Сергей Кислицын
Графика freepik.com
В последнее десятилетие, а особенно после пандемии COVID-19 и начала специальной военной операции, ускорилась трансформация системы международных отношений и прежних мирохозяйственных связей. Эта перестройка не будет быстрой, но она станет главным содержанием ближайшего десятилетия. Ранее признанный устаревшим протекционизм опять становится популярным, государства вводят взаимные ограничения, санкции стали обычным инструментом воздействия Запада на неугодных партнеров. Политические и даже идеологические императивы все больше влияют на международный бизнес, представители которого вынуждены переносить производство в дружественные страны или хотя бы в страны с наименьшим риском подпадания под очередные ограничения.
Еще одной характерной чертой ближайших лет станет государственная поддержка внедрения новшеств «четвертой промышленной революции», основанной на дальнейшей автоматизации производства, новых сетевых и вычислительных технологиях. Но для ее успеха необходимы субсидии и покрытие рисков в передовых отраслях, где быстрая прибыль отнюдь не гарантирована. Яркий пример – развитие зеленой энергетики, здесь до сих пор нет единого понимания, какой будет отдача от затрат. Но очевидно то, что технологическое лидерство будет важнейшим направлением в конкуренции ведущих держав, в первую очередь – Соединенных Штатов и Китая.
Пытаясь обеспечить свое лидерство, США принимают законы, стимулирующие высокотехнологичное производство, а Белый дом приходит к пониманию, что экономический рост важен не только сам по себе. Важно и то, за счет чего он обеспечивается. Если раньше его главным источником был финансовый сектор, то теперь значение приобретают высокотехнологичные отрасли. И это приводит к нарушению классического постулата: рынки эффективно распределяют капитал. Сейчас у Вашингтона есть понимание, что государственное участие необходимо. Потоки капитала следует направить в нужное русло, может, и не слишком привлекательное с точки зрения прибыльности. И это – позиция страны, стоявшей у истоков Вашингтонского консенсуса, основой которого было дерегулирование экономики и рост как таковой при вторичности его источников.
Развитие высокотехнологичных отраслей требует создания соответствующих рынков сбыта. При этом конкуренция с партнерами на данном этапе может быть опасна. Учитывая это, США усиливают координацию с союзниками в Европе и Азии. Важнейшей задачей является синхронизация политик, стандартов, нормативов: от общего вида розеток для зарядки электромобилей до условий труда на производствах и принципов инвестирования в высокотехнологичные отрасли и критическую инфраструктуру.
«Высокие стандарты для всего» – отмечают в Белом доме. Однако как внедрить высокие стандарты там, где их не было? Ведь задача создания рынков открывает путь и в страны с низким уровнем дохода. Не станет ли это похожим на продвижение «высоких стандартов» американской демократии в Афганистане и Ираке в начале 2000-х годов?
Сейчас для поддержки американских интересов развивается партнерство по глобальной инфраструктуре и инвестициям. Оно дублирует идеи китайского «Пояса и пути», но на принципах, понятных для западных компаний. Его деятельность уже затрагивает ряд развивающихся стран Азии и Африки. И логика проста: здесь запускаются технологичные проекты, например высокоскоростной интернет, ветряные электростанции, интернет-банкинг. Их старт обеспечивается за счет американских государственных инвестиций, а также при поддержке стран G7. Параллельно идет работа с местными правительствами по адаптации законов и деловых стандартов. В дальнейшем запущенные проекты, реализуемые по понятным и привычным принципам, должны привлечь частных инвесторов из развитых стран. Таким образом создаются необходимые рынки, идет развитие стран-реципиентов. Но появляются и средства для их контроля.
Особенность современной промышленной революции в том, что разрыв между лидерами и отстающими сократить предельно сложно, если не невозможно в принципе. При этом сетецентричные технологии принадлежат не пользователю, а их создателям. Появляется эффект «рубильника», способного эти технологии отключить, а имеющееся оборудование лишить работоспособности.
Это же формирует и гипотетические риски. Обратной стороной доступа к современной и высокотехнологичной экономике, «лидерству по подписке», может стать требование политической лояльности, нарушение которой может быть пресечено точечно и быстро. В результате формируется и новый поствашингтонский консенсус, где требования свободы рынка не сильно ущемляются государственным участием, но внедряется новое условие – политическая лояльность партнеров. Такой сценарий в полной мере может способствовать новому делению мира на блоки, что, безусловно, негативно отразится на реализации общих целей, стоящих перед человечеством.
С другой стороны, такое поведение лидеров само по себе создает ниши для «неприсоединившихся». Страны, которые окажутся способны предложить миру комплекс технологических решений, обеспечивающих развитие в ключевых средах – оборона и безопасность, энергетика, продовольственный сектор, финансовые услуги, – при этом с собственной архитектурой, не зависящей от лидеров рынка с пропиской в США или их союзников, – имеют все шансы «поймать волну».
