Фото Gettyimages
Премьер-министр Венгрии Виктор Орбан заявил, что «свободолюбивые люди должны спасти Брюссель от советизации», то есть от желания указывать европейским народам (и венграм, в частности), с кем они должны жить в своих странах. Сказано это было по случаю 60-й годовщины Венгерского восстания и в продолжение спора о приеме беженцев. По словам Орбана, «не может быть свободной Европы без национальных государств и тысячелетней мудрости христианства».
Венгерская правящая элита – одна из немногих в Европе, с кем удается ладить российским властям. Во многом это связано со схожестью идеологических платформ: и у тех, и у других – ставка на суверенитет, социально-этический консерватизм, экономический популизм, антилиберализм. Да и о советизации Владимир Путин в 2015 году во время «Прямой линии» высказывался схожим образом, только применительно к США, а не Европе. Российский президент говорил о том, что после Второй мировой войны «мы пытались навязать многим восточноевропейским странам свою модель развития и делали это силой», в этом «не было ничего хорошего», и это «нам аукается сегодня». Американцы, по словам Путина, «примерно так же ведут себя сегодня... и их тоже ждет неудача».
Орбан, конечно, высказывается тенденциозно и трактует понятие «советизация» конъюнктурно. Советизация предполагает комплекс практик. Можно ли считать идею разделить ответственность за прием беженцев между всеми странами ЕС идеологическим диктатом, сопоставимым с советским? Подвергаются ли инакомыслящие в Европе репрессиям? Ограничиваются ли их гражданские свободы? Орбан, быть может, хочет выглядеть своего рода национал-консервативным Имре Надем, но ЕС терпит его высказывания и не вводит в Будапешт танки.
Впрочем, политические высказывания часто полны передергиваний. Параллели «Евросоюз – СССР», «США – СССР» или шире «Запад – СССР» риторически эффективны, даже выигрышны. Виктор Орбан может свободно использовать такого рода ходы, поскольку его позиция последовательна. Он евроскептик, при этом его отношение к событиям 1956 года и всему периоду построения социализма в Венгрии однозначно негативно, равно как и отношение его аудитории, электората.
Российская власть тоже могла бы риторически развивать путинский тезис 2015 года. Но это точно тот случай, когда затруднительно говорить А, не говоря при этом Б. Критика «советизации» со стороны Орбана может быть конъюнктурной, демагогической, но венгерский премьер звучит правдоподобно. В России же в советском периоде принято искать «не только плохое», создание зоны влияния СССР в Восточной Европе считать оправданным, а практику вооруженного вмешательства в дела стран-сателлитов связывать со временем и обстоятельствами.
Что говорить, если сюжет о 60-летии Венгерского восстания на российском федеральном канале предваряли слова Дмитрия Киселева: «С одной стороны, восстание было вызвано жаждой перемен в советском блоке стран, куда относилась и Венгрия после наступления в СССР хрущевской оттепели, с другой – настроение было подхвачено западными разведками, которые уже в те времена отрабатывали технологию превращения изначально мирного протеста в кровавый хаос. Быть может, именно тогда в Венгрии это и была первая в дружественных нам странах цветная революция?»
Президент страны может выступать публично с критикой советских практик, но на государственном ТВ в то же время вооруженные интервенции рассматриваются как нормальный шаг в духе времени (по словам Киселева, «времена были жесткие и прямолинейные») и включаются в современный политический контекст: западные разведки, цветные революции. Другими словами, разрыва с советским прошлым нет, а есть идеологический континуум. В этой ситуации сложно упрекать США или Запад в целом, что они идут по нашему старому и ошибочному пути. В США и на Западе не считают, похоже, что мы с него сошли.
Владимир Скосырев 
Дарья Гармоненко 