Сценарий "чужого"

Гроза литературных филистеров, Уильям С. Берроуз (1914- 1997) продолжает быть частью актуального отечественного литпроцесса в России, поскольку все новые и новые его тексты переводятся и публикуются на русском впервые. Одно издательство завершает одну трилогию - в переводе Д.Волчека, другое начинает выпуск другой трилогии - в переводе А.Аракелова.

Невольно напрашивающиеся соображения о духе соревновательности и т. п. наталкиваются на принципиальную разницу исходного материала: коллажность "лондонского цикла" ("KOLONNA Publications") не вполне сравнима с метареализмом итоговой триолгии ("Ультра.Культура"). Переводческая манера Волчека, подчеркивающего взрывные, сверхлогические, эзотерические аспекты оригинала отличается от менее известной нам манеры Аракелова, настоятельно вытягивающего сюжет из неевклидова пространства берроузовского повествования.

"Порт святых", как и следовало ожидать от финальной книги цикла, несколько меланхоличен и даже (о, ужас!) сентиментален (в этом, пожалуй, роман может сравниться только с поздним берроузовским сочинением "Мое образование. Книга снов"). Это особый лиризм перверсии, лиризм человека, ставшего "другим", "чужим": "По течению реки прибыли в потерянный город под луной, расплывчатый ночной рынок... Трясущийся фильм смещается... Далекий вечер уютная недостача морской ветер на моем лице вспоминая тени я повернулся и пошел назад к пустому рынку... Удивительно, какие вещи можно отыскать в старых бульварных журналах... серебристые пятна от бассейна сад виллы наши тела отражают... дорожка на заднем плане дом 1920-х годов... комната под черепичной крышей мятые брюки нижнее белье пес лает в саду..." Медитации монтажа, попытка нанизать корпускулы мироздания на повествовательную нить.

Дикие мальчики не остепенились, но по сравнению с одноименным романом стали соразмерны читателю. Фаллоцентризм и наркократия никогда не служили отрицанием Бога, скорее напротив. "Порт святых" заставляет задуматься о Берроузе как о мистическом писателе.

Этот безупречный монстр всегда утопичен (или антиутопичен, без разницы). Но "Города красной ночи" отличаются этим в особенности. Загадочная болезнь, грозящая уничтожить мир, пиратская вольница, отменяющая любые репрессирующие личность правила, хитроумный частный детектив, все больше и больше запутывающийся в расследовании, - все эти и некоторые другие линии, каждая из которых могла бы стать у другого писателя основой отдельной книги, сходятся друг с другом, затем расходятся так, что за ними невозможно уследить... Сад расходящихся тропок и сад пыток объединяются в одно целое, чудовищное и восхитительное.

Кажется, ключ к роману - в диалоге частного детектива Снайда с "церэушным панком" (бывшим доктором) Пирсоном: "-...И вы хотите, чтобы я написал сценарий. - Именно. Вы и так уже написали достаточно для того, чтобы дело завертелось".

Достаточно фиксировать броуновское движение похотливых частиц зла, чтобы они обернулись свободой. "Ничто не истина. Все дозволено". Этот мир открыт для радикального переоборудования. Его для этого открыл Уильям С.Берроуз, сценарист.