"Бедная Настя", или "Россия в 1839 году"

На голубом экране все чаще идут исторические сериалы. Их персонажи становятся "своими" в домах миллионов людей, ежедневно "заходя" к ним по вечерам. Юные поклонники телегероев, как принято и в молодежных компаниях, легко дают им уменьшительные имена, придумывают прозвища - несомненные свидетельства зрительского признания! Появились они, судя по откликам в интернете, и у действующих лиц телевизионного романа "Бедная Настя"┘

Телеканал СТС наконец завершает демонстрацию этого 120-серийного фильма, что и дает повод высказаться о нем особо.

Место и время действия телеромана, как указано и на его официальном сайте: Россия, 1839 год. Реальные исторические фигуры - император Николай I, наследник-цесаревич, вел. кн. Александр Николаевич, шеф жандармов Бенкендорф, поэт Жуковский - появляются на экране рядом с вымышленными персонажами, хоть и наделенными порой известными в русской истории именами Репниных, Долгоруких, Корфов┘

Место и время

Уже выбор места и времени действия в телеромане заставляет вспомнить книгу французского маркиза Астольфа де Кюстина "Россия в 1839 году", имевшую громадный успех на Западе. Тираж этого сочинения, впервые увидевшего свет в 1843 г., а затем многократно переизданного на разных европейских языках, достиг к 1854 г. 200 тыс. экземпляров! Украшением книги стали гравюры Гюстава Доре. Вопреки выставленным цензурным рогаткам, если не благодаря им, книга сразу же вызвала к себе интерес и в России. Русские современники Кюстина читали его произведение кто с жадностью, кто с гневом, а кто и с болью. По меткому отзыву Герцена - патриота и диссидента в одном лице, - французский путешественник увидел в чужой стране "оскорбительно много"! Кюстин в основном писал о всеобщем рабстве и лжи в николаевской России, правда, не всегда замечая грань между политической системой и обществом. Многое в его сочинении оказалось удивительно точным и проницательным. Немало обнаружилось и ошибок, вполне естественных для заезжего наблюдателя. В XX веке эту книгу за рубежом стали даже иногда рассматривать не столько как отражение некоторых российских реалий дореформенного времени, сколько в качестве удивительного пророчества о России сталинской, как взгляд из прошлого в будущее! До сих пор "Россия в 1839 году" остается на Западе одним из самых известных сочинений о нашей стране.

Аналогия с произведением Кюстина станет еще более впечатляющей, если учесть, что и новейшая телеверсия "России в 1839 году" снова предложена как взгляд на Россию со стороны, поскольку ведущим сценаристом сериала является Лиза Сейдман из США, да и весь проект реализован при активном участии американцев и по их технологии.

Лиза Сейдман не Астольф де Кюстин. Реальных связей между знаменитой книгой французского маркиза и телевизионным взглядом на Россию в 1839 году не больше, чем между телероманом "Бедная Настя" и самой знаменитой повестью Николая Карамзина "Бедная Лиза" (1792 г.). Но, как в одном случае - совпадение места и времени действия, так и в другом - перекличка названий, рассчитаны на важный для успеха картины эффект узнавания у нас в стране и на Западе. О планах выхода "Бедной Насти" на зарубежный, в том числе и западноевропейский телеэкран (хотя бы в дневное время), серьезно говорят и российские продюсеры фильма!

Примечательно и еще одно совпадение: телевизионная версия "России в 1839 году" появилась спустя те самые "лет полтораста", которые, согласно прикидкам Кюстина, понадобились бы для приведения русских нравов в соответствие "с современными европейскими идеями, и то лишь в том случае, если в течение длинного ряда лет русскими будут управлять только просвещенные монархи и друзья прогресса┘" Назначенный французским маркизом срок истек как раз ко времени падения коммунистического режима! Правда, ни до, ни после революционных событий рубежа 1980-1990-х годов с "просвещенными монархами и друзьями прогресса" нам не везло. Это вынуждает отложить пока вынесение окончательного вердикта относительно достоверности кюстиновского прогноза.

В случае же, если самые амбициозные планы творцов сериала станут явью, и его показом, пусть и в дневные часы, займутся западные телеканалы, возникает вопрос: что же нового в сравнении с Кюстином и его многочисленными западноевропейскими читателями узнают их потомки о "России в 1839 году", а опосредованно и о России начала XXI века, обновленной в соответствии с "европейскими идеями"?

Вариация на тему "придворно-народных балов"

Действие телеромана разворачивается в двух основных пространствах: царский двор и помещичьи усадьбы. В основе запутанных сюжетных коллизий - любовь, страсти, интриги и преступления. При этом, как заметил один из российских режиссеров фильма, "несмотря на то, что нашей истории почти двести лет - жизнь, чувства и проблемы людей остаются такими же. Меняются лишь декорации, в которых "разыгрывается" жизнь". Бросается в глаза такой факт: среди основных действующих лиц - дворяне и крепостные, но слишком часто те и другие чувствуют, думают, говорят и даже держатся одинаково. Особенно это относится к женским образам, занимающим в структуре сериала приоритетное место. Если судить по их переживаниям, мыслям, складу речи и манере вести себя, создается впечатление, что это люди одного круга, а не выходцы из совершенно разных миров!

В этом плане новейшая телепостановка вызывает ассоциации с теми местами из книги Кюстина, где он писал о фальшиво-театральной природе "придворно-народных балов", устраиваемых Николаем I в Петергофе: "Я не видел ничего прекраснее для глаз и ничего печальнее для ума, чем это псевдонародное единение придворных и крестьян, собранных под одной кровлей, но глубоко чуждых друг другу┘ Когда император два раза в год раскрывает двери своего дворца перед привилегированными крестьянами и избранными горожанами, он этим не говорит купцу или батраку: "Ты такой же человек, как и я", но говорит дворянину: "Ты такой же раб, как и они, а я, ваш бог, равно властвую над всеми вами".

Вместе с тем в новой версии "России в 1839 году" обнаруживается и некая обнадеживающая тенденция, выходящая за рамки обыденного круговорота.

Перспектива, которую не увидел кюстин

"Настоящая жизнь сосредоточена здесь вокруг императора и его двора", - писал о николаевской России французский маркиз. Телероман не ставит под сомнение это спорное заключение; он развивается в его русле.

Сценарная трактовка и актерское решение образа императора Николая I (Виктор Вержбицкий) нетрадиционны для отечественного экрана. Император Николай в телеромане строг, суров, но отходчив, а порой даже мягок; он, скорее, как и подобает идеальному монарху, парит над схваткой. Иное дело - шеф жандармов и начальник III отделения Бенкендорф (Владимир Качан)! Глава "тайной полиции" и его агенты, включая и внештатных сотрудников вроде уездного предводителя Забалуева (Александр Филиппенко) - воплощение более систематического зла. Их усердие отзывается зрительским негодованием в интернете: "Всю серию бесчинствовал Бенкендорф"!

Но у русских есть перспектива, которую в свое время не заметил Кюстин! Бенкендорфу противостоит молодой наследник (Дмитрий Исаев) - предмет неустанной женской любви и олицетворение светлых надежд. Иногда рядом с ним возникает и Василий Андреевич Жуковский (Александр Калягин) - просвещенный наставник будущего царя Александра Освободителя.

Это старая история,но она всегда остается новой

Наследование царской власти в порядке, освященном обычаем, а впоследствии и законом, по мужской нисходящей линии способствовало сохранению политической стабильности и вместе с тем действительно создавало в некоторых случаях ситуацию потенциального двоецентрия в системе единой власти: царский двор и двор (или окружение) престолонаследника. Известная двусмысленность отношений между монархами и наследниками была подмечена народом и образованным обществом. Издавна в России существовала вера в царя как воплощение высшей справедливости. В те же исторические моменты, когда Россия оставалась вовсе без царя или его заменял "неправедный" монарх, народное внимание обращалось к наследникам царской крови, иногда даже силой воображения воскрешая их из небытия. Преувеличенные ожидания в отношении престолонаследников возникали и потому, что они служили, как правило, единственной реальной альтернативой настоящим правителям, законным средоточием несбывшихся чаяний и надежд. Вместе с тем и сама верховная власть, особенно со времен Николая I, занималась целенаправленным формированием благоприятного образа наследника в сознании подданных.

Миф о добром наследнике, как напомнил позднее один мемуарист, - та "старая история", которая "всегда остается новой", - оказался составной частью традиционной политической мифологии, благополучно пережившей монархию, как и все российские революции начала и конца XX века.

Пустые развлечения - единственные, дозволенные в россии?

В телеромане историко-культурный подтекст этого мифа, разумеется, не "прочитывается". В соответствии с условностями легкого жанра он преобразован в современную сказку о "добром принце". Если император на экране грешит по преимуществу женолюбием, то наследник отличается исключительным благородством и романтической влюбчивостью одновременно. Из этого и вырастает ряд сюжетных коллизий и поворотов. Сначала "его высочество" упорно пытается защитить от отца-императора юную фрейлину и чужую невесту, потом сам влюбляется в нее, забыв на время о своей невесте, приехавшей к нему из Германии. В то же время к наследнику рвется из Польши его бывшая возлюбленная, которую должен найти и задержать Бенкендорф┘

Правда, в одной из серий в противостоянии наследника шефу жандармов, кроме юных дам, неожиданно обнаруживается и политическая "крамола". Бенкендорф без всяких церемоний устраивает обыск в кабинете Жуковского (?!). "Ищет женщину", точнее, ее следы, а находит запрещенный журнал "Телескоп" с "Философическим письмом" Чаадаева, объявленного императором сумасшедшим! Других следов политического свободомыслия в телевизионном романе нет!

Сначала Бенкендорф негодует, говорит о революции во дворце. Но затем его внимание снова переключается на поиски и дискредитацию "женщин" русского престолонаследника. Телероман возвращается в привычное русло, а едва ли не главным достоинством актеров, как заметила одна из его постоянных зрительниц, становится умение красиво играть любовь, причем "с кем бы то ни было!". Дмитрий Исаев в роли "доброго принца", конечно, хорош. Но и Бенкендорф не дремлет┘ Действие продолжается┘

"Пустые развлечения - единственные, дозволенные в России" - о России какого времени писал маркиз Астольф де Кюстин?