Обнимет меня страна

Когда Елена Жамбалова читает стихи – каждый жест трогает душу.  Фото Андрея Извекова

Я не претендую на роль исповедника или близкой подруги, поскольку уверена, что были у Лены друзья и ближе, и роднее. Но мне дорого, что, когда Лена приезжала в Москву, была у меня в гостях, что она сама вспоминала об этом с теплом. Говорила, что у нее два любимых имени – Наташа и Таня, недаром старшую дочь назвала Наташей, хоть это и непопулярное нынче имя. Говорила, что они «крепенькие такие... Хотя, как крепенькие... Никто просто слез не видит...». Она понимала многие вещи на интуитивном уровне, стихи ее были на разрыв: «Мужик пинал велосипед, / А он во мне звенел». Или: «... хмельная, татуированная / обнимет меня страна, / и я приклоню к ней голову, / и не оттолкнет она».

За последние 10 лет я могу назвать лишь два имени молодых поэтов, кто так выворачивает душу – это Лена Жамбалова и Майка Лунёвская. Бурятская поэтесса стала экзотикой в литературном мире столицы: «...а рядом / юрты, кони, степь, река. / И веселые буряты / обнимают облака». И еще: «На коне, по степи – всё лето!»

Лене дали премию «Лицей», стали публиковать в толстых журналах. Выезжать из дома ей было сложно: далеко и детей не оставить. Лена очень любила детей, как-то в интервью она назвала их «лучшими, очень любящими друзьями», это видно и в ее стихах: «О, чадо мое. О, мой маленький рыжий бурят, / В твоих волосах – запах ветра степей кижинжингских...»; «... вот и пока ты плачешь / сын твой мизинцем трогает/ маленький одуванчик. / разве ты их не любишь? / разве тебе здесь плохо?» Будучи иной, чуждой обыденной жизни, она просит Господа: «Пожалуйста ты сделай из моих / не так как из меня / чуток полегче...»

После смерти Лады Пузыревской в мае 2025 мы долго говорили, я на эмоциях написала стихотворение, которое посчитала личным, для внутреннего пользования, а Лена вывесила его у себя на странице. Кто бы знал, что пройдет всего два месяца, и мы будем собирать деньги уже не для приемной дочки Лады, Анечки, а для четверых детей Лены. «Я тут гибну», – писала она. Ей не хватало литпроцесса, но на самом деле – живых людей, творческого общения: «И ты, который просто смотрит, / и ты, который говорит». Отметив в ленте мое стихотворение про смерть, не написала, побоялась навязываться, потому что считала, что «все мы считаем ее конченой». У занятых своими делами, у нас не нашлось подходящих слов, чтобы разубедить ее, что это не так. Мы физически находились на столь большом расстоянии, что не удержали, не сберегли. «Все, работай. Обнимаю», – написала и ушла навсегда. Жила на пределе. Говорила: «Я вся нараспашку». «Бей мне, солнце, в глаза», – призывала в стихах. Очень надеюсь, что сейчас она «...над нежною полупрозрачною акварелью, / где синие реки и белые берега...», что ей покойно.

«Шестого творческого дня / Отпустят, может быть, меня, / Приду на берег. / И тоже сяду у огня, / Колени, косточки, синяк. / Какой я зверик?» Ты, Лена, вымершее древнее животное, такие уже не рождаются на земле. Только уходят...

«Я забуду тебя уже завтра. А ты – никогда. / Потому что я самая лучшая и живая». Для твоей семьи, для поэтического сообщества, несомненно, ты лучшая и живая. Пусть твои стихи живут на земле как можно дольше, сохраняя память о тебе:

Так деется ворожба. Снега заметут поляну.

И вот ты, глазами бел, встаешь посреди зимы.

Мне хочется не моргать, стать розовой 

и стеклянной.

Метаморфоза тел, отныне друг другу мы –

Предметы наискосок. Воронье перо и сено,

И стол, и дубовый стул, и зеркало, и стакан.

(Как плакали мы с тобой, как я на тебе висела).

Пока у меня есть ум, я складываю по слогам:

Войди в неживую вещь из долгих тупых волокон

На этом отрезке сна, где так на меня глядел.

Ходи и ходи со мной по солнцу углами окон,

Другого пространства нет, я знаю, 

что здесь предел.

Я выйду потом во двор, дышать или просто

 выйду.

И вспомню, что здесь мой дом. Плоть, клетка,

 молекул вязь.

Вброс-выброс живой воды, хруст пальцев,

 и в кашель – выдох,

Живое цветет в грязи, и я – это тоже грязь,

О жизнь моя, ты всегда качалась на полумерах.

День прожит, и нет причин цепляться за вечер

 дня.

Собака рычит, рычит и прыгает из вольера,

Кровавым своим теплом бросается на меня.