Великаны и карлики политической системы

Из 79 российских политструктур в зоне внимания избирателей лишь единицы. Коллаж Михаила Митина

Многопартийность давно стала привычной для граждан, но они все равно, как показывают различные социологические замеры, не испытывают к ее субъектам сколь-нибудь убедительного доверия. Означает ли то, что на выборах убедительно сплоченно проходят в Госдуму все те же четыре партии, что остальные политструктуры – а в регистрационном списке Минюста, по данным на 30 сентября, значится 79 политических партий – никому не нужны?

Но современная партийная система России только выглядит громоздкой, а на самом деле в ней нет 3D-формата, это вполне понятно организованная иерархическая вертикаль.

«Единая Россия»

Партия ЕР, с самого начала претендующая на лидерство во всех выборных кампаниях, никогда не возражала против еще одного своего названия – «партия власти». Образованная 1 декабря 2001 года в результате объединения политических движений «Единство» и «Отечество – Вся Россия», она уже через два года по итогам выборов сформировала в Госдуме парламентское большинство, после объединения с одномандатниками превратившееся в конституционное. И сразу же после вхождения в Госдуму партия поменяла свое «составное» название «Единство и Отечество» на «Единую Россию». Выборы-2007 закрепили за ЕР окончательную власть в нижней палате парламента: у единороссов вновь оказалось конституционное большинство (315 депутатов из 450). Что позволило гарантировать принятие в нижней палате российского парламента любого закона, необходимого Кремлю.

К слову, тот факт, что ЕР получила свидетельство № 1 в декабре 2001 года, связан с особенностями тогдашней политики – пресловутой консолидацией элиты под руководством президента Владимира Путина и первым ужесточением партийного и выборного законодательства, проведенным именно в тот период.

Именно тогда были заложены основы той малопартийной, жестко регулируемой и, по сути дела, закрытой системы, которая просуществовала до середины 2012 года, когда ее сменила система противоположная – мультипартийная, по виду открытая и регулируемая уже мягко.

Большинство депутатских мандатов у единороссов обеспечивало почти беспрепятственное прохождение законопроектов и раньше. Так, после трагических событий в Беслане под предлогами необходимости стабилизации обстановки в стране были приняты поправки в Закон «О выборах». Законом упразднялись выборы независимых депутатов в мажоритарных округах, на которых приходилась половина мест в нижней палате парламента: отныне выборы в Госдуму предполагались только по партийным спискам. Кроме того, этими же поправками запрещалось создавать партийные блоки. Был поднят барьер проходимости в ГД – с 5 до 7%, а для того, чтобы зарегистрировать новую партию, она должна была насчитывать в своих рядах 50 тыс. человек (против прежних 10 тыс.). Все эти меры многие эксперты называли драконовскими и даже неконституционными.

Но «Единая Россия», вооружившись не только «Планом Путина», но и фактической поддержкой своего лидера (Владимир Путин покровительствовал ЕР сначала неформально, а затем в 2005-м «с благодарностью» принял предложение стать председателем партии, сменив на этом посту Бориса Грызлова), уверенно захватывала «города и села». Отмена прямых выборов губернаторов в том же 2005 году незамедлительно сказалась на «партизации» местной власти: уже в апреле 2006 года, по словам спикера ГД Бориса Грызлова, 66 из 88 руководителей регионов являлись членами партии «Единая Россия». Далее эта цифра все более росла.

В годы своего становления «Единая Россия» отличилась попыткой создания некоего манифеста, проект которого в декабре 2002 года опубликовала именно «Независимая газета». Среди множества стратегических ориентиров в документе особенно бросались в глаза следующие:

В 2004 году каждый житель России будет платить за тепло и электроэнергию в два раза меньше, чем сейчас.

В 2005 году каждый гражданин России будет получать свою долю от использования природных богатств России.

В 2006 году у каждого будет работа по профессии.

К 2008 году каждая семья будет иметь собственное благоустроенное жилье, достойное третьего тысячелетия, вне зависимости от уровня сегодняшнего дохода.

И хотя документ не был принят как программный, он дает представление о политической наивности «Единой России» пубертатного периода. Подвергшись критике со всех сторон, впредь ЕР уже воздерживалась от конкретики в обещаниях, предпочитая лозунговую стилистику в духе «Россия: сохраним и приумножим» или же рисуя туманное будущее на десятилетия вперед.

Ближе к выборам 2011 года количественное преимущество единороссов в будущей Думе-VI ставилось под достаточное сомнение. Имея в послужном списке лоббирование и прохождение крайне непопулярных законов, таких как, например, монетизация льгот, партия власти неожиданно для себя приобрела крайне негативный ярлык, авторство которого приписывается разным оппозиционным политикам, в том числе и Владимиру Жириновскому, якобы впервые так назвавшему своих партийных оппонентов еще в 2009 году. Но окончательно закрепил за «Единой Россией» и популяризировал прозвище партии жуликов и воров (ПЖиВ) оппозиционер Алексей Навальный. Положение к тому же усугублял созданный под таким же слоганом сайт, переправлявший всех зашедших на него на официальный сайт ЕР. В предвыборный период это обидное для «Единой России» определение активно использовалось практически всеми ее политическими противниками. А по опросу Левада-Центра, проведенному в середине лета 2011 года, с этим утверждением согласился каждый третий опрошенный социологами россиянин.

Недовольство политикой пропутинской партии и несогласие с результатами выборов-2011 (на которых ЕР получила, согласно официальным данным ЦИКа, 49,3% голосов избирателей) привели к массовым протестам граждан, в основном в Москве, Санкт-Петербурге и некоторых других крупных городах.

Негативный ореол сопровождает «Единую Россию» и сегодня: несмотря на тотальный запрет упоминания ПЖиВ, авторству ЕР приписывают принятие таких скандальных законов, как «закон Димы Яковлева», «закон об иностранных агентах», «о цензуре в Интернете» и некоторые другие. Снизившаяся популярность, явное дистанцирование от партии ее прежнего лидера Владимира Путина заставляют единороссов искать новые ходы в поднятии репутационной планки и искать союзников в одномандатниках, «возвращенных» в избирательную систему.

КПРФ

Коммунистическая партия Российской Федерации родилась, конечно, не в 2002 году – когда Минюст зарегистрировал все имеющиеся в России на тот момент политические партии и объединения. Отсчет своей жизни Компартия Геннадия Зюганова ведет с восстановительного съезда в феврале 1993 года. Конституционный суд разрешил коммунистам иметь организацию лишь в том случае, если у нее будет территориальная структура. Сам Зюганов не считался в тогдашнем комдвижении крупным авторитетом, но зато он был сопредседателем Фронта национального спасения, объединявшего право-левую – государственническую – оппозицию Борису Ельцину. Именно в качестве такой актуальной фигуры Зюганов и был выдвинут в лидеры КПРФ. И именно это предопределило всю дальнейшую судьбу партии, то взлетавшей почти до самого Кремля, то опускавшейся до предельно малочисленной думской фракции.

КПРФ с самого рождения показала, что оппозицией она готова быть до определенного предела, за которым начинается уже работа на развал государства. Именно поэтому в октябре 1993 года Зюганов призвал сторонников уйти с улиц и не участвовать в распре президента и распущенного им Съезда народных депутатов. Летом 1996-го, опасаясь раскола страны, лидер КПРФ признал и свое, не совсем очевидное поражение во втором туре президентских выборов. В следующий раз Зюганов предпочел уступить действующей власти ради сохранения в державе спокойствия уже в конце 90-х, когда позволил разрезать на куски ранее созданный красный пояс из полтора десятка регионов, где у власти были оппозиционеры.

После распада красного пояса, а затем и развала НПСР в начале 2000-х годов, крах которого вызвал волнения и в самой Компартии, в ней появились влиятельные группы, ставшие требовать ухода Зюганова. В ответ федеральное руководство, вольготно рассевшееся в Госдуме, развернуло репрессии. Самым скандальным оказалось «новое ленинградское дело» 2008 года, когда руководство отделения в Санкт-Петербурге и области было разогнано за фракционную деятельность и действия, направленные против партии. В КПРФ началась череда зачисток региональных партструктур, завершившаяся летом 2010 года роспуском Московского горкома, который отказался подчиниться принципу демократического централизма.

Консолидацию своей номенклатуры Зюганов повел вокруг фигуры верного продолжателя дела Ленина – Иосифа Сталина. Символ, вокруг которого сложился большой патриотический консенсус, наконец был найден. В 2009–2010 годах КПРФ провела юбилейные «сталинский» и «ленинский» призывы в партию. Однако повалившая к коммунистам молодежь не только требовала от стареющего руководства активных протестных шагов, но и переизбирала действующих руководителей партячеек. В результате пришлось устраивать обмен партбилетов, чтобы избавиться от настырной молодежи. Вот так в очередной раз оказалась неудачной попытка омолодить Компартию.

Пока партсистема была замкнутой, сброс с коммунистического поезда неугодных оппозиционеров никаких негативных последствий не имел. Однако с середины 2012-го, когда двери для партий были открыты, именно они составили костяк партии «Коммунисты России», существование которой – это чуть ли не главный упрек Зюганова в адрес Кремля. А вот в «крымский консенсус» с властью КПРФ вошла без особой натуги, потому что великодержавная внешняя политика как раз и является частью ее программы.

Заметим, что от нынешней консолидации всех парламентских партий вокруг президента коммунисты уже получили существенные бонусы, резко понизив количество собственных проблем в ходе различных выборов и значительно увеличив список своих побед на них. Но отрицательные последствия думского слияния тоже уже начали проявляться. К примеру, оказалось, что у КПРФ сейчас реально не хватает убедительных для электората людей на будущие думские выборы, а тренировать их, по сути, негде. Ведь договорные кампании вовсе не привлекают к партии, в них  участвующей, так называемых лидеров общественного мнения.

Однако главное даже не это, а то, что, похоже, вступает в силу закон параболы КПРФ, когда после очередной ее уступки власти и получения от этого тактических преимуществ неизбежно следует резкое падение. Есть предположение, что это может случиться уже в 2016 году, когда Компартия, судя по всему, провалится с одномандатниками, а ее 25% по партийному списку дадут уже не 90 с лишним депутатов, а едва 45.

Последний раз президент страны встречался с представителями малых партий и говорил об их проблемах два года назад. Фото с сайта www.kremlin.ru

«Справедливая Россия»

Хотя официально «Справедливая Россия» и существует с 2002 года, но в самой партии днем рождения считается 28 октября 2006 года, когда съезд партии «Родина» принял решение о переименовании организации в ходе ее слияния с Партией жизни и Партией пенсионеров. Вот с тех пор эсэры и живут такими кульбитами. Первый случился сразу же после рождения. Напомним, что тогдашнее руководство кремлевской администрации и не скрывало, что делает вторую – младшую – партию власти, которая должна поддерживать режим слева, а для этого вытеснить КПРФ на обочину. Однако лидер СР Сергей Миронов, произнося по ходу дела дежурные антизюгановские слова, стал давить именно на единороссов. На выборах 2007 года это эсэрам мало помогло, но задел на будущее получился.

Он сыграл свою роль в 2011-м, когда внесистемная оппозиция развернула мощную кампанию, нацеленную на то, чтобы граждане голосовали за любую партию, кроме ЕР. Именно «Справедливая Россия» и получила от этого максимальное число бонусов. Когда же начались протесты против фальсификаций, эсэры поначалу были чуть ли не в их главе. Вся думская фракция выходила в зал заседаний с белыми ленточками, а из ее состава почти сразу же после начала работы новой Думы были исключен ряд партийцев, призвавших к конструктивной работе с правительством. Среди них был и глава информационного комитета ГД Алексей Митрофанов.

Но кульбитная парадигма для партии действовать не перестала, а потому практически сразу же начался новый разворот на 180 градусов. Руководство СР снова заговорило о Путине как авторитете и стало отжимать теперь уже свой оппозиционный контингент. В результате такие политики, как Илья Пономарев и Дмитрий Гудков, оказались тут лишними. Против правительства СР, правда, продолжала выступать, но все менее яростно. И когда в результате по виду пустой ссоры из ее рядов ушла Оксана Дмитриева, стало ясно, что и с правительством контакт налаживается. Партия Миронова в состояние «крымской консолидации» вошла даже органичнее, чем остальные думские оппозиционеры, а ее лидер превратился прямо-таки в глашатая радикальной антиукраинской группировки внутри российской власти.

Закончились ли эсэровские кульбиты на этом или они продолжатся, в каком направлении и плоскости продолжит свои кувырки эта партия, узнать можно будет уже весьма скоро. Ведь предыдущий переворот завершился уже весь. Скорее всего теперь последует скачок СР в полноправные члены Общероссийского народного фронта (ОНФ), который именно после выборов в Госдуму-2016, очевидно, и станет политическим авангардом страны.

ЛДПР

Либерально-демократическая партия Владимира Жириновского, по сути, является старейшей политической партией в современной России. Учрежденная 14 декабря 1992 года и возглавленная Владимиром Жириновским, она, как указывается в справочных материалах, стала прямой наследницей Либерально-демократической партии Советского Союза (ЛДПСС). Жириновцы имели представительство во всех шести созывах Госдумы. Своего наивысшего результата по выборам в ГД ЛДПР достигла аж в 1993 году (22,92%), а на последних выборах в 2011-м результат ее был почти вдвое меньше – 11,67%.

Несмотря на либеральную окраску в названии партии, идеология ЛДПР, по мнению многих политологов, зиждется на национализме и квасном патриотизме. «Мы – за бедных! Мы – за русских» – лозунг, который использовался партией на выборах и в 2007 году, и в 2011-м, так и остался предвыборным обещанием ЛДПР, не трансформировавшись в реальные дела по защите прав этих категорий россиян. Впрочем, популизм в предвыборный период присущ большинству, если не всем политическим партиям в России. Правда, уникальность ЛДПР, по мнению некоторых экспертов, в том, что она – единственная в РФ «партия одного человека». Бессменный лидер либерал-демократов Владимир Жириновский, словно многоликий Янус, на протяжении вот уже более 23 лет обеспечивает своей партии и необходимый политический авторитет, и одновременно скандальный ореол. Он единственный из всех кандидатов, участвующий во всех пяти президентских выборах: в 1991, 1996, 2000, 2008 и 2012 годах.

Для перечисления всех выходок г-на Жириновского в стенах Госдумы и вне нее места на этой газетной полосе, пожалуй, не хватит. Достаточно вспомнить самые громкие как по именам, так и по силе рукоприкладства. В июне 1995 года в телепередаче «Один на один» Владимир Вольфович затеял драку с Борисом Немцовым, тогда губернатором Нижегородской области, облив его соком и обзывая разными словами вроде «подонок» и «негодяй». Спустя два месяца на пленарном заседании ГД затеял драку и оттаскал за волосы депутата Евгению Тишковскую. Со словами «Бей суку» он даже пытался ее задушить. Позже затолкал в свою машину на глазах у рядом стоящих сотрудников милиции журналистку Юлию Ольшанскую. В феврале 2012 года на теледебатах с Михаилом Прохоровым на телеканале «Россия 1» он в лице Аллы Пугачевой обозвал всех артистов проститутками, «готовыми лечь под любого руководителя за деньги», и пообещал, что, когда въедет в Кремль, он будет на них плевать и вытирать об них ноги.

Владимир Жириновский всегда отличался оскорблениями и рукоприкладством в отношении женщин. В прошлом году он так же публично оскорблял беременную журналистку МИА «Россия сегодня» Стеллу Дубовицкую, задавшую лидеру ЛДПР не понравившийся ему вопрос. Досталось и вступившейся за коллегу сотруднице Интерфакса. А буквально недавно опять же на пленарном заседании распоясавшийся Владимир Вольфович при всех орал на знаменитую фигуристку, ныне депутата «Единой России» Ирину Роднину, понося, впрочем, не только ее, но и ее партию.

«Подвигов» и кулачных боев у Жириновского достаточно, однако самое большое наказание, которое за все время пребывания депутатом, а это, напомним, свыше 20 лет кряду, – отлучение на сравнительно небольшой срок от микрофона на заседаниях ГД. Иногда, впрочем, Жириновский пытается извиниться, как это было после его скандального выступления по поводу Чечни, «которую надо огородить колючей проволокой и ограничить рождаемость на Северном Кавказе, введя штрафы». После разговора с Путиным за закрытыми дверями Жириновский сказал, что его неверно поняли и извратили его высказывание.

Ни одна попытка снять с лидера ЛДПР депутатскую неприкосновенность и привлечь к ответственности за хулиганство его противникам не удалась. Так что не исключена вероятность новых эскапад Жириновского, что, как ни удивительно, держит в тонусе рейтинг его партии. Про собственно оппозиционность своей партии лидер ЛДПР вспоминает в тех редких случаях, когда это либо ничем не грозит (как, например, при голосовании за бюджет), либо когда, по его мнению, интересы ЛДПР ущемлены. Как это было в недавней скандальной стычке с единороссами, и в частности с Ириной Родниной, которой зарвавшийся вождь либерал-демократов закричал: «Молчать, фигуристка!» Из равновесия господина Жириновского вывели результаты на выборах в Амурской области, где претендент от ЛДПР Иван Абрамов уступил губернаторское кресло единороссу Александру Козлову.

Одними из главных критериев оппозиционности деятельности парламентской партии – в ГД таковыми считают себя коммунисты, эсэры и жириновцы – являются законодательная деятельность и позиция по законопроектам, предлагаемым властью. С начала осенней сессии и по сегодняшний день депутаты Госдумы голосовали по 193 вопросам. В 23 из них значительное количество представителей думской оппозиции голосовали против решений, поддерживаемых партией власти. Это не значит, что во всех остальных случаях они оказывали поддержку, где-то имел место отказ от голосования, однако именно в голосовании против наиболее ярко проявляется их во многом демонстративная («Единая Россия» может принять закон и без поддержки других партий) позиция несогласия с «Единой Россией».

Несистемщики

Когда в 2012-м было объявлено о создании Совета непарламентских партий при председателе Госдумы, это было расценено как уступка властей после волнений 2011-го. Так же это было воспринято и в конце 2013-го, когда Владимир Путин встретился с представителями восьми политструктур, не сумевших пройти в Госдуму, но отличившихся на региональных выборах в заксобрания. Напомним, что это были за партии – «Родина», «Патриоты России», «Яблоко», «Гражданская платформа», «Правое дело», ПАРНАС, «Коммунисты России» и «Пенсионеры за справедливость».

Последняя на данный момент встреча главы нижней палаты парламента Сергея Нарышкина с представителями непарламентских сил, состоявшаяся в начале сентября этого года, была посвящена законопроекту «О культуре». Возражения озвучивались исключительно мировоззренческого свойства, и в итоге все инициативу поддержали. Путин же с оппозицией не встречался как раз с 2013-го. А на региональных выборах этого года сравнительные успехи продемонстрировали лишь единицы из многочисленных малых партий.

То есть внесистемный партийный ландшафт если и изменился, то не слишком сильно. Вместе с давнишним уходом Михаила Прохорова, рассорившегося, как говорят, с бывшим замруководителя администрации президента Владиславом Сурковым, поубавила аппетиты и «Гражданская платформа». В сентябре она взяла мандаты в пяти регионах, выдвигая общественно известных кандидатов и претендентов на депутатские кресла от местного бизнеса. Однако былой ориентации на федеральный масштаб не осталось.

Можно сказать, что сегодня по-настоящему перезапустилась «Родина» – причиной тому как извлекаемая из патриотических настроений выгода, так и непосредственное использование тренда на противостояние русофобии в мире. А вот «Патриоты», в свою очередь, догнали «Яблоко» по географическому охвату на выборах. Между тем остальные демократы все никак не могут наладить интеграционные процессы: лишенные возможности формировать избирательные блоки, они спорят, под чьими знаменами идти на агитационные фронты.

Почти все говорит о том, что новой силой в Госдуме-2016 окажутся только представители Общероссийского народного фронта. Те, сдается, сумеют выжать все соки из новой нарезки одномандатных округов или пройдут кандидатами от парламентской оппозиции. Или воспользуются обеими возможностями.

Иначе как кадровым и идейным голодом ситуацию в рядах несистемной оппозиции не назовешь. Более того, она уже, кажется, прочно вписалась в систему, работая – по своей воле или против таковой – на создание образа витринной демократии. Причем суть не в том, что такие очертания придаются системе, что называется, сверху. Фальшь заложена в основах самих партий, она кристаллизировалась в их программах и уставах.

Программы – это именно то, что объединяет не поддающиеся классификации непарламентские силы. Смысл этих документов сводится к следующему: у структуры, конечно, есть своя изюминка (к примеру, у «Яблока» – экологическое направление, у «Гражданской платформы» – самый настоящий гимн индивидуализму и адресному подходу в вопросах соцподдержки), но общий посыл таков: сейчас все плохо, а получи власть мы – и будет хорошо. Строится все это на основе, пожалуй, философских измышлений, плюс немного конкретики вроде отмены системы федеральных округов или ратификации статьи 20 Конвенции ООН против коррупции.

Все эти планы не общефедерального, но и не местного масштаба нацелены на относительно небольшие электоральные группы. И все это в каких-то отдельных вопросах дублирует линии парламентских партий, выдавая на выходе банальное спойлерство. Таким образом, в негласном договоре о витринной демократии можно обнаружить вывод, что и сами непарламентские структуры попасть в парламент сегодня не очень-то хотят. Одно дело – критика, получение мест в региональных заксобраниях или горсоветах, сохранение имиджа и минимального дохода. Другое дело – получение реальной власти, которое обернется в лучшем случае шквалом критики со стороны других партий, а в худшем – неприятием со стороны избирателей. При том что поддержки Центра, как в случае с «Единой Россией», не будет. И как долго такая власть тогда продержится?

В условиях, когда деньги на содержание дает государство по итогам предыдущих выборов, непарламентские силы вынуждены следовать советам сверху о том, что начинать нужно снизу – с районного и муниципального уровней. Наилучшие кандидаты тут – из местного бизнеса. В редких случаях успех можно развить. Политологи приводят свежий пример – достижения коммунистов в Сибири. Но это редкость. А потому и победы локальны, если вообще случаются. Так, ПАРНАС, понадеявшись на себя и не вступив в коллаборацию с костромскими элитами, не смог взять даже одного места в региональном заксобрании. Если смотреть на ситуацию шире – найти федерального спонсора и сдержать перед ним обязательства сегодня могут разве что те самые парламентские партии, что и выливается в устоявшуюся политсистему компромиссов и договоренностей.

Получается парадоксальная ситуация: выстраивание «вертикали» в нулевых привело к обнищанию партийной системы, сопровождающемуся недовольными возгласами обиженных, а сегодня, когда зажим слегка ослабляют, мотивации нет уже у самих партийцев.

Как нет, кстати, и адаптации к меняющимся условиям социальной среды: «Коммунисты России» идеологически ничем от КПРФ не отличаются. Ту же поляну окучивает Коммунистическая партия за социальную справедливость (КПСС). Все эти три политструктуры играют на брендах прошлого, и чем ниже уровень спойлерства, тем радикальнее и древнее риторика. Обладай «Родина» таким электоратом, и следовало бы ожидать появления российского аналога американской Национал-социалистической партии белых людей. В то же время идеологические союзники наших коммунистов из других стран отталкиваются от актуальных социальных запросов.

Вероятно, проблема тут еще и в специфике российского общества. В нем катастрофически не хватает институтов – профсоюзов, движений и организаций, которые бы синтезировали vox populi. С другой стороны, нет и стихийного протестного движения – вроде консервативно-либертарианского «Движения чаепития» в США или тех же российских белоленточников. Для этого потребовались бы непопулярные решения властей, а те во избежание недовольств предпочитают не принимать решений как таковых. Одновременно они как бы и контролируют выпуск пара: ОНФ, будучи массовым общественным движением, может покритиковать губернаторов за транжирство.

Играть непарламентским партиям, получается, не на чем. Они лишены возможности получения единовременной выгоды за счет протеста – и не могут выстроить долгосрочные отношения с объединенными по какому-либо принципу многочисленными группами избирателей. Потому и сами так называемые несистемщики не выходят из зоны априорной, поверхностной и вместе с тем комфортной критики власти. Та, в свою очередь, пока не спешит разрешать большего.