Под Юргой, в бору сосновом…

Главная вина всех летних детских оздоровительных учреждений в СССР была в одном – они были социалистическими и, естественно, социальными. Кадр из фильма «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен». 1964

Как-то на телевидении увидел своеобразное «судебное» шоу – подсудимыми были советские пионерские лагеря. Особенно горячо шло обсуждение знаменитого крымского лагеря «Артек». Кому-то не нравилось, что лагерь был пионерским – значит, идеологизированным. Другие же возмущались, что в лагере был строгий распорядок. А известная некогда политвумен обвинила вожатых «Артека» в том, что ее заставляли мыться под душем. Спрашивается, что плохого в соблюдении личной гигиены?

Но главная вина всех летних детских оздоровительных учреждений была в одном – они были советскими, социалистическими и, естественно, социальными. А вот мне эта передача напомнила о пионерском лагере моего детства, далеком от Южного берега Крыма.

Западная Сибирь, вторая половина 40-х годов. Кемеровская область, районный город Мариинск. Отсюда с началом лета многие школьники разъезжались по пионерским лагерям. Местный лагерь находился за рекой Кией, на холмах Арчекасского кряжа. Другие были подальше – один у станции Критово, ближе к Красноярску, а другой – западнее, в сторону Новосибирска, в районе Юрги. Ехали до Юрги поездом, а там – на грузовиках, в открытых кузовах, с песнями под баян. И вот – наш лагерь…

Сосновый бор. На въезде в лагерь – высокая белая арка. В бору – шесть белых корпусов, высокая мачта с флагом, домик администрации, столовая, библиотека, медпункт, камера хранения (для наших вещмешков и чемоданов), эстрада и зрительный зал под открытым небом. Нас взвешивают, распределяют по отрядам (первый, третий, пятый – мальчишки, второй, четвертый, шестой – девчонки), разводят по корпусам. Знакомят с вожатыми, доктором, главной поварихой, баянистом… Позже – выборы председателя совета отряда, звеньевых, редактора отрядной газеты.

Лагерный сезон – три недели. Распорядок дня: по сигналу горна – подъем. Зарядка, завтрак, утренняя линейка, обед, тихий час, полдник, ужин, вечерняя линейка. Отбой: «Спать, спать по палаткам!» После отбоя – пересказы интересных фильмов, детективов про Шерлока Холмса и майора Пронина, сказки и анекдоты…

В промежутках между этими важнейшими делами – разнообразные занятия: купания в речке Лебяжьей, спортивные соревнования, самодеятельные концерты, карнавалы, военные игры, свободное время, походы по окрестностям и в лес по ягоды. Все очень любили карнавалы. Какие маски и костюмы делали мы из подручных материалов! Принцы, рыцари, Спартак, Дон Кихот и Санчо Панса, пираты, индейцы, ковбои, самураи, лешие, кикиморы… Помню, я делал маски самураев. Получились они очень выразительными. Только почему-то во время парада масок некоторые зрители при виде «самураев» говорили: «А вон алтайцы!»

Вечерами с эстрады часто звучали песни советских композиторов и народные – на русском, украинском, татарском, казахском, шорском, эстонском языках (такой у нас был интернациональный состав). Если военная игра, то с ночной разведкой, построением по сигналу тревоги, марш-бросок до нужного рубежа, обязательное форсирование водной преграды (той же Лебяжьей).

В библиотеке – большой выбор: Горький, Алексей Толстой, Куприн (здесь я впервые прочитал его «Суламифь»), Бажов, Пришвин, Бианки, Паустовский, Мамин-Сибиряк, «Жизнь животных» Брэма, «Спартак» Джованьоли, Вальтер Скотт, Майн Рид, Фенимор Купер, Жюль Верн, Уэллс, Конан Дойл, дневники мореплавателей и путешественников – это только то, что я читал сам или видел у других…

Лагерный сезон – три недели. Распорядок дня: по сигналу горна – подъем; зарядка, завтрак, утренняя линейка, обед, тихий час, полдник, ужин, вечерняя линейка. Отбой. Фото РИА Новости

Вожатые учили нас правильно укладывать хворост для костра и зажигать «с одной спички», хотя у каждого мальчишки в то время были кресало, кремень и ватный фитиль. Мы собирали лекарственные растения, учились оказывать первую помощь, без компаса находить страны света, различать съедобные и ядовитые растения… Правда, жаловаться на мытье под душем не приходится – душевых в лагере не было, но нас еженедельно водили в баню, которая стояла на берегу речки, где перед мытьем можно было искупаться.

Конечно, дежурство по корпусу с ежедневной уборкой, после нее долго держался аромат полынных веников. В середине сезона – обязательная замена соломы в матрасах и подушках. Это было очень веселое мероприятие – происходили бои, в которых оружием служили только что набитые подушки.

В этом лагере мне довелось побывать четыре раза – с 1944 по 1949 год. Дважды вожатыми нашего отряда были молодые женщины, дважды – мужчины. Лучше всего мне запомнилась лагерная смена 1948 года. Первое знакомство с вожатым. Перед нами – молодой офицер, старший лейтенант. Ничего удивительного – лагерь принадлежал военному ведомству. На гимнастерке – планки боевых наград, желтые и красные нашивки за ранения – тяжелые и легкие соответственно...

Армейскую дисциплину мы знали с первого класса (в годы войны это было обязательно), поэтому команды «Взвод, стройся! Смир-р-рно! По порядку номеров рассчитайсь!» исполнили как положено. Удивило только, что наш отряд вожатый назвал взводом. Дальше он сказал: «Слушайте меня внимательно! Я педагогику не изучал, в школе никогда не работал. Поэтому будем с вами действовать по-военному. Вас 35 человек – это неполный взвод, три отделения. Я – командир взвода, старший лейтенант Владимир Полковников. После личного знакомства с каждым я назначу помощника командира взвода, командиров отделений, редактора «Боевого листка», горниста, барабанщика и знаменосца. Ко мне обращаться при построении только по званию – товарищ старший лейтенант, а в остальное время я для вас – просто Володя. Вопросы есть? Разойдись!»

И мы, 35 подростков 12–13 лет, на целых три недели стали солдатами! «Служба» давалась легко, потому что командир не был занудой и хорошо понимал людей нашего возраста. После отбоя мы могли рассказывать анекдоты еще полчаса, но ровно в половине 11-го Володя входил в «казарму» и командовал: «Разговоры прекратить! За нарушение – наряд вне очереди!» И все смолкали. Знали, что наряд будет суровым – пойдешь на кухню чистить картошку. Правда, некоторые специально нарывались на такое дежурство, чтобы подкормиться чем-нибудь у добрых поварих. Хотя и так рацион был по тем временам классный. Например, я там впервые попробовал финики – их давали по утрам к чаю…

Веселый и остроумный, Володя старался по возможности разнообразить каждый наш день. Рассказывал и читал стихи о подвигах русских воинов давних времен и на только что прошедшей войне, вспоминал о своих фронтовых приключениях – на фронте он был в полковой разведке. Учил нас бесшумно передвигаться по лесу. Показывал приемы рукопашного боя. Устраивал соревнования по метанию гранаты на дальность и точность. На вопрос, в каких частях воевал, ответил так: «Матушка-пехота, 100 верст прошел – и еще охота!» А какие он знал строевые песни! Надо ли говорить, что наш третий отряд (точнее, взвод) стал в эту смену лучшим по всем показателям.

Помню, когда мы сидели у прощального костра, кто-то спросил: «Володя, у тебя фамилия Полковников. А ты когда-нибудь будешь полковником по званию?» Ответ: «Буду обязательно, как мой отец и дед. Фамилия обязывает!» Любопытствующий не отставал: «А твой дед в какой армии служил – в царской?» – «Мой дед был офицером доблестной Русской армии! Вопросы есть?» – «Володя, расскажи страшную сказку!» – «Зачем сказку? Я лучше расскажу вам страшную быль, которая, правда, хорошо закончилась…»

Не сомневаюсь, что наш вожатый стал полковником. Когда я через пять лет после знакомства с ним, будучи уже 10-классником, встретил его на улице, на нем золотились погоны майора…