Наталия Григорьева
Безутешная скорбь мужчины материализуется в ворона. Кадр из фильма
В российский прокат выходит фильм «Сущность» – хоррор-драма режиссера и сценариста Дилана Саузерна, в которой Бенедикт Камбербэтч играет мужчину, переживающего потерю жены и матери их двоих сыновей, – скорбь материализуется в гигантского ворона, который поселяется в доме и не щадит его обитателей. Во всех смыслах терапевтическое кино, которое становится иллюстрацией проживания горя и показывает зрителю, как важно принять, понять и даже подружиться с этим не самым комфортным чувством.
Мужчина возвращается домой после похорон жены – все вокруг выглядит прежним, но он не может сдвинуться с места. Напротив – двое мальчиков-сыновей, растерянных и потерянных в знакомых им интерьерах. Ничего не будет как прежде, но отцу необходимо жить дальше и создавать привычный комфорт для детей. Это сложно, почти невозможно – к нему в гости приходит брат, подруга покойной жены, они хотят, но не знают, как помочь. Мужчина пытается поддерживать быт и привычный распорядок дня, но все валится из рук, пытается что-то сказать, но не находит слов. В одну из ночей, темных, мрачных, полных воспоминаний и тягостных мыслей, с улицы внутрь проникает нечто, сперва жмется в углу, шуршит крыльями и перьями, робко подает голос (в оригинале говорит актер Дэвид Тьюлис) – и оказывается огромной, в человеческий рост, черной вороной, теперь верным спутником сперва главного героя, а потом и его мальчишек-сыновей. Существом, которое поначалу пугает и кажется чужим и враждебным, а на деле оказывается сочувствующим помощником, способствующим пережить боль, понять свои чувства и справиться с демоном отчаяния, который в какой-то момент попытается также проникнуть в дом осиротевшей семьи и забрать у оставшихся в нем обитателей надежду на жизнь и исцеление.
Практически монодрама, в которой большую часть времени на экране в своих переживаниях варится одинокий Камбербэтч, – местами убедительно, местами наигранно, недаром его герой по профессии иллюстратор, а значит, можно перенести часть повествования на холст в мастерской и жирными мазками обозначить и черноту, и пустоту внутри. Это, пожалуй, самое интересное в фильме, который берется описать и показать не самую распространенную тему мужского горевания – с одной стороны и общечеловеческого – с другой, и уникального и будто бы обойденного вниманием. Зритель видит обрывками, флешбэками, отдельными сценами прошлое, когда мама и жена еще была жива, когда она начала угасать, когда внезапно ушла, оставив после себя свитера в гардеробе и зияющую пустоту в душах. Вдруг обретающую понятные очертания жутковатой, но в то же время узнаваемой и постепенно кажущейся уже не такой пугающей птицы.
Простая вроде бы метафора и читаемый символ – фильм разбит на главы, постепенно показывающие, как проживают потерю сперва папа, потом дети, потом и все окружающее их пространство, которое может стать как новым домом, так и тюрьмой и могилой. И огромный пернатый «друг» неотрывно следует по пятам, он отпускает едкие шутки, но и в нужный момент оказывается рядом, готовый обхватить крыльями и обнять. В его действиях без труда узнаешь безразмерное нечто – как еще описать само горе? Не выгнать, не избавиться, только существовать бок о бок, позволяя и дразнить себя, и быть жестоким к себе, и потом, когда придет время, оберегать.
История «Сущности» – во всех смыслах камерная, изредка выходящая за пределы двухэтажного дома. Снаружи вряд ли меняется хоть что-то, но за закрытыми дверями происходят трансформации – и взрослого человека, и детей, каждый из которых по-своему знакомится с горе-вороном и к каждому из которых у него свой подход. Комнаты сперва едва заметно теряют облик порядка и покоя, неспешно обрастая вещами, мусором – в воздухе повисает дух запустения, хотя на деле здесь все еще продолжается жизнь. Но на нее будто нет сил. И авторы картины нормализуют процессы, которые в жизни зачастую принято скрывать и не обсуждать, подглядывают за очень личным и интимным процессом, снимая стигму в том числе и с мужской скорби. Можно чуть ли не физически ощутить и страх, и печаль, и растерянность, и свалившееся из ниоткуда одиночество, и попросту отсутствие сил делать что-то еще, даже ради детей. И в то же время оказывается, что пугающая пернатая чернота из угла – не угроза, а необходимый, даже полезный спутник, которого можно и нужно принять и дать ему сделать свое дело. Обосноваться на диване, укрыть крыльями, остаться на день, неделю, может быть, дольше, может быть, навсегда. С этим можно жить дальше.
