И.Воробьёва― Здравствуйте. Это программа «Особое мнение», меня зовут Ирина Воробьёва, и сегодня со своим особым мнением главный редактор и генеральный директор «Независимой газеты» Константин Ремчуков. Константин Вадимович, здравствуйте.
К.Ремчуков― Здравствуйте.
И.Воробьёва― С прошедшими вас праздниками всеми. И еще наступающим Старым Новым годом.
К.Ремчуков― И вас, и слушателей с Рождеством и с Новым годом.
И.Воробьёва― Очень люблю начало января.
И, все-таки, опять Трамп. Вот, опять мы с Трампа начинаем, и опять это во всех новостях. Ну, в данном случае тот факт, что в окружении Трампа говорят, что он, якобы, все-таки, признает вывод американских спецслужб о том, что Россия участвовала в кибератаках во время выборов в США. Что интересно? Почему Трамп так изменил? Потому что посмотрел секретную часть доклада или потому что с Конгрессом надо договариваться?
К.Ремчуков― Ну, во-первых, вы самого Трампа не слышали, чтобы он так сказал.
И.Воробьёва― Я же сказала «окружение».
К.Ремчуков― Окружение – это тактики. Надо продержаться до инаугурации, до 20-го числа. Вот. Потому что совершенно очевидно, что линией администрации Обамы является максимальное осложнение возможных первых шагов Трампа после того, как он становится президентом США. Поэтому такая лихорадочная активность и Обамы, и Керри, дают интервью, инициируют антиизраильские резолюции в ООН, провоцируя осложнение отношений. Здесь вот это вот вытаскивание Путина как фактора, мешающего американской демократии.
Но параллельно же там и Обама дал интервью ABC, Стефанопулосу, да? И очень интересно. Он как опытный, очень умный президент… Ну, неудачно вот у него с внешней политикой, многое не так получилось. Самое главное, он впрягся в кампанию Хиллари в последние 1,5 месяца на беспрецедентном уровне и не смог вытянуть ее. Вот. Поэтому, мне кажется, обида есть. Но! Он как говорит? «Мы вообще-то исследовали влияние России на другие страны, прежде всего европейские, прежде всего на страны бывшего Советского Союза, и в целом европейских. И в ходе этого…» Какая методология? Она хоть не опубликована, но эксперты говорят, что методология опросов людей, которые якобы в курсе.
Вот, вас приглашает американское посольство и беседует. Он спрашивает вас: «Ирина, скажите, пожалуйста… (ну, за ланчем). Как вы думаете, Путин мог хакерские атаки инициировать?» Ира говорит: «Ну, теоретически, конечно, мог». В отчете идет.
И, вот, когда они собирают… Вот, Обама показал, что доклад базируется на мнении тех людей, к кому обратились представители разведки, разных разведок США в оценке. Прямых доказательств нет.
Это уже не первый раз. Должен сказать, что обвинения базируются не на твердых доказательствах, потому что вмешательство в выборы. Трамп и его окружение говорят, что вмешательство в выборы как процесс (имеется в виду голосование) не было.
Предположим, Путин стоит за тем, что стали известны данные сайта Демократической партии США, из которых американский избиратель узнал, что бюрократия Демократической партии склоняется в пользу Хиллари в ущерб Сандерса. Вопрос: с содержательной точки зрения американскому обществу нанесен ущерб от того, что публика узнала об этом и проголосовала не за Хиллари на основе более полной информации? Ведь, сознательный выбор (или осознанный выбор) тогда, когда максимально полная информация.
Первый раз, я помню, в 2014 году я встречался с большим количеством важных европейских дипломатов, когда сбили «Боинг». И я всё время говорил: «Слушайте, ну, со спутника – неужели, вам не очевидно? Ну, американцы же должны быть? У американцев?» Они говорят: «У американцев есть». Я говорю: «Ну, точно есть? Ну а чего не покажут? Показали бы – тема закрыта». (НЕРАЗБОРЧИВО) говорит: «Мы не знаем. Чего-то они тянут. Они ждут какого-то часа Икс, когда они покажут эти снимки».
После этого у нас зам министра обороны генерал-лейтенант Антонов показывает, как кто летит, какие снимки и всё. Кстати, он так хорошо тогда выступал, что, кажется, его готовят послом России в США.
И.Воробьёва― Да что вы?
К.Ремчуков― Антонов, генерал-лейтенант будет строить отношения, если всё получится так, как, мне кажется, есть.
И.Воробьёва― Удивительно сейчас.
К.Ремчуков― Так вот. Так американцы и не показали. А вопрос был простой. Я говорю: «У вас есть снимки пересечения границ Российской Федерации Украиной? Это же со спутника снимаете?» Они говорят «Есть», но не показывают. Даже европейцам не показывают. Говорят, что есть.
И.Воробьёва― То есть «Бука» пересечение?
К.Ремчуков― И «Бука», и там же другой техники много. Там же много наших активистов, ну, таких, политических активистов заявляли (это и Шаргунов, и сын Проханова Андрей Фефелов, и Кургинян), что гражданские активисты России – они там где-то на броне танка пересекают границу, «мы помогаем Донецкой республике». Потом они замолчали, об этом не говорят, но сам факт пересечения был только устный. Я говорю: «Есть снимки?» — «Есть». Ничего не увидели.
Вот сейчас нет доказательств этого, и поэтому Обама как умный и сильно развитый человек, он говорит: «Мы опросили людей, которые считаются экспертами, и они все склоняются к тому, что Путин мог». Поэтому я думаю, что Трамп выдержит до 20-го числа, и всё это дело, как говорят русские люди, похерит.
И.Воробьёва― О! Слушайте, а, может быть, там есть какая-то вторая часть доклада, в которой что-то, что секретно-секретно?
К.Ремчуков― Ну, это можно рассчитывать опять. Секретное приложение. Я просто не вижу смысла держать секретным, если есть очевидное. Вот, если у вас есть доказательства, дайте и тема закрыта. А, вот, говорить, нагнетать…
Но самое главное, вот тот вопрос, о котором я сказал. Предположим, что он вскрыл данные сайта Демократической партии и показал американскому народу. Вопрос: является ли это грубым вмешательством в политический процесс и повредило ли это американскому народу в правильном выборе? Что, лучше было б, если б американский народ не знал, что Хиллари Клинтон с аппаратом интригует против своего конкурента? Вот этот вопрос очень важный. А они содержательно вопрос…
Собственно, и сама идея русского вмешательства возникла тогда, когда побоялись масштабов этого скандала, который должен был обрушить Хиллари. И так в Америке не прошла содержательная дискуссия по поводу, возможно ли до такой степени жестко бортануть, ну, как бы, несистемного Сандерса вот этим олигархатом Демократической партии?
Поэтому я думаю, что тогда придумали, продолжали раскручивать. А 20-го числа инаугурация закончится, к вечеру 20-го Трамп возьмет, уволит всех этих руководителей разведки одним указом как бестолковых, и вся вот эта история осложнится.
Мне кажется, что, все-таки, они хотят вот этими признаниями, в том числе и того окружения, о котором вы сказали, создать предпосылки того, чтобы Трамп не кинулся сразу устанавливать отношения с Россией. Чтобы были созданы ряд документов, которые бы держали отношения между Россией и США в течение какого-то времени подмороженными. Потому что если Россия вмешивалась в политический процесс, то сразу налаживать с ней отношения без какого-либо наказания невозможно, сразу отменять какие-то санкции или смягчать невозможно. Ну, это такие, жалкие потуги. Я думаю, Трамп – он слишком нетрадиционный политик, чтобы они думали, что… Это как, вот, лилипуты Гулливера связывают. Он пока лежит, а они много ниточек всяких там на него и считают, что вот это вот… Он встанет и разорвет всё.
И.Воробьёва― Слушайте, как-то недостойно Обама уходит. Мелко как-то.
К.Ремчуков― Ну, я считаю, что он… Вот, если говорить в целом, конечно, он внешнюю политику США провалил. Если честно. Ну, не знаю. Гипотезы разные: не хватало опыта, сразу ли его оглушили… Хорошо было бы, если б это наши были, которые сразу оглушили его, вручив Нобелевскую премию мира, проплатили ее выдачу ему, чтобы парализовать его волю к действию.
Фантастические провалы. Фантастическая неудача в Сирии и в Ираке сейчас. Создать коалицию, ничего не делать. Пока коалиция работала, нам каждый день показывали отрезанные головы (ИГИЛ). Потом вмешался Путин…
И.Воробьёва― И перестали показывать.
К.Ремчуков― Перестали показывать.
И.Воробьёва― Тут спрашивают не про приходящего Трампа, а про уходящего Обаму. Вот, вы уже сказали, что провал во внешней политике. А оправдал ли Обама ему выданную премию мира?
К.Ремчуков― Ну, фактически… Знаете, поскольку у американцев там 130 военных баз по всему миру и они считают, что они везде могут вмешиваться или, там, продвигать демократию или что-то такое, то, в принципе, фактов, что они где-то бомбят, там, и где-то у них есть инструкторы, вооруженные силы, на любую другую державу было б, что никакого мира нет. Но по сравнению с предыдущими, с Бушем-младшим, безусловно, это миролюбивейший и тишайший президент Америки, который стремился исполнить все свои обязательства по выводу войск из Афганистана, из Ирака, локализовать их присутствие. Но вот я говорю, с этой коалицией против ИГИЛ, на мой взгляд, было очень слабое руководство. Такое ощущение, что все боролись за бюджеты – там всё время шел разговор, надо ли 5 миллиардов долларов выделить на подготовку вот этой ответственной в кавычках оппозиции, которая должна будет что-то делать? Лагеря для них были созданы. Потом, вот, я как-то даже в эфире «Эха» рассказывал доклад о том, как первые же выпускники этой школы исчезли – кто к маме пошел (их тут же арестовали), кто сдался, кто взял ружье и убежал, потому что они по телефону переписывались и говорили «У нас закончился курс, мама. Я приду, поцелую тебя, ты приготовишь мне лепешку». А все эти игиловцы всё это считывали, их прям у ворот брали, мешок на голову и уходили. То есть, типа, из 140 человек 2 человека всего вернулось в казармы.
Вот эти вот провалы… Но самое главное, это было ощущение, что ИГИЛ идет вперед, он неостановим, скоро конец Башару Асаду. И вот эта стилистика Путина… Путин вообще в мире, мне кажется, нравится стилистикой. То есть, вот, в экономике результаты не такие хорошие, но сам вот этот стиль – он импонирует людям. И поэтому и в Америке, и в Европе основа популярности Путина, мне кажется, все-таки это такой резкий стиль (принимает решения).
Я сегодня смотрел на Би-Би-Си хорошую передачу. 4 журналиста – газеты «The Times», «Associated Press», главный внешнеполитический обозреватель Би-Би-Си и европейская итальянская журналистка – обсуждали год в политике. И вот этот главный внешнеполитический обозреватель Би-Би-Си говорит: «Год назад Обама выступил с заявлением и сказал, что Путин своей сирийской авантюрой втаскивает Россию в Афганистан. Это год назад в декабре выступает Обама. И, — говорит, — посмотрите, прошел год. Ближневосточные страны ищут только Путина, с кем переговариваться в отношении урегулирования каких-то проблем». Как могло случиться, что Путин со слабой Россией (там слабая экономика) превратился в человека, который… На Ближнем Востоке уж точно не американцы сейчас те, к кому стучаться. И даже такие страны как Саудовская Аравия и Катар – у них есть отношения там с Лавровым и с Путиным, и с Шойгу по тому, что нужно делать. И сейчас переговоры, которые в Астане собираются наши организовать (Турция, Иран, Россия), это тоже говорит о том, что инициатива на нашей стороне. У американцев здесь провал.
С Израилем, я уже сказал, нарушение принципа. Тут же не вопрос резолюции. А у американцев и Израиля долгосрочные договоренности следующего типа. Поскольку Израиль знает, что их в мире никто не любит, и любую резолюцию ООН можно протащить антиизраильского характера, то руководство Израиля попросило Обаму (и он им обещал) и Керри, что мы будем искать способы разрешения всех противоречий с палестинцами, но без давления резолюций, которые носят односторонний обязательный характер сделать так. Почему он в конце своего срока пребывания пошел, они приняли 3 резолюции? Израиль там в ярости.
И.Воробьёва― В ужасе, да, они прям.
К.Ремчуков― Нет, самое главное, это нарушение принципа. Я вот об этом говорю, что, все-таки, доверие – это ж такая вещь. Вот, если мы с вами о чем-то договорились, то, ну, держись до конца в рамках договоренности. Ты не можешь взять в одностороннем порядке из-за того, что у тебя раздражение по поводу того, что там Нетаньяху в грош не ставит позицию Обамы по западному берегу реки Иордан и по поселениям, сказать «Ах, так? Ну, я-то уйду, но ты будешь с этой резолюцией, потому что отменить эту резолюцию очень сложно».
Я имею в виду вот такого рода…
И.Воробьёва― Ну, «После меня хоть потоп» это называется.
К.Ремчуков― Ну, вот это непрофессионализм, наверное. Все-таки, Америка – такая великая страна, и последовательность какого-то курса, даже если этот курс не был удачным, подрывать вот так минами, наверное, не стоило.
И.Воробьёва― Просто такое ощущение, что Обама все эти годы держался-держался-держался, и сейчас «Всё, я ухожу», и он начал, вот, представлять из себя то, что он хотел сделать в самом деле.
К.Ремчуков― Ой, не знаю. Ну вот я говорю, он сорвался, я думаю, месяца за полтора до выборов, воткнулся в избирательную кампанию Хиллари в середине сентября по полной программе, когда он допускал все неполиткорректные высказывания в адрес Трампа, когда он говорил, что он не готов по своим человеческим и личным качествам быть президентом страны. Он говорил о том, что президент страны – это не пиар, а это необходимость принимать решения. Какие решения может принимать?..
Он был более жесток в риторике, чем Хиллари Клинтон, да? И сейчас он пошел через такую систему, когда он должен был его в Белом доме принять с Меланьей, пожать руку, начался процесс передачи дел. Но они в ходе передачи дел принимают слишком много решений, которые обычно администрация, передающая дела, не принимает, поскольку эти принимаемые решения осложняют действия новой администрации. Идет против всех правил. Ну, посмотрим, как ему это аукнется.
И.Воробьёва― Слушайте, а вы упомянули, вот, про Сирию и про роль Владимира Путина для иностранцев, для иностранных журналистов в Сирии. А вы понимаете, чего мы делаем в Сирии? Потому что, вот, мы, знаете, как-то задаемся этим вопросом с самого начала, мне кажется. Но когда разбился Ту-154 и мы вновь стали говорить про Сирию…
К.Ремчуков― Вы знаете, мне кажется, Ир, мы показываем… Во-первых, первое, что мы там делаем, вот, самое честное, что мне приходит на ум, потому что я могу это доказать (это проверяемо), мы тестируем все системы нового российского вооружения. А также тестируем все системы координации разных типов вооруженных наших отрядов (самолеты, корабли, стрелки, пехотинцы, танкисты) в Москве, на какой-нибудь другой базе еще, вот, как координировать. Я думаю, что тестирование прошло успешно, что позволило Путину на пресс-конференции перед журналистами сказать, что мы любому потенциальному агрессору, мы сильнее его. Такого не было еще несколько лет назад. Значит, первое, вооруженный фактор.
Второе, я думаю, что, все-таки, базовая гипотеза была верной. Мы воткнулись в Сирию изначально (я думаю, на тот момент тестирование вооруженных сил было вторичным), чтобы через свое присутствие там сесть за стол переговоров с американцами, потому что на тот момент мы были изолированы от развитых западных стран. И так оно и получилось: Керри с Лавровым много часов после этого проводили в утряске списков, кого считать радикальной оппозицией, кого считать приемлемой оппозицией. Это второе.
И мы, я думаю, хотели в ходе этого сотрудничества как-то договориться в том числе по Донбассу. Мы вытеснили Донбасс из повестки за счет Сирии.
Следующий мотив, скорее всего, геополитический, поскольку базы, я так понимаю, там остаются. Значит, это какое-то возрождение геополитической амбиции Путина.
И четвертый ответ, я не знаю, чего мы там делаем. Если вот это всё убрать, то…
И.Воробьёва― Не прозвучал ответ вообще. Вот, совсем не прозвучал ответ про ИГИЛ.
К.Ремчуков― Ну, там ИГИЛ, понимаете, это же тоже… Когда говорят «Было убито…» Ну, вот, основная гипотеза, да? Мы решили не ждать, пока ИГИЛ придет сюда, а будем убивать их там. И потом сообщают: «Прошли бомбардировки, убиты 22 боевика, которые имеют отношение к России». Ну, это смешно. Да? Увидеть с самолета, кого ты убил в этих масках или в этих своих тюрбанах там, что это именно те, которые были наши?
Но у нас другие проблемы. У нас ЕАС (зона), включающая Киргизию, предполагает теперь безвизовый режим. Больше всего боевиков на постсоветском пространстве сейчас вербуется в Киргизии и отправляется в боевые действия. У нас безвизовый режим, поэтому киргиз, который мог пройти подготовку, вернуться и приехать сюда, к нему даже милиционер не имеет права подойти. Ну, имеет точно такое как к нам.
Вот, откуда риски могут возрастать. А там – это так, рассказ.
И.Воробьёва― И про соседей. Вот, вы начали про Киргизию говорить о том, что безвизовый въезд. Сегодня Белоруссия внезапно ввела безвизовый режим со странами Евросоюза и США. 80 государств – пожалуйста, через Минск кто летит, 5 суток безвизово пожалуйста. Как так? Белоруссия взяла и раскрылась.
К.Ремчуков― Ну, они ж с нами не договорились по цене на нефть. Я так понимаю, это главная новость вот этих новогодних праздников. Мы решили не снижать для них цену на нефть. Это обидно. Лукашенко не ездил в Петербург на встречу, вот как раз на встречу глав ЕАС. Они, по-моему, не подписали Таможенный новый кодекс. То есть он демонстрирует свой характер.
И.Воробьёва― Мы что, поругались с Белоруссией?
К.Ремчуков― Ну, получается, что на тех условиях, на которых мы до этого сотрудничали, мы не готовы сотрудничать. У нас свои большие проблемы, у нас проблемы с экономикой, у нас не хватает денег. Вот. И субсидировать белорусскую экономику просто так Путин, вероятно, больше не хочет. Поэтому он занялся, вот как в свое время там МВФ занимался принудительной модернизацией России, когда говорили «Дадим кредит, если вы повысите уровень собираемости налогов. Дадим кредит или очередной транш, если вы введете вторую часть Гражданского кодекса Российской Федерации, иначе депутаты бы заболтали эту вторую часть, равно как и третью часть Гражданского кодекса». Вот такое было принуждение. Вот, если мы не снижаем цены для Белоруссии на топливо, то мы принуждаем их к модернизации, к повышению эффективности их производства, к тому, что они должны менять систему, влияющую на издержки производства. Поэтому сейчас такой период в наших отношениях не легкий.
А Белоруссия последние 2,5-3 года… И Запад начал к Белоруссии относиться так, дифференцированно, считая, что с ними надо «помягше». Поэтому они сначала ввели много чиновников, санкции против чиновников, потом начали постепенно всё это дело отменять. И вот этот жест насчет безвизового режима, я думаю, что Батька показывает, что, в принципе, он с Западом может построить отношения лучше. Другое дело, что Запад вряд ли для Белоруссии отменит визы. Это асимметричный жест.
И.Воробьёва― Но слушайте, всё равно какой же Запад циничный! То есть они смирились с тем, что там несменяемость власти, что там никакой демократии и, все-таки, пошли на встречу с Батькой.
К.Ремчуков― Циничный, согласен. Запад вообще более жесток и циничен, согласен с вами.
И.Воробьёва― Как-то даже неудобно за них вообще, если честно. Такие принципиальные люди были. Уже совсем близко…
К.Ремчуков― Ну, может, они не были принципиальны? Может, вы были наивной, молодой и думали, что они принципиальны? Это вы прощаетесь со своими иллюзиями.
И.Воробьёва― Хорошо. У них более принципиальные заявления. Хорошо, принципиальные заявления. Запад как всегда сильно обеспокоен.
К.Ремчуков― Нет, мой друг, мы с вами неоднократно говорили, еще раз повторяем. Это незыблемая правда про международные отношения. Два кита, на которых базируются международные отношения, — интересы и принципы. Когда выгодно, ты говоришь о принципах: права человека, сменяемость власти, власть закона. Когда выгодно другое, ты говоришь об интересах: «Белоруссия – важный коридор России в Западную Европу, давайте попробуем замутить здесь. Если этот коридор прикроется, то через кого Россия на Запад будет уходить? Через Прибалтику? Через Украину? Как она будет свой транзит обеспечивать?» Так сказать, это интересы. И есть принципы. Поэтому в каждой конкретной ситуации баланс принципов и интересов меняется, и всё зависит от того, кто находится в данный момент у руля политики.
Есть люди более прагматические, с прагматическим мышлением, которым на принципы наплевать. Они смотрят, каким образом можно ослабить позиции потенциального противника и что в твоих интересах. Поэтому я думаю, что Лукашенко просто сейчас объект манипуляций. Не субъект, а объект.
И.Воробьёва― Хорошо, посмотрим, поглядим, что там будет с Белоруссией. Возвращаясь в Россию. Вообще, конечно, эта тема уже настолько надоела, но никак нельзя как-то, вот, перестать на эту тему говорить. Опять Зенит-арена, опять 2 миллиарда рублей, опять бюджет, опять на стадион. Слушайте, сколько можно? С учетом того, какие новости приходят из самых разных регионов, где люди замерзают, где должников будут лишать жилья, еще что-то такое, ну, правда, зачем нам эта нужна Зенит-арена за такие бешеные, невероятные деньги, потраченные уже и потраченные в будущем?
К.Ремчуков― В культурной столице должен быть стадионище. Не стадион, а стадионище. Я не могу вам ответить, почему вотчина президента и всей высшей российской бюрократии (процентов 90 из Питера) вот так всё происходит. Ну, оно происходит так, поэтому сейчас отступать…
И.Воробьёва― Это же позор!
К.Ремчуков― Ну и что? Ну, это позор. Опять, вот, позор не позор. На балансе города стадион, город теперь будет после того, как его приняли, будет доводить до ума. Обязательства взяты перед Чемпионатом мира, там важные матчи будут проходить. Путин там будет сидеть. Ну, Зенит у нас самый богатый клуб, и явно Путин знает про расходы Зенита и на покупку игроков, и на всё. Зенит будет потом играть по какому-нибудь договору на этом стадионе. На балансе города, расходы государственные, а играть будет Зенит.
Ну, что вы? Я не знаю, что вас возмущает. Вы не хотите стадиона? Или вы хотите, чтобы всё было четко, ясно?..
И.Воробьёва― Хочу, чтоб не воровали, понимаете?
К.Ремчуков― Не воровали.
И.Воробьёва― Да. Чтоб не было вот этой вот позорной коррупции, которую даже уже скрывать перестали. Вот, хочется этого, Константин Вадимович.
К.Ремчуков― Ну, Мартин Лютер Кинг тоже говорил «I have a dream». Вот, у вас тоже есть мечта такая.
И.Воробьёва― Да.
К.Ремчуков― Да, я думаю, что, может быть, когда-то мы доживем до этого.
И.Воробьёва― Наши слушатели задают вам вопросы, которые бы я вот так хотела объединить. Условно говоря, вот, на какие события (ну, ближайшие, может быть, или в этом году уже точно мы знаем, что они будут) нужно обратить внимание, чтобы как-то сориентироваться, что называется, как мы дальше будем жить? Потому что 2016-й год там в том же самом экономическом смысле (я читала вашу колонку в «Независимой газете») закончился, прямо скажем, не очень. Вот, в 2017 году чего ждать и на что обращать внимание?
К.Ремчуков― Ну, вот, сегодня в «Коммерсанте» министр экономики Максим Орешкин дал хорошее интервью. Можно сделать серьезный шаг вперед к росту доли белой экономики. То есть почитайте. Молодой человек. Он, оказывается, я посмотрел, 1982 года рождения.
И.Воробьёва― На год старше меня.
К.Ремчуков― Уже в марте 2015-го был он назначен замом Силуанова, то есть это ему было…
И.Воробьёва― Ну, в 2015 году? 2 года назад?
К.Ремчуков― Но весной, а он там где-то летом. Значит, 32 года было, да?
И.Воробьёва― 32 года ему было.
К.Ремчуков― Хороший парень, всё четко объяснил. Пообещал, что во второй половине 2017 года экономический рост может быть 2%, а может быть даже больше. Он не говорит про весь 2017-й год и он не говорит про первую часть 2017-го года. Он тоже научился быть таким, нежным и уклончивым. Вот. Но тем не менее, это оптимистические ноты.
Что мне понравилось в его интервью? То, что он… Он еще не сформулировал слово, хотя он Высшую Школу Экономики, я посмотрел, окончил – мог бы, наверное, уже бы использовать слово. Он еще не использует слово «микроэкономика», но меры, которые он произносит, они уже близки к микроэкономическим. Он говорит об инвестициях, он говорит об инновациях, он говорит об инвестициях в человеческий капитал. То есть это уже очень близко. Он еще не говорит о поддержке предпринимателя и он не говорит о конкуренции. Это вот 5 направлений микроэкономики, которые создают долгосрочные предпосылки. Поэтому у него не вполне всё тут вяжется.
Он интересную статистику приводит. Типа, настроения бизнеса (вот, банальное размышление), что люди хотят более дешевых денег. Нет, он говорит, в 2014 году об этом говорило там 51%, сейчас там 53%. Нет, это не деньги, это спрос в экономике (не хватает спроса в экономике). В 2014 году в январе 53%, сейчас – 51%. Не изменилось.
Следующее, цена кредитов. Раньше говорили, в 2014 году 27%, сейчас – 31%. Тоже примерно…
Один только показатель у них выбивается – это о экономической неопределенности, которая волнует предпринимателей. Если в январе 2014-го было 33%, то сейчас 55%. Вот, ответ на вот этот вопрос…
И.Воробьёва― Растет.
К.Ремчуков― Не, ну он колоссальный! Это на 40% увеличение. Вот этот вопрос надо бы ответить: а почему это экономическая неопределенность, когда всё, вы инфляцию взяли под контроль, то, то, то хорошо? Вот эта экономическая неопределенность – это вот как раз для, еще раз повторяю, для тех, кто занимается выработкой экономической политики. Долгосрочные предпосылки экономического роста никогда не создаются макроэкономикой. Макроэкономика по определению краткосрочна: сегодня у нас такой дефицит, завтра такой дефицит, инфляция, рост цен. Слишком много экзогенных факторов.
Долгосрочные предпосылки роста создаются в микроэкономике, только там, где у вас будет известен инвестиционный, инновационный климат, поддержка предпринимателей, переподготовка рабочей силы и конкуренция. Вот, когда бизнес будет видеть, что это всё хорошо, то он будет вкладывать деньги и появится определенность. А определенность даже при таком высоком рейтинге Путина, оказывается, 86% — она выросла до 55%. Значит, не факт нахождения у власти несменяемого лидера является фактором, который нужен как фактор определенности, а, видимо, что-то другое. Вот.
И вторая важная мысль, которую я вычитал, это то, что институциональными проблемами будет заниматься, все-таки, Кудрин, не он. Орешкин занимается только вот этим. Из чего следует еще раз как доказательство, что программа будет обобщенная. Медведев встречался там в конце прошлого года с Кудриным. Так что на базе правительства будет создана программа, с которой Путин будет что-то руководить.
В конце хотел анекдот рассказать.
И.Воробьёва― А у нас еще 2 минуты. Хотела спросить, а Орешкин вам понравился?
К.Ремчуков― Понравился. Хороший парень, у него потенциал есть.
И.Воробьёва― Интересно. Книжку давайте рассказывайте.
К.Ремчуков― Рекомендую книгу «Power of Productivity». Это человек – партнер McKinsey. Вот, по большому счету вот эта книжка может помочь людям сосредоточиться на главном – повышении производительности труда, как это достигается. Потому что повысить производительность труда просто за счет монопольного положения на рынке, захватывая… Не производительность труда, а вот считать, что у тебя конкурентоспособность высокая, потому что у тебя доля на рынке большая, и не посмотреть, что ты просто монополист, можно. Но лучше не так – лучше за счет того, что технологические изменения.
А анекдот для повышения настроения рассказал министр высокопоставленный.
И.Воробьёва― Давайте.
К.Ремчуков― Это тоже сигнал, о чем люди думают, ну, особенно с рефлексией и с хорошим настроением. Гаишник просыпается утром и в семье что-то всё какие-то проблемы – дочка беременна, сына из техникума выгнали, жена застукала, теща грозится на развод. Он приходит на работу, такой нервный, такой заряженный, с палкой стоит на дороге: «Ну, сейчас, вот, оторвусь». Едет машина, он: «Стоп. Стоять». Окно открывают, он говорит: «Выйти из машины. Документы». Тот дает документы, он рвет их в клочья, бросает: «Теперь в машину! В участок! Сейчас я тебя!..» И тот идет в машину… А он так смотрит, и смотрит номера: «АМР». Он думает: «Блин, чего ж я наделал?» Так, поворачивается, говорит: «Ой, вы извините. Ну, вот, сорвался. Такое бывает. Завтра документы принесу, всё, куда надо». А он говорит: «Да хрен с ними, с документами. Я думал, власть поменялась». (все смеются)
И.Воробьёва― Очень жизненный.
К.Ремчуков― Хорошего вечера.
И.Воробьёва― Спасибо большое. Главный редактор «Независимой газеты» Константин Ремчуков в «Особом мнении».
Владимир Скосырев 
Дарья Гармоненко 