Людмила Самарская
Израильтяне, недовольные признанием Палестины, адресуют претензии и премьеру Биньямину Нетаньяху, и европейским политикам, якобы «продавшимся» за арабские деньги. Фото Reuters
Война между Израилем и Газой продолжается уже почти два года. Нельзя сказать, что шансов на ее завершение нет, однако она все же оставляет мало пространства для оптимизма. Это же касается и перспектив разрешения палестино-израильского конфликта в целом. Если вероятность его приемлемого для всех сторон урегулирования была не очень значительной и до атаки ХАМАС 7 октября 2023 года – по целому ряду причин, – то после она упала, пожалуй, до одного из самых низких уровней за весь период арабо-израильского противостояния. При отсутствии переговорного процесса ситуация «на земле» лишь усугубляется: палестинцами организуются теракты, Израиль активизирует боевые действия в секторе Газа и антитеррористические операции на Западном берегу реки Иордан (ЗБРИ). Расширяются израильские поселения на ЗБРИ (незаконные, согласно международному праву), а также направленная против палестинцев активность радикальной части религиозных сионистов, растет двустороннее ожесточение.
В этих условиях объяснимы попытки международного сообщества повлиять на обе стороны доступными инструментами, одним из которых стало признание рядом стран, в том числе Великобританией, Францией, Канадой и Австралией, Государства Палестина накануне сентябрьской сессии Генассамблеи ООН. Этот шаг стал реакцией на затяжные боевые действия, расширение израильских операций в городе Газа, а также, вероятно, августовское объявление Израиля о решении начать строительство в зоне Е1 на ЗБРИ, которое длительное время откладывалось под влиянием его европейских партнеров, поскольку появление поселений там, соединив Иерусалим и Маале-Адумим (израильский город на ЗБРИ), одновременно полностью отрезало бы Восточный Иерусалим от остальной территории Западного берега. Целью признаний, согласно заявлениям, была «защита решения о двух государствах», поддержка реформированной – в перспективе – Палестинской администрации и подрыв позиций ХАМАС, подвергшегося жесткой критике и лишенного, согласно плану, любой «роли в будущем Палестины». Сам ХАМАС, однако, признание приветствовал, заявив, что оно является «заслуженным результатом борьбы [их] народа.
Признание Государства Палестина встретило широкое осуждение со стороны всего израильского политического спектра – за исключением арабских партий. Представители и коалиции, и оппозиции заявили о неуместности подобных шагов после событий 7 октября, а премьер-министр Биньямин Нетаньяху назвал это решение вознаграждением терроризма. Израильский МИД заявил о том, что «разделять государственность – один из вопросов финального статуса – и мир» деструктивно, поскольку «этот шаг идет вопреки всей логике переговоров и достижения компромисса между двумя сторонами и лишь дальше отталкивает желаемый мир».
Глава оппозиционной левой партии «Демократы» Яир Голан, поддерживающий концепцию двух государств для двух народов, тем не менее назвал это решение разрушительным, несвоевременным и наносящим вред Израилю. С его точки зрения, «вопрос демилитаризованного палестинского государства может и должен быть частью широкого регионального устройства под руководством Израиля и обеспечивающего [их] интересы безопасности», однако не в текущем контексте. Представители оппозиции на этом фоне также раскритиковали действия нынешнего израильского правительства, обвинив его в существенном ухудшении позиций Израиля на международной арене, которое и привело к серьезной критике со стороны союзников и новым объявлениям о признании палестинского государства.
Еще в феврале 2024 года израильским Кнессетом была принята резолюция о неприемлемости одностороннего международного признания Государства Палестина, а в июле того же года – о полном отказе от создания палестинского государства к западу от реки Иордан, поскольку это бы «представляло экзистенциальную угрозу Государству Израиль и его гражданам, увековечило палестино-израильский конфликт и дестабилизировало регион». Обе резолюции были приняты большинством голосов, включавших и часть оппозиционных партий. В июле 2025 года Кнессет также проголосовал за декларацию, призывающую правительство распространить израильский суверенитет на ЗБРИ («на Иудею, Самарию и Иорданскую долину»), что исключало бы создание палестинского государства на этой территории. Эти заявления, впрочем, не носили обязательного характера и были направлены скорее на внутреннюю аудиторию.
В израильском обществе идея создания палестинского государства сталкивается с крайне смешанной реакцией. Его одностороннее признание поддержки определенно не встречает. Однако к тому или иному «размежеванию» с палестинцами стремится все же большинство израильтян (более 50%), хотя предпочтительный его формат для израильтян-евреев и израильтян-арабов различается. Если около 40% первых хотели бы просто «отделиться» от палестинцев, то подавляющее большинство вторых (примерно 60%) выбрали бы именно создание самостоятельного палестинского государства. Концепция «одного государства для двух народов» не пользуется широкой поддержкой. К тому же большинство израильтян не считают приемлемой аннексию территорий без предоставления полных гражданских прав проживающему там населению.
Ответ Израиля на массовое признание Государства Палестина пока остается неопределенным. Ряд представителей коалиции призвали к распространению израильского суверенитета на Западный берег реки Иордан в качестве реакции на действия европейских партнеров Израиля. Этот шаг, однако, представляется маловероятным: против него, с одной стороны, выступил Дональд Трамп, с другой же – он несет значительные риски для отношений Иерусалима с его арабскими соседями. Это касается стран «Соглашений Авраама», которые не разрывали контактов с Израилем в ходе войны в Газе, несмотря на озвучиваемую ими критику, но для которых аннексия ЗБРИ или его частей может оказаться неприемлемой «красной чертой». Впрочем, распространение израильского суверенитета на палестинские территории означало бы принятие полной ответственности за проживающее там население – какую бы форму это ни приняло, что поставило бы перед страной множество практических вопросов, которые она на настоящем этапе не готова решать. В связи с этим возможные реакции Израиля включают строительство новых и расширение старых поселений (например, ускоренную выдачу одобрений на застройку зоны Е1) – то есть фактически продолжение и без того активной в последние годы «ползучей аннексии» (которую уже называли галопирующей), ужесточение ограничительных мер на ЗБРИ (в качестве дополнительного инструмента давления на Палестинскую администрацию), те или иные действия, затрагивающие дипломатические и консульские миссии соответствующих стран, а также прочие схожие шаги.
Признание Палестины рядом государств – теперь присоединившихся к большинству стран, принявших аналогичное решение много лет назад, – имеет преимущественно символический характер и вероятность возобновления палестино-израильского урегулирования на данном этапе не повышает. Прямых переговоров между Израилем и Палестинской администрацией фактически не было с 2014 года, если не считать ряд более поздних встреч, лишь косвенно затрагивавших фундаментальные вопросы, – и их не ожидается в ближайшее время. Принципиальное недоверие, существующее между сторонами, дополненное в том числе боевыми действиями в секторе Газа, едва ли преодолимо в нынешних условиях.
При всей преимущественной символичности признания Государства Палестины в настоящий момент Израиль воспринимает его крайне болезненно – особенно с учетом того, что на этот шаг пошли значимые для него страны. Возможный спектр его реакций в данном случае оказывается ограничен: радикальные действия, к которым Биньямина Нетаньяху пытаются подтолкнуть его крайне правые партнеры, чреваты слишком большими внешнеполитическими рисками. Формальным признанием сложно изменить фактические реалии – для этого необходимы перезапуск переговорного процесса и готовность двух сторон к сотрудничеству, что, в свою очередь, требует взаимного доверия, о наличии которого сейчас говорить невозможно.
