0
1085

15.05.2024 20:30:00

Ему противны стали люди

О некоторых идеях прошлого сейчас трудно говорить, не прибегая к черному юмору

Тэги: черный юмор, поэзия, проза, маяковский, блок, юрий олеша, три толстяка, апухтин, фет


черный юмор, поэзия, проза, маяковский, блок, юрий олеша, «три толстяка», апухтин, фет Даже если снести головы трем толстякам, как быть с четвертым? Кадр из фильма «Три толстяка». 1966

Сидел я недавно в кафе, жевал что-то, глядел на ласковое утреннее солнышко. Вдруг вижу – смотрит кто-то на меня сквозь окошко. И как-то недружелюбно смотрит. Незнакомый человек постоял несколько секунд и дальше пошел. Но стало мне неуютно. Что-то такое померещилось, не смог даже разобрать сразу, что именно. Потом вспомнил вот это из Маяковского:

Вижу,

вправо самую малость,

неизвестное ни на суше,

ни в пучинах вод,

старательно трудится

над телячьей ножкой

таинственнейшее существо.

Смотришь и не знаешь:

ест либо не ест он.

Смотришь и не знаешь:

дышит либо не дышит он.

Два аршина безлицого

розоватого теста!

хоть бы метка была в уголочке

вышита.

Лишь колышутся спадающие

на плечи

мягкие складки лоснящихся

щек.

Понял вдруг: привиделось, что и обо мне что-то такое подумали. Человек я литературоцентричный, вспоминаю иногда совершенно некстати какие-то вещи, не имеющие ко мне отношения. И эти проникновенные строки, подсказывающие душе что-то важное, – как раз их я сейчас и вспомнил. И стало мне на минуту скверно, а потом пришло озарение. Так приятно – подумалось – ненавидеть ближнего, да не придумаешь, бывает, за что. Очень мы – обыкновенные люди – неизобретательны. С великими поэтами в этом деле мало кто может сравниться. Вспомнился мне по этому поводу также и Блок:

Они давно меня томили:

В разгаре девственной мечты

Они скучали, и не жили,

И мяли белые цветы.

И вот – в столовых

и гостиных,

Над грудой рюмок, дам, старух,

Над скукой их обедов чинных –

Свет электрический потух.

К чему-то вносят, ставят

свечи,

На лицах – желтые круги,

Шипят пергаментные речи,

С трудом шевелятся мозги.

Так – негодует все, что сыто,

Тоскует сытость важных

чрев:

Ведь опрокинуто корыто,

Встревожен их прогнивший

хлев!

Припомнил я вот это все и подумал: ну почему, почему поглощение белков и углеводов – такая приятная процедура – не всегда сопровождается ненавистью к соседу, занятому тем же самым за соседним столиком. Это ведь вдвойне увеличило бы аппетит и наслаждение от принятия пищи.

...Нет, все-таки, наверно, это что-то идейное. Начало ХХ века – счастливое время. Носилось тогда в воздухе расхожее мнение, что те, кого когда-то в древности называли малопонятным словом «пресытившиеся», а проще говоря, зажравшиеся, те, кого Юрий Олеша воплотил потом в образе трех толстяков, ну, то есть люди с нарушенным обменом веществ, сам внешний вид которых изобличает их с головой, во всех бедах народа виноваты. И, увидав их, кто-то сразу хватался за саблю, а кто-то стихи, подпавши под влияние этих мыслей, сочинял. И окончилось это так счастливо – Первая мировая, потом революция.

«То сердце не научится любить, которое устало ненавидеть», – заметил когда-то Некрасов. Вот, сидя за столом, и тренировались бы, чтоб время не терять. И радость, и польза. Глядишь, и повторится все, как встарь. Ночь, ледяная рябь канала и те же двенадцать разухабистых праведников, шагающих за Христом со своими винтовками.

Ну, правда ведь: «То сердце не научится любить...» – как не поверить этой любвеобильной фразе.

Ну ладно, я немножко утрирую. У черного юмора тоже ведь свои законы.

Что же касается идей... Владея ими, мы сами себе кажемся благороднее. Всегда ли оно на самом деле так? Вот послушайте французского поэта Жоржа Брассенса: «Погибнуть за идею – идея превосходна, ведь ею, не владея, я жизнью рисковал, поскольку остальным, – владеющим – угодно упорно безыдейных с размаху наповал». Хорошо сказал!

А еще лучше Пастернак про это же написал: «Что ж, мученики догмата, вы тоже – жертвы века».

Ну, хорошо, снесем мы головы трем толстякам – они и правда это заслужили, а как с четвертым быть? Я, конечно, имею в виду Апухтина – самого толстого поэта XIX века, а может, и не только XIX, написавшего когда-то:

«Жизнь пережить – не поле

перейти!»

Да, правда: жизнь скучна

и каждый день скучнее,

Но грустно до того сознания

дойти,

Что поле перейти мне

все-таки труднее!

Он все-таки неплохим поэтом был, несмотря на внешний вид. Жалко ведь его.

Ну, довольно шуток. Приведу лучше напоследок стихотворение Афанасия Фета, у героя которого действительно был серьезный и – хвала Всевышнему! – не идейный повод отвести тоскующий взгляд от ставших ему неприятными сапиенсов и устремить его на более привлекательных представителей земной фауны.

Его томил недуг. Тяжелый зной

печей,

Казалось, каждый вздох

оспаривал у груди.

Его томил напев

бессмысленных речей,

Ему противны стали люди.

На стены он кругом смотрел

как на тюрьму,

Он обращал к окну горящие

зеницы,

И света Божьего хотелося

ему –

Хотелось воздуха, которым

дышат птицы.

А там, за стеклами,

как чуткий сон легки,

С востока яркого все шире дни

летели,

И солнце теплое, морозам

вопреки,

Вдоль крыш развесило

капели.

Просиживая дни, он думал

все одно:

«Я знаю, небеса весны меня

излечут...»

И ждал он, скоро ли весна

пахнет в окно,

И там две ласточки,

прижавшись, защебечут?


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Траектория "Яблока" проходит между идеологией и прагматизмом

Траектория "Яблока" проходит между идеологией и прагматизмом

Дарья Гармоненко

Иван Родин

Основатель партии ведет соратников на выборы в Госдуму, молодое поколение функционеров призывает к осторожности

0
2363
Ботинки с медными подковками

Ботинки с медными подковками

Ольга Рычкова

Шаг за шагом по «маяковской» Москве

0
2671
Славянская поэзия офлайн и онлайн

Славянская поэзия офлайн и онлайн

Кондрат Николаенко

Прошел XVI ежегодный международный фестиваль «Поющие письмена»

0
1281
Туда, где скитаются души

Туда, где скитаются души

Елизавета Терпиловская

Нелегкая женская судьба, Валентин Распутин и станция Зима

0
1232

Другие новости