Органы контрреволюционной безопасности

Фото Reuters

Президент России Владимир Путин, поздравляя с профессиональным праздником сотрудников органов безопасности, заявил, что экстремизм служит прямой угрозой единству страны, и «новых успехов» в борьбе с ним ждут от спецслужб граждане. «Необходимо жестко пресекать любые проявления ксенофобии, социальной и религиозной вражды, не допускать вовлечения людей, особенно молодых, в противозаконную антигосударственную деятельность», – сказал президент в видеообращении.

Можно сказать, что в России есть три уровня представления об экстремизме. Первый – обывательский. Экстремизмом считается все, что связано с террором, насилием, агрессивной дискриминацией. Второй уровень – законодательный. Есть федеральный закон «О противодействии экстремистской деятельности», и последний раз его текст корректировался осенью 2020 года. Наконец, третий уровень – это то, как интерпретирует понятие «экстремизм» система законоприменения, суда и наказания. Поле интерпретации очень широкое. Например, вышеназванный закон в первую очередь относит к экстремизму насильственное изменение основ конституционного строя. Экстремистскими также считаются призывы к такой деятельности.

Помимо федерального закона, существует также «Стратегия противодействия экстремизму», утвержденная президентом еще в 2014 году. В ней, в частности, говорится, что «основным способом дестабилизации социально-политической обстановки в Российской Федерации становится привлечение различных групп населения к участию в протестных акциях, в том числе несогласованных, которые впоследствии умышленно трансформируются в массовые беспорядки».

Эта «Стратегия» во многом и задает интерпретационную матрицу для осуждения и наказания по «экстремистским» статьям. Поле для маневра стало шире еще и после того, как в Конституцию РФ внесли многочисленные поправки и детализацию. Другими словами, сейчас очень многие оппозиционные высказывания, выступления за смену правящей элиты могут быть восприняты как призывы к изменению конституционного строя. Границы между государством как таковым и актуальной властью стали весьма размытыми, и где тот самый «экстремум», не всегда ясно.

Разумеется, экстремистским призывом почти всегда теперь считается приглашение на не согласованные с властями митинг, шествие, пикет. Это и есть «вовлечение людей в противозаконную антигосударственную деятельность», о которой говорит Путин. Одного такого пункта в деле достаточно, чтобы организацию, на которую ранее наклеили и без того неприятный ярлык «иностранного агента», записали в экстремистские, запретили, а людей, помогавших ей деньгами, привлекали по уголовным статьям.

Прямой задачей органов безопасности в такой системе координат становится не только ликвидация преступных групп, но и преследование людей по политическим мотивам, фильтрация оппозиционеров. Не просто борьба с экстремизмом, а профилактика революции, контрреволюции. Вычислить по социальным сетям человека, который репостит приглашение на митинг, становится не менее важным, чем отследить перемещение оружия и взрывчатых веществ, обнаружить ячейку террористов, предотвратить теракт.

Когда экстремизм интерпретируется так широко, органы безопасности всегда будут успешны, их сотрудников всегда будет за что отметить и наградить. За ними сохранят редко оспариваемое в Думе или правительстве право менять действующее законодательство так, чтобы получить максимальную свободу маневра при следствии, пусть и в ущерб правам и свободам граждан. Отсутствие митингов на городских площадях в принципе могло бы считаться показателем политической и гражданской активности. Но в нашей реальности будет скорее считаться критерием безопасности.