Повесть о военно-морском салоне в Питере, русских поэтах и героях

Иллюстрация pixabay.com

Буду краток. Мне очень понравилось на Международном военно-морском салоне в Петербурге. Какая мощь, какая, извините, ширь!.. Как там у Мандельштама? «Бессоница, Гомер, тугие паруса. Я список кораблей прочел до середины…» Вот и здесь названия кораблей впечатлили: «Валерий Рождественский», «Мичман Лермонтов»… Я хотел было спросить: а где, мол, тогда «Поручик Голицын», «Корнет Оболенский», «Прапорщик Пушкин» и «Семен Евтушенко»? А потом не стал спрашивать. Это пусть нацпредатели такие глупости спрашивают. Ну мичман, ну Лермонтов. Ну Рождественский не Роберт, а Валерий. Чем плохо? Тем более что вскоре все выяснилось: Валерий Рождественский – это летчик-космонавт. А мичман Лермонтов – герой войны 1812 года. Он, правда, потом адмиралом стал. Так почему же корабль назван в честь мичмана? Его вроде бы не разжаловали. Может, это целая серия кораблей – «Мичман Лермонтов», «Лейтенант Лермонтов», «Капитан 1 ранга Лермонтов», «Контр-адмирал Лермонтов», и так далее. Тогда понятно. Да и моряки, если их спрашивали, охотно вступали в дискуссию. Это вам на корвете «Стойкий» объяснят, говорили моряки. Верно говорили. Хотя ситуация напомнила мне военно-патриотический фильм «День радио». Там был эсминец «Композитор Юрий Шостакович»:

– Может, Дмитрий?

– Почему Дмитрий? Юрий! Я сам его на воду спускал.

– Но Шостаковича звали Дмитрий.

– А сына?

– Максим.

– Вот, блин, говорил же, надо было назвать «Быстрый» или «Решительный»…

На салоне в Питере все не так. Тут настоящие герои. И корвет «Стойкий», если что. И вообще, не важно, что «Муму» написал Тургенев, а попал точно в цель Дантес, памятник-то все равно – Пушкину. Хоть прапорщику, хоть мичману. А то ишь.