В Большом театре прошла премьера оперы Римского-Корсакова "Сервилия"

В центре спектакля – фигура заглавной героини, с нежностью и отвагой воплощенная Екатериной Морозовой. В роли Антонии — Екатерина Воронцова.  Фото Дамира Юсупова/Большой театр

Одна из последних опер Римского-Корсакова и при жизни композитора не имела популярности – с репертуара столичных театров была снята после нескольких показов, а в советские годы в принципе не могла быть поставлена из-за христианской темы. Из забвения «Сервилию» вернула та же Ольга Иванова, представив в 1994 году в Самарском театре оперы и балета свое прочтение этой истории. Нынешнее обращение к опере может стать попыткой возрождения интереса не только к оперному творчеству Римского-Корсакова, но и к не самому удачливому его сочинению, тем не менее заслуживающему должного внимания.

В последний день премьеры после первого антракта зрительский ряд заметно опустел: публика уходила, будучи раздосадованной не столько на режиссерскую концепцию (этим не удивишь), сколько на музыку и особенно на сюжет. Без подробных описаний сюжетной фабулы драмы Льва Мея и либретто самого композитора, данных в буклете, разобраться, что происходит на сцене, очень сложно. Действие оперы разворачивается в Древнем Риме в период правления жестокого императора Нерона: на непримиримости римской знати к христианам, идеи которых в финале разделила дочь сенатора Сервилия, и строится «фундамент» оперы. Досадно, что этот ключевой момент перерождения драматург описал как бы мимоходом, сконцентрировавшись на сценах заговора между сенаторами, любовном треугольнике Сервилии, народного трибуна Валерия и бывшего раба Эгнатия и бытовых эпизодах. Богатая, знатная римская аристократка поверила в Бога и легко простила тех, кто оклеветал ее отца и возлюбленного лишь после того, как познакомилась с христианкой Неволеей – а ведь еще недавно была у волшебницы Локусты. Все эти нелогические сюжетные повороты накладывались на совершенно не запоминаемую, громоздкую по своему масштабу музыку, похожую на все оперы Римского-Корсакова одновременно, но в особенности на «Царскую невесту», написанную ранее. Композитор избрал сквозную драматургию повествования, насытив партитуру бесконечными речитативами, поясняющими действие. Минимум ансамблей и только одна наиболее выразительная, яркая ария – у Сервилии («Цветы мои!», третий акт). В оркестре – обилие эпизодов с активным участием медных духовых инструментов и также пара заметных самостоятельных симфонических проведений: оркестр Большого театра под управлением Антона Гришанина здесь мог «заговорить», наконец, в полную силу.

Спектакль Ольги Ивановой получился помпезным, масштабным и впечатляющим, как самые совершенные колонны Древнего Рима. Обилие персонажей на сцене – сенаторы, трибуны, жрецы, рабы, мальчики-продавцы, вакханки – будто бы диктовало создание статичных сцен, однако режиссер и в массовых сценах подчеркивала роль и значимость каждого. Перед публикой возникали эффектные красочные «ожившие картины», созданные без всякой нейросети: благородные и простые жители Вечного города (сценография и костюмы Виктора Герасименко) от сцены к сцене рисовали портрет государства, живущего по своим законам и правилам. А если кто осмеливался их нарушать, того ждал народный суд у стен архитектурного сооружения, отчетливо напоминающего Колизей: именно здесь в самом начале оперы пытались замучить неизвестного Старика, пришедшего с христианской проповедью подобно апостолу Петру. Триумфальное возвращение странника в финале режиссер и художник по свету Андрей Абрамов трактовали «по-киношному» зрелищно. Старик (Владимир Байков) появился в сиянии лучей, воздев руки к небу в тот момент, когда на сцену опустился массивный крест, после чего Сервилия умирает и ее душа, очевидно, улетает к идущему по пустыне Иисусу (художник по видео Артур Рахимзянов) под коллективный гимн Сredo.

Вокальный каст последнего дня премьеры оказался крепким и одинаково убедительным. Солисты создавали выразительные образы своих героев, наделив их индивидуальными чертами характера. Сенатор Соран, отец Сервилии в исполнении Владислава Попова, вышел эдаким мудрецом; его друг Тразея (Тихон Горячев) – благородным и честным человеком, отказавшимся от предложения взять в жены Сервилию. Народный трибун Валерий, которого Илья Селиванов превратил в пылкого романтичного юношу, коварный и злой Эгнатий в блистательном перевоплощении Андрея Потатурина и устрашающая волшебница Локуста (Елена Манистина) впечатлили наиболее сильно и актерски, и вокально. Но в центре внимания публики все же была главная героиня – Сервилия, и эта партия для Екатерины Морозовой стала триумфальной. Солистка Большого театра передала хрупкость, нежность римской аристократки, но вместе с тем и ее мужество и отвагу, готовность умереть за новую веру. В последней сцене, лежа, в полубессознательном состоянии, Сервилия прощается с Валерием, прощает врагов, подобно Марфе в финале «Царской невесты», и в этом печальном монологе можно было ощутить весь концентрат русской тоски и скорби.