Андрей Рискин -Таус Динхаевич, вы уже приняли решение баллотироваться в президенты республики?
– На этот вопрос я пока не хочу отвечать. Я – сторонник и последователь Ахмад-Хаджи Кадырова и буду продолжать его путь. Есть команда Кадырова, она сохранилась, действует, работает и определит, кто будет выдвинут от этой силы на пост президента Чеченской Республики.
– Кандидатов будет много. Уже называют Малика Сайдуллаева, Хусейна Джабраилова... Можете ли вы назвать реальных претендентов на президентское кресло?
– Не могу. Но Сайдуллаев, Джабраилов, да и другие уже пробовали стать президентом Чечни. Закон, как известно, разрешает любому гражданину России участвовать в этих выборах. Но есть еще и понятие морального права. Мы и на прошлых выборах об этом говорили. Здесь, в республике, мы иначе видим, кто должен быть последователем славного пути Ахмада-Хаджи. Понимаете, человеку, сидящему в теплой московской квартире или вечером в крутом ресторане, трудно понять, что же здесь на самом деле происходит и что нужно делать. Им же не слышно и не видно ничего: ни стенаний, ни горя, ни слез, ни грохота подрывов.
– Существует опасение, что после теракта в Грозном активность сепаратистов усилится...
– Нет. У боевиков нет сил, чтобы каким-то образом существенно влиять на ситуацию в республике. Они могут только подло из-за угла жалить, убивать мирных граждан, законно избранных президента и председателя Госсовета. Это все, что они могут.
– Рамзан Кадыров ушел с поста начальника службы безопасности президента Чечни. Не означает ли это, что «охота» на боевиков будет вестись уже не столь эффективно?
– Я думаю, что слово это очень нехорошее – «охота». Служба безопасности – это условное понятие. Я уже устал объяснять, что такой службы нет, есть просто определенные структуры, входящие в МВД. Это комендантские роты, подразделения, которые подчиняются Региональному оперативному штабу, которые объединились и вместе ведут борьбу с незаконными вооруженными формированиями, прежде всего с религиозными экстремистами. И есть специальная рота по охране высших должностных лиц, зданий, сооружений, правительства и администрации республики. Эту роту и возглавлял Рамзан Кадыров. А Служба безопасности, СБ – это формулировка, аббревиатура, удобные журналистам. И от того, Рамзан ее будет сегодня возглавлять или другой человек, суть не меняется. Эта работа будет продолжаться, и враги чеченского народа, убивающие ни в чем не повинных людей, будут изолированы от общества.
– Возможны ли в нынешней ситуации переговоры с Масхадовым?
– Какие переговоры, о чем речь?
– Но ведь сам Рамзан говорил, что он ведет подобные переговоры...
– Не о переговорах Рамзан говорил, а о том, что те, кто не запятнан кровью чеченцев, кто не убивал мирных граждан, могут вернуться к мирной жизни под гарантии президента. Их никто преследовать не будет. Вот о чем речь шла. А какие могут быть сегодня переговоры? Какая у боевиков сила, чтобы с ними вести переговоры? Почему сегодня старый, избитый до невозможности термин «переговоры» используется заново, кто его мусолит? Нет. Никаких переговоров с ними не будет.
– Когда вы познакомились с Ахмадом Кадыровым?
– В конце 1996 года. Я, кстати, один из руководителей общественно-политического движения «Деймок» («Отчизна»), был начальником штаба этого движения. Это была единственная в республике организованная политическая сила, которая находилась в глухой оппозиции режиму Дудаева. Именно мы были организаторами митинга на Театральной площади в Грозном в начале 90-х годов, когда мы протестовали против режима Дудаева и против попыток развязать военный конфликт Чечни с Россией.
Дарья Гармоненко 