Олег Никифоров
Визит Ангелы Меркель в Москву пройдет на фоне обострения отношений России с Западом. Фото Reuters
По приглашению президента Владимира Путина 2 мая в Россию прибывает канцлер Германии Ангела Меркель. Ее визит пройдет на фоне нового обострения отношений Москвы с Западом после атаки американскими «Томагавками» сирийской военно-воздушной базы.
В последний раз Меркель встречалась с Путиным тет-а-тет в Москве 10 мая 2015 года. Тогда она отказалась от присутствия на параде в честь 70-летия окончания Второй мировой войны в знак протеста против присоединения к России Крыма. Чего можно ждать сегодня от визита Меркель? Ведь позиция канцлера в ключевых вопросах мировой политики хорошо известна: ее восхищение США, приверженность НАТО, ЕС и западным ценностям.
Прежде всего Германия является активным участником Минского процесса, от которого во многом зависит стабильность на европейском континенте, и несомненно, что эта тема будет одной из ведущих на предстоящих переговорах. Другой темой может стать проблема санкций. И было бы упрощением не видеть, что Германия пытается выработать новый подход к России. В пользу такого предположения говорит недавнее исследование влиятельного берлинского фонда «Наука и политика», который является неофициальным консультантом федерального правительства.
Эта работа вышла под названием «Санкции в качестве длительной позиции?» с подзаголовком «Предложения по проведению более гибкой санкционной политики ЕС в отношении России». В констатирующей части Сабина Фишер, специалист по проблемам Восточной Европы, пишет, что санкции стали постоянным компонентом в отношениях между Россией и Западом. Они снизили уровень противостояния в Донбассе, но не смогли вернуть Крым Украине и способствовать полному претворению в жизнь Минских соглашений. Однако подход государств – членов ЕС в 2017 году, считает исследователь, оказался не таким стабильным, как ранее, и это побуждает своевременно и в стратегическом плане подумать о дальнейших шагах.
Суть санкций в немецком понимании
Прежде всего, судя по статье, Фишер беспокоит координация санкционной политики в отношении России с курсом новой администрации США. Если Вашингтон откажется от санкций (а они в отличие от санкций ЕС носят экстерриториальный характер), то санкционный механизм перестанет функционировать, пишет автор.
Как известно, санкционный механизм ЕС, примененный в отношении России, носит трехступенчатый характер. Первая ступень – это дипломатические санкции, далее санкции против отдельных физических и юридических лиц. И, наконец, секторальные экономические санкции. После гибели малайзийского лайнера и появления российских военных в Восточной Украине в августе 2014 года (что Москвой оспаривается) Евросоюз активизировал третью ступень. Ее результатом стали ограничения поставок товаров двойного назначения и оборудования, а также доступ ряда российских банков и компаний на европейский рынок капитала. В июле 2017 года ЕС придется принимать очередное решение о продлении санкций. Насколько они эффективны для решения тех задач, которые страны ЕС ставили перед собой в отношении России?
По мнению автора, антироссийские санкции привели к финансовым потерям братьев Роттенберг и олигарха Тимченко из непосредственного окружения президента. Но, признает автор, они не привели (как надеялись на Западе) к росту сопротивления российской элиты курсу Путина. Более того, они способствовали консолидации российского общества вокруг Кремля.
Большинство экономических секторальных ограничений имеют средне- и долгосрочное действие. Запрет на поставки товаров двойного назначения отрезает российскую военную промышленность от высоких технологий Запада и препятствует амбициозным планам модернизации вооруженных сил. Запрет на экспорт технологии в сфере добычи нефти мешает России осваивать новые месторождения углеводородов и поддерживать стабильную добычу. А это влияет на наполнение госбюджета, по-прежнему зависящего от экспорта прежде всего нефти. Санкции осложняют для России кооперацию с западными компаниями. Правда, они не касаются уже заключенных ранее (до их введения) договоров, например, по проекту «Северный поток – 2». Поэтому некоторые эксперты задаются вообще вопросом об их целесообразности.
Наибольший прямой эффект принесли финансовые санкции, которые ограничили доступ российских компаний к рынкам капитала, что вынудило российское государство оказывать им финансовую поддержку. Российская экономика в 2014–2015 годах оказалась в рецессии. Правда, и российские, и западные эксперты считают, что санкции явились только одной из многих причин падения экономического роста в эти годы. Да и последствия запрета на импорт продовольствия негативно отразились на жизни российских граждан и привели по некоторым группам товаров к росту цен до 50%. А это способствовало раскручиванию спирали инфляции.
Введение санкций оказало влияние и на экономику западных стран. Во-первых, они мешали взаимодействию западных фирм с российскими партнерами в таких отраслях, как военная и нефтегазовая. Во-вторых, пострадал сельскохозяйственный экспорт ряда западных стран в Россию. И, наконец, в-третьих, рецессия и снижение покупательной способности рубля негативно повлияли на иностранные фирмы на территории России и экспортирующие в Россию, поскольку «русские стали просто меньше закупать на Западе». Делая вывод о «незначительности» последствий антироссийских санкций для экономики Запада, автор тем не менее считает, что их последствия нельзя игнорировать ввиду напряженной экономической ситуации в странах ЕС.
Что делать дальше с Россией?
Главный вопрос, каким задается автор, сводится к дальнейшим шагам Запада в отношении санкций. Прежде всего рекомендуется оставить неизменными санкции, касающиеся Крыма. Объясняется это тем, что какого-либо изменения крымской политики нынешним руководством РФ ожидать не приходится.
По Донбассу предлагается более гибкая политика, связанная с реализацией Минских договоренностей, особенно в части достижения перемирия, отвода тяжелых вооружений, гуманитарной помощи, вывода «чужих» вооруженных групп, эффективного мониторинга ситуации сотрудниками ОБСЕ.
Рекомендуется в случае выполнения этих пунктов не только частичное снятие санкций, но и такой дополнительный стимул, как возобновление деятельности Европейского банка реконструкции и развития в России.
Реалистически оценивая тот факт, что без соответствующих действий украинского правительства предлагаемые меры вряд ли реализуемы, автор предлагает оказать на него давление со стороны ЕС. Но поскольку у Запада нет механизма воздействия на Киев, эти предложения скорее всего останутся добрыми пожеланиями. Примеры Абхазии, Приднестровья, Южной Осетии и Нагорного Карабаха показывают, что в противном случае, даже при условии перемирия, отсутствие продвижения в реализации Минских соглашений приведет к созданию квазигосударств в Восточной Украине. Однако вывод об эффективности (пусть и ограниченной) санкций и предложение об их сохранении при условии отсутствия возможностей (и скорее всего желания) воздействия на Киев скорее всего приведут к замораживанию конфликта и связанных с его разрешением западных санкций со всеми предсказанными автором последствиями. Другими словами, превращением Донецка и Луганска в своего рода непризнанные государства.
Конечно, призывы к сохранению диалога важны, что, по мысли Гвендолин Зассе, профессора и директора недавно созданного в Берлине по инициативе МИД Германии Центра восточноевропейских и международных исследований (ZOiS), и должен продемонстрировать предстоящий визит в Россию Меркель. Но кроме благих пожеланий ведь необходимы и конкретные шаги, а их в общем и целом пока, видимо, не предусматривает проводимый Берлином курс в отношении Москвы. Неготовность Берлина идти на ревизию санкционного режима существенно снижает возможный эффект от предстоящего визита федерального канцлера.
Дарья Гармоненко 