"Другая жизнь" в "Нормальной цивилизации"

Константин. Батынков. Бегущие по волнам.

На прошлой неделе Московский музей современного искусства вместе с Крокин галереей открыл в здании в Ермолаевском большую выставку Константина Батынкова. «Другая жизнь» кроме одноименной серии предъявила живопись, графику (в том числе рисунки для журнала «Эксперт») 1990-х-2000-х и видео-хроники батынковской работы в Нигере. А в пятницу в XL открылись двери в «Нормальную цивилизацию» Константина Звездочетова.

Сравнивать Батынкова и Звездочетова - все равно что рассуждать об Иване Ивановиче и Иване Никифоровиче. Даже если не восхищаться в который раз двухметровым ростом бывшего баскетболиста Батынкова, не вспоминать, что он окончил Институт гражданской авиации, курсы художников-декораторов на «Мосфильме», был в московском «филиале» «Митьков» - тогда как Звездочетов, со своей совсем другой индивидуальностью (внешней и художественной), учился в Школе-студии МХАТ. У первого вполне эстетски выстроенная ретроспектива, заполнившая четыре музейных этажа десятками метров творческого самовыражения. У второго - «тотальная инсталляция», environment, обустройство одного галерейного зала в увиденную как бы глазами совка мечту о dolce vita «за кордоном». Сопоставить можно разве что всем известную творческую плодовитость двух художников. Оба прочно заняли свои ниши благодаря полуремесленному (без негативного оттенка), но разговаривающему с потенциальным собеседником просто и внятно, языку.

Персоналка Батынкова, если принять ее за status quo на данном участке пути, явственно демонстрирует несколько вещей. Прежде всего, неровное качество работ (а «изъясняется» художник сериями) - вероятно, вполне сознательное. И если серии «Лошади» или «О войне» показывают замечательного рисовальщика, этакого графика-монументалиста, то «Москва» с ее нарочито небрежно написанными видами и повседневными катастрофами оставляет абсолютно равнодушными не столько даже потому, что это сделано так (как? да никак - судя по всему, в данном случае техника автора интересовала меньше всего), а просто в силу того, что, как говорится, не звучит.

Батынков любит панораму (ведь и серия предполагает взгляд в целом) - он видит ее в рассекающих неведомые моря кораблях, в лесных чащах, в военных сценах, в парящих по небу человечках мушиного размера. Он выбирает сюжеты и вглядывается в них как бы издалека, посмеиваясь над своими неуклюжими героями из какой-то «другой жизни». Над серыми тенями-солдатиками, отпечатавшимися на «памяти» обоев чьих-то домов (серия «Сын полка» - одна из самых пронзительных у Батынкова), над уместившимися в один мотоцикл десятками пассажиров, которые превратили «Средство доставки» (название цикла) в подобие сороконожки. Большинство работ монохромные - черно/серо/буро-белые. Объясняется просто: в мастерской, где Батынков работал много лет, не было окон. Одни из последних по времени произведений на выставке - «10 соток» с кривыми домами, «разъедаемыми» цветным живописным месивом почти до остова. А самая ранняя - жующий щекастый мальчик («мальчик с краном - Костя Батынков», - следует из экспликации), строящий из кубиков домики, очевидно, для светлого будущего - в радостном фильме 62-го года. И все это - другая жизнь.

В XL галерее (выставку, кстати, ждали долго, еще с осени) Константин Звездочетов в дурашливо-китчевой манере, известной еще со времен «Мухомора» (он был одним из зачинщиков группы в конце 70-х), рассыпал, будто из рога изобилия, блага западного общества. Пространство XL превратилось в эдакий остров сокровищ, где есть все, что необходимо нормальному человеку - от желтого песка и синего моря до агента 007, буги-вуги и танго, неиссякающего райского изобилия в виде громоздящегося роя чемоданов и коробочек, где героин подают прямо на пляжный столик в коробках из-под пиццы и впаривают башмаки, что просят каши. Там все - «super». Сказать про это больше особенно нечего. Посетители улыбаются, веселенькая оголтелость радует глаз.

Собственно, и Батынков, и Звездочетов создают эпос, играют в мифологию (к Батынкову это применимо чуть меньше, но тоже относится). Правил изобретенной некогда каждым из них игры они не меняют, это видно по обеим экспозициям. У Звездочетова - абсолютная ностальгия, привет из далекого прошлого, привлекательный именно своей обращенностью назад. Батынков, хотя иногда берется за реалии жизни («Москва. Точечная застройка», «Москва. Сити»), тоже живописует эпос. В общем, условия игры известны, кому нравится - пусть играет.