актриса словно одевает ее в бесконечные рюшечки, говорит за нее приторным кукольным голосом и всячески дает понять, что здесь все понарошку. А раз понарошку, то и мы прилежно сделаем вид, что поверили.