Николай Кавешников Хочется верить, что очередная горячая фаза газового конфликта между Россией и Украиной завершена. Проиграли все. ЕС заплатил за этот кризис остановками предприятий, холодными батареями и нервными клетками своих граждан. Украинские политики продемонстрировали всему миру свою способность «сотрудничать» друг с другом, умение «соблюдать» договоренности и отсутствие какого-то ни было стратегического мышления. Российские потери от конфликта выходят далеко за пределы тех 1,2 млрд. долл. прямых убытков, которые накопились за период остановки поставок. Репутационные потери России огромны. И тот факт, что надежность Украины как транзитера в глазах европейских партнеров упала до нуля, не может служить поводом для удовлетворения.
Часть политиков из стран ЕС более или менее явно возложили ответственность за срыв поставок на Украину, в их числе лидеры Италии, Румынии, Чехии. Этой точки зрения придерживаются и представители большинства газовых компаний, а венгерская Emfesz обратилась в суд с иском против «Нафтогаза». Лидеры Польши и Литвы Лех Качиньский и Валдас Адамкус обвинили Россию в стремлении оказать политическое давление на Украину, но иного и ожидать было нельзя. Гораздо большую тревогу вызывает позиция большинства стран ЕС, в том числе традиционных российских партнеров Германии и Франции: в срыве поставок в Европу виноваты и Россия, и Украина. В конце концов европейские компании не имеют никаких договоров с «Нафтогазом Украины», у них есть контракты с «Газпромом», по которым они регулярно платят и рассчитывают так же регулярно получать газ. И если «Газпром» не сумел договориться с украинским транзитером, то в этом есть и вина «Газпрома».
Несмотря на звучавшие в последние годы многочисленные заявления о необходимости справедливого распределения рисков между производителями, потребителями и транзитерами, страны ЕС не намерены брать на себя риски транзита. Даже несмотря на то, что от прекращения транзита страдает население стран ЕС, эта позиция вряд ли изменится. Что же можно сделать, чтобы минимизировать российский ущерб от газового конфликта и вернуть энергодиалог с ЕС в доверительное русло?
Во-первых, следует обеспечить стабильные и прозрачные условия транзита. В значительной степени эта задача решена. Из отношений между «Газпромом» и «Нафтогазом» устранена «РосУкрЭнерго» – посредник, чья деятельность вызывала множество вопросов. Подписанные контракты рассчитаны на 10 лет, предусматривают гибкую формулу цены поставок и транзита, в очередной раз разделяют вопросы поставок и транзита. Они также содержат обязательство, что в случае разногласий транзитные потоки должны сохраняться вплоть до урегулирования спора в Стокгольмском арбитраже. Однако все это не дает гарантий от новых попыток шантажа со стороны Украины, тем более что в свете экономического кризиса ее возможность платить по счетам вызывает серьезные сомнения.
Во-вторых, для транспарентности будущих российско-украинских газовых отношений было бы очень полезно расставить точки над «i». Необходимо в суде выяснить, воровала ли Украина российский газ и кто именно прекратил поставки европейским потребителям. «Газпром» уже подал иск в Стокгольмский арбитраж, но его судьба неясна. По итогам переговоров в Москве Тимошенко заявила, что «никаких претензий (друг к другу. – «НГ») стороны по потерям предъявлять не будут». Обидно, если такая договоренность действительно имела место. Но ведь помимо «Газпрома» есть еще и европейские компании, которые понесли большие потери и вправе требовать их компенсации.
В-третьих, необходимо инициировать разработку новой международно-правовой базы в области энергобезопасности. Очевидно, что Договор к Энергетической хартии не может обеспечить стабильности в этой сфере. Понятно, почему Россия, которая не собирается ратифицировать ДЭХ, не использовала его инструменты. Но почему страны ЕС не предъявили Украине претензии в связи с явным нарушением положений ДЭХа об обеспечении транзита? Наверное, потому, что сами не верили в эффективность этого механизма.
В-четвертых, случившееся – еще один повод интенсифицировать работу по созданию альтернативных маршрутов поставки углеводородов. В этом вопросе намерения России и ЕС во многом совпадают. Правда, Кремль предпочитает говорить о Nord Stream и «Южном потоке», а европейские партнеры все чаще упоминают о Nabukko. Но по большому счету одно не мешает другому. Почему бы не рассмотреть возможность участия России в проекте Nabukko? Для ЕС эта идея может представлять интерес, поскольку без российского газа заполнить Nabukko невозможно. А Россия таким образом продемонстрирует свой конструктивный подход к обеспечению энергобезопасности Евросоюза.
В-пятых, даже когда все запланированные альтернативные трубопроводы будут построены, как минимум 30% (а скорее всего около 50%) поставок российского газа в Европу будут проходить по территории Украины. От географии никуда не деться. Одними из ключевых причин газового конфликта были противостояние между Ющенко и Тимошенко и, мягко выражаясь, специфика политической системы Украины. Россия и Евросоюз должны понимать важность стабилизации политической системы Украины. Вопрос уже не в том, «на чьей стороне будет Украина», а сохранится ли она как эффективное государство.
Дарья Гармоненко 