Кровавая чекня и адские силы

Хочется неописуемой красоты...
Фото Екатерины Богдановой

Александр Проханов. Алюминиевое лицо: Роман.
– СПб.: Амфора, 2011. – 256 с.

Ну наконец-то. Главные русские писатели нового века стали почти совершенно неотличимы друг от друга. Читаем Пелевина, а на обложке видим Сорокина, читаем Сорокина, а на обложке видим Проханова. Все пишут «увлекательно», у всех ирония бьет через край, но тонко, тонко так бьет. Чтоб непонятно было: плачет или смеется автор. Взахлеб хвалит советское (царское) прошлое или издевается. Мечтает о том, чтобы нынешняя власть была не всерьез и надолго, а навсегда и навечно, или шутит над теми, кто мечтает. Прямо никто говорить не хочет (страшно), зато пишут оттого все лучше и лучше. Правда, похоже. Потому что у всех выходят сплошные гротеск и фантасмагория.

Нету утопий, товарищи, совсем нету утопий. Нет, утопии, конечно, есть, но их нам выдают за официальные документы. За серьезные государственные планы. А писатели – те, что поплоше, – пишут все лучше и лучше. А те, что казались очень хорошими, – пишут не то чтобы хуже, но как-то... ну, в общем, как в песне: скучно, вяло отдается.

Но вот что безусловно радует. Проханов – цветет. Любого, кого ни ткни, телевизор портит. Разве что Быкова не портит. И Проханова почему-то не портит. Вот слушаешь его, слушаешь: забористо говорит. А начнешь читать вещи последних лет и понимаешь: да пусть говорит, что хочет, пишет-то он все равно лучше.

Тут трудно сказать, кто к кому идет и насколько сознательно. Тот же Сорокин ли устал и пишет «правильно», Проханов ли обретает очередное (не второе, а третье или четвертое) дыхание и пишет все «интереснее». Причем не только интереснее, но и короче, и проще, что, я считаю, важнее. Конечно, его вещь названа романом, но, на мой взгляд, перед нами повесть, и преотличная. Классическая русская повесть. Читается за одну поездку в Волоколамск и обратно. С учетом, что пристают вагонные офени, а выйти надо не в самом Волоколамске, а, скажем, в Благовещенском.

* * *

Недавно вышедшая книга Александра Проханова, роман «Алюминиевое лицо» (ну, раз в выходных данных написано «роман», значит – ладно, пусть будет все-таки роман), содержит все, за что мы любим позднего Проханова. Едкая, как говорят в таких случаях, сатира, узнаваемые персонажи. Один, разумеется, президент, другой соответственно премьер. Кровавые преступления кровавого режима. Даже не гебня, а какая-то чекня. И от слова «ЧК», и от выражения «Чик – и ты уже на небесах», и от слова «чекушка». Потому что не одни же в книжке премьеры и президенты. Есть и Россия. Терзают ее страшно. Лечить ее надо срочно. Но и автора, и лирического героя (главный персонаж в книге довольно двусмысленный: гламурный журналист, который долдонит на радио о дорогих автомобилях) раздирают противоречия. Героя – потому что, как только он увидел, понял, почувствовал и т.д., – его сразу же убивают. Автора – по той же самой причине. Проще убить героя, пока он еще в аду, чем вести его куда-либо. Тем более если дороги как не было, так и нет, никогда не будет, а если и будет, то вдруг там еще хуже?

С другой стороны, роман на то и роман, чтобы читатель сам думал. Кому верить, кого слушать. Персонажи – они как разные телеканалы или газеты. Каждый говорит свое. А ты что-то свое поймешь лишь, когда всех послушаешь. Всех, кто по-разному говорит, конечно. «Из растворенных врат адовых, когда был убит Удерживающий, царь Николай, вырвались адские силы, и сын стал убивать отца, брат брата, жгли иконы, сбрасывали колокола, и люди поедали людей. Иосиф Сталин вновь запечатал врата ада, наложил на них каленое железо, повесил пятиконечный замок, употребив страшное зло, чтоб одолеть зло еще большее, непомерное (...). Евгений Ростиславович Хлебопеков хотел было затворить врата адовы, да у него не хватило духа. Он отошел от врат, опаленный адским огнем, и бесовские силы мечутся по России, добивая ее вконец. Но грядет новый Удерживающий...».

Сразу поясню. Хлебопеков – премьер. А Лев Данилович Арнольдов – президент. Так вот – написано сильно, чего говорить. Но перед нами все-таки речь персонажа. Причем в конце выяснится, что гм... не праведник он. И говорит тоже про злодея. Зато вот, например, супруга премьера – мученица. Сосланная в монастырь. Сюжет, впрочем, вообще не дает расслабляться. Страшные, яркие, злые картины сменяют одна другую («И где бы вы думали, дети мои, совершится встреча двух церковных предстоятелей, Святейшего Патриарха и Папы Римского? А совершится она на космической орбите, на космической станции, куда уже доставлены аналои...»), смеяться можно, но не хочется.

...а видишь умирающий Рижский вокзал. Фото Евгения Лесина

Хочется неописуемой красоты, а видишь умирающий Рижский вокзал. Точнее, станцию Подмосковная, с которой до постройки Виндавского, ныне Рижского, вокзала поезда ходили. Деревянная неописуемая красота. Которую снесут и построят... а, даже говорить не хочется, что построят. Никаких кризисов, право, не хватает. Хоть корове исповедуйся, хоть в алый стяг обмотайся и бросайся с Устьинского моста в Москву-реку. Все равно не утонешь. И все, уверен, знают – почему.

* * *

Насчет коровы. Мученица Алла Ильинична, жена премьера, исповедуется корове, называет ее Царевной. Про мужа в основном исповедуется. Про то, как он стал таким. Про отношения с президентом, с Арнольдовым: «Арнольдов в Кремле обжился. Видно, кремлевские палаты пришлись ему по душе. Приглянулось президентское кресло. Стал он хлебопековских назначенцев одного за другим увольнять (...). Раз подрались. Арнольдов бюстом Александра Второго Жене под глаз синяк поставил (...). И задумал Евгений что-то страшное. Страшнее взорванного Крымского моста...».

Корова – символ, конечно. Символ, вероятно, России. Только вот не стоит забывать, что едим мы коров, еще как едим. И в борще, и в щах, и в жарком с картошечкой. Ага, политическая партия «Едим Россию». Ну, хорошо хоть только едим, а не другое какое слово почти на ту же букву, но с точками.

А хочется все равно ее – неописуемой красоты. И чтобы все живы. И никто Россию не ест. И домов не сносит. Ну-ну. Хотеть вредно. И опасно.