Помочь, не оттолкнуть

Победителей литературного конкурса «Дорога в Арктику» награждали в Доме-музее В.А. Русанова в Орле. Фото с сайта www.okmuseum.ru

К изданию готовится повесть для школьников и новый поэтический сборник Наталии Елизаровой «Ледяная тетрадь», а также идет к завершению Всероссийский творческий конкурс «Дорога в Арктику», инициатором которого является Наталия (об одном из ее проектов см. здесь). О чем можно сказать в прозе, откуда появляются стихи, какова роль наставника и насколько сложно женщине пробиться в писательской среде и многом другом с Наталией ЕЛИЗАРОВОЙ побеседовала Марианна ВЛАСОВА.

– Наталия Михайловна, всегда интересно, с чего начинается творческий путь человека. Мы познакомились, когда основной работой для вас являлась юридическая практика, что заставило окончательно определиться с профессией, призванием?

– Действительно, я 20 лет работала в юридической сфере: в уголовном, гражданском, арбитражном праве. Это было не случайно, юридический факультет был моим осознанным выбором, я верила в добро и справедливость и хотела быть полезной людям в этой области. Опыт колоссальный, говорить об этом можно долго – о работе в суде, в адвокатуре, в Ночной хоккейной лиге, но это никак не связано с моей литературной деятельностью, она началась гораздо раньше и всегда шла параллелью с официальной работой. Если взглянуть на историю литературы, то огромное количество русских и зарубежных писателей прошли путем юриспруденции, в какой-то момент свернув с него. Например, Иоганн Вольфганг фон Гете, Марсель Пруст, Юкио Мисима, Эрнст Теодор Амадей Гофман, Жюль Верн, Александр Островский, Оноре де Бальзак, Франц Кафка, Шарль Перро, Леонид Андреев, Александр Радищев, Александр Грибоедов, Лев Толстой, Анна Ахматова.

Призвание считаю слишком громким словом. Что касается «окончательно определиться»: мир постоянно меняется, человек должен успевать постигать эту новую реальность. Сейчас я в основном преподаю, занимаюсь редакторской деятельностью, организацией мероприятий, но мне интересно многое, и очень сложно представить, как люди работали на одном месте по 30–40 лет. Часто, попадая в какой-нибудь новый город, я представляю, как могла бы жить там, чем заниматься. Если бы у меня была в запасе вторая жизнь, я стала бы врачом. Но это не говорит о том, что я о чем-то жалею. Это скорее из списка альтернативных реальностей.

– Насколько сложнее женщине пробиваться среди мужчин-прозаиков или это мифы и выдумки оправдания собственных неудач?

– Женщине гораздо сложнее, потому что у нее больше других задач. Когда все ездили в Переделкино, у меня был маленький ребенок, когда все обсуждались в Липках, я работала и так далее. Здесь, конечно, встает вопрос о приоритетах. Один поэт говорил, что литературе нужно отдать всю жизнь, всего себя. Видимо, я жадная – до реальной жизни, не связанной с литературой. Говорят, у Анны Ахматовой было две мечты: чтобы кто-нибудь из ее мужей повесил над столом ее портрет, и написать песню, которую будут петь солдаты в строю. Можно сказать, что обе они исполнились у меня, правда, песню пели не солдаты, а спортсмены – гимн Ночной хоккейной лиги.

Я не имею иллюзий по поводу «остаться в вечности». Сейчас такие смешные тиражи, что, на мой взгляд, никому из современных писателей это не грозит. Важно жить здесь и сейчас, в бесконечной гонке за благами видеть мир вокруг, любить своих близких. И конечно, делиться своими знаниями и умениями с теми, кому это нужно.

– Расскажите о вашем литературном конкурсе «Дорога в Арктику». Как возник, какие цели преследует и кто может участвовать?

– Проект родился как дань памяти известным полярным исследователям: Ивану Папанину, Георгию Седову, Семену Челюскину, Александру Колчаку, Владимиру Русанову. Он объединил в себе не только литературу, но и историю, и географию. Первые этап был завершен в мае прошлого года, победителей награждали в Доме-музее Русанова в Орле и в комитете Государственной думы по развитию Дальнего Востока и Арктики. В ноябре 2024 года, накануне дня рождения Владимира Русанова, была проведена молодежная конференция, которая объединила участников из разных городов. До 1 сентября 2025 года мы принимаем заявки на третий этап, посвященный 150-летию Владимира Русанова. Возраст участников – от 13 до 25 лет.

– Пару лет назад у вас выходила прозаическая книга – сборник рассказов. Насколько автобиографичны эти рассказы?

– На обложке этой книги написано: «Герои рассказов и повестей сборника – где-то реальные люди, а где-то – абсолютно выдуманные». Думаю, даже в самый автобиографичный рассказ часто вплетается масса дополнительных деталей. Порой в рассказе присутствуют персонажи, у которых есть реальные прототипы, но сюжет абсолютно выдуман, как, например, в рассказе «Красное платье». Основное место в книге занимает повесть «Озеро». Мне дорого, что ныне покойный литературный критик, литературовед Андрей Турков высоко оценивал эти тексты, а прозаик, драматург и сценарист Анатолий Королев, который был моим «приемным отцом» в Литературном институте (я ходила на его семинары помимо своих), написал к ней предисловие.

– Что вам ближе – проза или поэзия?

– Прозой можно сказать то, что хочешь сказать. Вопрос времени: сядь и пиши. Стихи – это звук, песня. Тебе хочется петь, но голос сел. И когда не пишутся стихи, похожее ощущение. Чувствуешь, будто твой словарный запас ограничен десятком слов, и ничего не можешь с этим поделать.

– Ваши стихи переведены на многие языки. Насколько этот опыт значим для вас?

– Стихи переводились в основном под выступления на фестивалях, есть несколько газетных и журнальных подборок, есть книга – трилингва «Черта» с переводом на сербский и болгарский языки, знаю даже, что поются песни на английском языке на мои стихи, а студентка из колледжа в Колорадо-Спрингс написала по ним исследовательскую работу. Из последних переводов – португальский, благодарю за него поэта и переводчика Астьера Базилио. Так что то, что стихи живут своей жизнью, скорее удивительно и радостно.

– К одной из ваших книг писали вступительные слова поэты Кирилл Ковальджи и Геннадий Калашников. Какое место в вашем пути занимают наставники?

– Те люди, которых вы назвали, мне очень дороги. Кирилл Владимирович, увы, уже в ином мире, но буквально на днях мы вспоминали его с еще одним поэтом, отмечая, сколько он отдавал молодым. Ковальджи для меня – образец неоценимого в работе с молодыми авторами такта, когда важно именно поддержать, а не оттолкнуть. Мало кто способен на это. В свои 20 лет я не знала ни одного человека из литературного мира и совершенно случайно попала в литературную студию Елены Исаевой при Бауманском университете. Елена Валентиновна очень тактично обсуждала стихи, приглашала туда современных поэтов, давала возможность студийцам где-то выступить, посетить семинар. Именно ей я обязана знакомством с Риммой Казаковой, которая в 2006 году принимала меня в Союз писателей Москвы. И на своем онлайн-семинаре Академии изящной словесности «Орлея» я пропагандирую только доброжелательное обсуждение и стараюсь приглашать современных поэтов, чтобы у ребят из разных городов была возможность не только послушать стихи, но и узнать о начале их творческого пути. Приходил к нам и мой большой друг, Геннадий Калашников, и многие другие авторы.

– Действительно, не так давно вы основали свою академию. Зачем вам это было нужно?

– Академия изящной словесности «Орлея» была создана для работы с молодыми талантливыми людьми – школьниками и студентами, чтобы «отдавать долги». Ранее я говорила о том, что мне дала студия Елены Исаевой «Коровий брод», и мне хочется, чтобы эти ребята из разных городов России имели возможность общаться, развиваться, публиковаться и входить в современную литературу с наименьшим количеством препятствий. Мы проводим творческие конкурсы и семинары, публикуем стихи и рассказы талантливых ребят в журналах, а также стараемся издавать их первые книги. В каждом городе, где я выступаю и рассказываю о проектах для молодых, пусть ко мне подходят всего один-два человека, но это уже много. Хочется сделать еще больше, но не хватает ресурсов: времени, людей, финансов.

– Сейчас довольно много школ или курсов, обучающих писательству. Можно ли научить писать? Как же вдохновение, музы, талант, наконец?

– Этот вопрос обычно адресуют студентам Литинститута. Конечно нет, нельзя научить писать людей, которым суждено играть в футбол или шахматы, рисовать или строить, но можно научить саморедактуре тех, кто не может не писать. Правда, некоторым авторам не нужно никакого развития. У них есть несколько текстов, которые можно читать на вечерах, их хвалят знакомые, и никакая здоровая критика ими не воспринимается.

Важно учиться видеть объективно свой и чужой текст, расширять круг чтения, найти своих, чтобы вариться в этом общем творческом «бульоне» или «компоте». И тогда случаются невероятные вещи: люди, изредка пишущие стихи, вдруг выдают полноценный рассказ или даже роман. Не могу не упомянуть свою ученицу, Диану Блинцовскую, чей роман «Я живой» о детском хосписе вышел в прошлом году. А еще можно писать для себя: путевые заметки, дневники, воспоминания для потомков.

– Поэтическое кружево «Ледяной тетради» очаровывает с первых строк, но в них много печали, грусти, рефлексии. Почему именно эта эмоция доминирует?

– Мне, человеку весеннему, сложно ответить на этот вопрос. Для меня зима – это замирание, пауза, даже, пожалуй, дилемма: выживет ли все живое после или погибнет. И хотя годовой цикл предопределен, всегда есть это предвесеннее чувство дожития до тепла. И этот внешний холод перекликается с холодом внутренним, с нашими страхами, сомнениями и тревогами.

– Перед некоторыми стихотворениями есть посвящения – поэтессе Ольге Сульчинской, Геннадию Шпаликову, маме… Если с фигурой мамы все понятно, то как в поэтическом полотне появляются другие?

– С мамой как раз все не так просто, это стихотворение – единственное ей посвящение, написанное по следам нашей поездки в Вену. Я не так часто посвящаю стихи людям, как и практически никогда не даю текстам названия. Важнее, что я знаю про себя, кто адресат того или иного стихотворения. Но у меня есть цикл, опубликованный в журнале «Аврора», который посвящен ушедшим из жизни друзьям, есть стихи памяти бабушки и тети. С Ольгой Сульчинской мы не раз путешествовали вместе, и это посвящение связано с нашей поездкой в Мурманскую область. У Геннадия Шпаликова есть стихотворение с упоминанием Даниловского рынка и ходящего мимо трамвая, а поскольку я хожу теми же путями, родились параллели. Было несколько посвящений хоккеисту, двукратному олимпийскому чемпиону Александру Сергеевичу Якушеву, с которым мы общались и дружили. Есть стихи моим сербским друзьям, однокурснице по Литературному институту и подруге Юле Рымкевич; американский цикл, посвященный Татьяне Евгеньевне Никольской.  

– Какой текст из новой книги ваш любимый?

– В мае можно только о любви: «Легкой росой, прозрачною паутинкой, / лесом тишайшим, рябью речной воды, / стану твоей русалкой, ручьем, тропинкой, / шумом дождя, предвестницею беды. / Радостью тайной, зрением и дыханьем, / теплой ладонью, плечиком, позвонком, / солнечным светом, тенью-воспоминаньем, / книгой, прочитанной в темноте тайком».