Казус Сани-шамана и новая реальность для власти

Фото pixabay.com

В Иркутске задержали четырех сторонников шамана Александра Габышева, который шел из Якутска в Москву, чтобы, по его словам, «изгнать Путина» и «восстановить народовластие». Первые новости о Габышеве появились летом, и тогда казалось, что это забавный региональный казус, если вовсе не фейк. Невозможно было представить, что у якутского шамана появятся сторонники, что федеральные газеты будут отслеживать его путь, что сетевые СМИ сообщат о его исчезновении, задержании, психиатрической экспертизе, возбуждении уголовного дела по статье «экстремизм», подписке о невыезде.

Впрочем, последнее – реакция властей, во многом инстинктивная. Они оказались посреди мощного информационного потока с привычным, устаревшим набором средств, чаще всего репрессивных. В этом потоке очень сложно, иногда даже невозможно разобраться, что заслуживает внимания, а что можно игнорировать. И сейчас уже вряд ли получится понять, что было раньше: превращение «Сани-шамана» в медийную персону или реакция правоохранительных органов, которые пытались это предотвратить. Призывы включить шамана в списки политзаключенных уже звучат совершенно серьезно, и исключать нельзя ничего: ни митингов в его защиту, ни даже создания целого политического движения имени Габышева (которое власти, быть может, станут запрещать).

Власти оказались не только под прессингом информации, но и в ситуации, когда привычные методы перестают действовать. Лет десять и даже пять назад казалось малореальным, что даже самое сомнительное, абсурдное уголовное дело придется пересматривать. Если человек попадал под следствие, он уже считался практически приговоренным и посаженным. Но за последние два месяца был дан задний ход сразу по двум делам – Ивана Голунова и Павла Устинова. И произошло это во многом благодаря тому, что дела стали резонансными и медийными, их абсурдность было невозможно игнорировать, репутационные издержки от них для власти показались весомыми.

В Москве, в администрации президента, регулярно проводятся специальные семинары для региональных властей. Им предписывают, в частности, удерживать социальный процесс в допустимых рамках, не допускать его превращения в политический. Все происходит с точностью до наоборот. Протест, как в случае с шаманом, может стать политическим, не успев превратиться в социальный. Властям на местах никто не раздает методические рекомендации: какой тип процессов или событий оставить без внимания, когда можно поговорить, а когда нужно задерживать и судить.

Привычные институты не работают как верификаторы серьезности. Соцопросы могут фиксировать массовую поддержку власти, а кандидат в губернаторы, получить второй тур выборов. За главу региона могут проголосовать 80% избирателей, но спустя год резонансное событие покажет, что его легитимность почти нулевая. Партия получает конституционное большинство в парламенте, и после этого ни один опрос не подтверждает высокого доверия ни ей, ни самой Думе. Нет деления СМИ на заслуживающие и не заслуживающие уважения, потому что любой фейк в Твиттере способен вызвать волновую реакцию.

Репрессивное поведение власти дополнительно стирает границы между фейком и социальной проблемой, и это главное, от чего нужно отказаться почти в любых ситуациях. Суд должен быть подчинен чистой процедуре, а не цели – «наказать», и тогда он останется работающим механизмом. Выборы любого уровня, и особенно в городах, должны быть территорией свободы с максимальным допуском, и тогда у парламента есть повестка, его никто не игнорирует. Власть сама «прибивает» традиционные институты, и во многом именно это заставляет ее принимать беспорядочные решения в потоке информации.