Максим Артемьев В рассказе Анны Маранцевой "Попрошайка", написанном от первого лица, героиня, рассказывая о своем тридцатилетнем бойфренде, с восхищением упоминает, что тот помнит лучшие, не такие скучные времена. Ему, в частности, довелось самолично посещать концерты Виктора Цоя, что в глазах Маранцевой выглядит почти как присутствие на выступлениях "битлов". Прочитав этот пассаж, я ужаснулся - как же мы, "тридцатилетние", стары! Неужели для поколения "двадцатилетних" мы кажемся такими монстрами!?
Но ведь это не так, у нас еще многое впереди! Впрочем, ладно, чего уж там. Как утешал И.С. Тургенев - "лучше и не думать". А Ф.И. Тютчев добавлял, что "старческой любви позорней сварливый старческий позор".
Попробуем если не с любовью, то уж точно без гнева и пристрастия окинуть взглядом младое поколение, что пришло нам на смену.
Впервые я столкнулся с ним в начале девяностых, когда преподавал ему, находившемуся на школьной скамье, нехитрые премудрости исторической науки. Помню, как удивлен был тем, что дети уже не знали дня рождения Ильича. Тогда как раз отменили обязательную форму, и в классы моей сельской школы заходила пестрая орава детишек пубертатного возраста - прыщавые девицы в нелепых олимпийках, иные - с накрашенными губами, и нечесаные подростки в протертых свитерах, кто - еще ковыряющий в носу, кто, повзрослей и поумней, уже сексуально озабоченный. "Что вырастет из этого сброда?" - думалось мне.
И вот прошло еще почти десять лет, преодолев кризис переходного возраста вместе со всей страной, во взрослую жизнь вступает поколение, не успевшее побывать не только в ВЛКСМ, но и в пионерах, - факт, к которому никак не могу привыкнуть.
Нельзя сказать, что я терял "двадцатилетних" из виду. После школы я преподавал им в институте, затем общался и общаюсь с ними на равных, как коллега, в редакционных коллективах. И всегда стремился зафиксировать - чем они живут? "Я вглядываюсь в их черты пристально, как Миклухо-Маклай в татуировку приближающихся дикарей".
Мне мнилось, что поколение, не инфицированное теми вирусами, что выпали на нашу долю, будет совсем иным. Открытость миру, возможность поездок за рубеж, интернет, отсутствие цензуры, масса способов легально подзаработать, ломка прежней закостеневшей системы медленного продвижения по социальной лестнице┘ Это ли не благо, это ли не та питательная среда, в которой разовьются организмы, ранее неведомые?
Но, увы, "двадцатилетние" выросли совсем не такими.
Наша молодежь не живет в унисон со своими западными ровесниками. Те возмущаются, протестуют, борются за справедливость. В Осло норвежская молодежь пикетировала тамошний "Макдоналдс", заявивший в своем меню "Мак-Африку" - блюдо с африканскими корнями. Протестующими это было воспринято как кощунство. "На Черном континенте люди мрут как мухи миллионами от голода, а мы будем жрать "Мак-Африку"? И добились своего.
Можно ли представить нечто подобное в России? Артемий Троицкий правильно подметил ужасный и постыдный факт - отсутствие в молодежной субкультуре "песен протеста". Где баллады против войны в Чечне, где барды, бросающие вызов самодовольному и зажравшемуся истеблишменту?
В России никогда не случится французской революции "двадцатилетних" 68-го года. Как Москва сгорела от копеечной свечки, так и события в Париже начались с запрета на посещение студентами студенток в кампусах. У нас же ректоры-проректоры-коменданты общежитий творят, что хотят, при полной пассивности молодых, которые предпочитают приспосабливаться, а не сражаться за свои права и достоинство.
Реформа советской образовательной системы - громоздкой бюрократической машины, идет силами лишь кучки "либералов" из ВШЭ. Студенчество самоустранилось, а ведь могло бы принять активное участие в этом процессе. Никому из "двадцатилетних", в том числе побывавших на стажировках на Западе, не приходит в голову, что можно учиться совсем по-другому. "Наше образование - самое лучшее", - привычно долдонят мои знакомые студенты. "А как же гибкость, вариабельность, прагматизм"? - спрашиваю я. "А зачем они нам", - твердят "двадцатилетние" в ответ. Оттого сплошь и рядом процветает в вузах коррупция, траханье студенток преподавателями и т.п.
Где юношеский максимализм, где пылкий идеализм молодости, жертвенность и желание устроить мир на лучших принципах? По уровню своего развития Россия находится на уровне Южной Кореи 60-70-х годов. Но как мы еще помним, репортажи из Сеула были об одном - студенческие акции протеста против авторитарного режима, бесконечные бои молодежи с полицией, жестокие разгоны демонстраций. Что случилось с юными россиянами? Их устраивают нынешняя пошлость и фальшь?
В 60-е годы в ФРГ одна студентка дала пощечину канцлеру Кизингеру только за то, что он был в свое время членом нацистской партии. И общественность ее поняла. Наших же нацболов считают лишь простыми хулиганами. Врежь кто сегодня г-ну "гаранту" за работу в КГБ, осуждение атакующего было бы стопроцентным.
В анализе молодежи не правы ни левые, ни правые. Немцов полагал, что на смену коммунистическим пенсионерам придут двадцатилетние сторонники СПС, увлеченные идеей рынка и частной собственности, но просчитался. Просчитался и Зюганов, полагавший, что молодежь, лишенная социальных гарантий, озлобится и повернется к коммунистам.
Те, кто не опустил руки и не колется по подъездам, предпочли стать яппи, а не хиппи. Эгоистичный карьеризм "двадцатилетних" удручает. "Умри ты сегодня, а я завтра". Не имея ничего за душой, ничего собой не представляя, они тем не менее требуют сразу много денег, устраиваясь на работу.
Те же, кто проявляет общественную активность, при ближайшем рассмотрении за редкими исключениями оказываются беспринципными карьеристами. Перед моими глазами один из таких - всегда щеголевато одетый, с модными галстучками, с симпатичным портфельчиком, всем своим видом олицетворяющий стремление к респектабельности, несмотря на декларируемые левые убеждения. Подряжаясь кого-нибудь пиарить (не имея в этом никакого опыта), он прежде всего пиарит самого себя, придумывая звучные титулы и звания.
Где-то существует и "золотая" поросль "двадцатилетних". В газетах мы читаем о туалетах и драгоценностях Ксении Собчак, а у парковки МГИМО и других престижных вузов видим выставки дорогих иномарок. "Сливки" не задумываются над тем, как им достаются наряды, тачки и отдых на Канарах. Они убеждены в прочности своего положения и обеспеченности на долгие годы.
Конечно, мое брюзжание субъективно. Конечно, есть в жизни "двадцатилетних" много прекрасного. Скорей всего они сами не сознают его, оттого и трудно выявить "позитив".
Вызывают уважение те "двадцатилетние", которые обратились к литературе. Кто сможет лучше их самих запечатлеть современный жаргон, нравы, мечтания и предрассудки поколения, не то потерянного, не то сохраненного? Скороспелость обычно на пользу не идет, но таланту - возраст не помеха. Стараясь никого не называть по имени, ограничусь общими приметами данной литературной генерации.
Реалистическая основа большинства произведений самых ярких "двадцатилетних" лично мне кажется оправданной и перспективной. Фантазировать в эти годы куда глупее, чем описывать пусть небольшой, но свой жизненный опыт. Их проза - описание нравов, жанр вечный и вечно интересный. Иначе как наши потомки узнают, чем жила молодежь на грани тысячелетий. Когда за дело берется писатель другого поколения - получается не очень. "Республику ШКИД" не написал бы воспитатель. Ему под силу лишь "Педагогическая поэма". Помнится, в середине 90-х, после возвращения домой, Солженицын опубликовал рассказ о современных банкирах. Вышло правдоподобно, но не более того; как если бы Ирина Денежкина попыталась сочинить нечто о ГУЛАГе.
Но когда нет художественной зрелости, существует опасность не совладать с материалом, которого вроде бы много. Оттого "двадцатилетние" порой впадают в излишний автобиографизм, злоупотребление рассказом от первого лица. Тут недалеко и до графомании. Раймон Радиге, умерший в двадцать лет, понимал это и именно сочинял добротную прозу, а не переписывал события личной жизни.
Дарья Гармоненко 