Из одного переулка в другой

Приятно в Москве заблудиться. Александр Трифонов. Московский дворик. 2019

Юрий Кувалдин. ЖЖ живой журнал: Избранные записи 2020–2023. 

– М.: Книжный сад, 2026. – 240 с.

Писатель и издатель Юрий Кувалдин (1946–2023) много написал. Много кого издал, включая таких писателей и поэтов, как Юрий Нагибин, Владимир Новиков, Александр Тимофеевский, Фазиль Искандер, Евгений Блажеевский, Кирилл Ковальджи, Евгений Бачурин. Список, разумеется, более чем неполон, но не можем же мы всех перечислить. Кувалдин издавал собственный журнал «Наша улица». С 1999 года и до конца жизни. До 2008 года журнал ежемесячно выходил на бумаге.

Кувалдин – постоянный автор «НГ-EL». Казалось бы, если ты издатель, причем издатель деятельный, активный, то уж себя-то, конечно, издал. И он издавал, разумеется, свои книжки. И много и регулярно печатался в самой разнообразной периодике, в том числе, как мы уже написали, и у нас в газете. И все-таки не все, что он написал, напечатано.

Кувалдин помимо всего прочего регулярно (ежедневно) делал записи в соцсетях, включая так называемый Живой Журнал (ЖЖ, livejournal.com). Интернет-дневник – он для писателя прежде всего дневник. Кое-что там записанное потом становится частью прозы или эссеистики. Но не все. Так что книжка, собранная и напечатанная его сыном художником Александром Трифоновым, включает в себя тексты, которые в общем и в целом ранее не публиковались. Здесь есть короткие эссе, зарисовки, стихи и стихи в прозе, тексты, посвященные писателям, музыкантам, артистам. Дневник (тем более интернет-дневник) на то и дневник, чтобы откликаться на все происходящее. Вот и писал Кувалдин – кому некролог, кому здравицу в честь юбилея.

Кувалдин везде и всегда писал и говорил, что не любит, не жалует поэтов, в журнале своем буквально заставлял знакомых поэтов сочинять и публиковать прозу. Те сначала неохотно, а потом и с удовольствием освоили новый для себя жанр. Но стихи Кувалдин все равно печатал, поэтов все равно издавал. Многих издавал если и не впервые, то, скажем так, впервые по-серьезному, впервые по-настоящему. Скажем, Александр Тимофеевский был известным и популярным детским поэтом, сценаристом, но большую «взрослую» книгу первым ему издал Юрий Кувалдин.

Кувалдин, повторим, везде и всегда писал и говорил, что не любит, не жалует поэтов, но сам-то, сам же писал вот что: «Много раз помногу лет счет идет на тех, кто есть и на тех, кого уж нет, все они сидели дома, неприемля яркий свет, сразу вспыхнувший от счастья появления на свет, а где были вы до света, для людей большой секрет…» Запись от 6 сентября 2023 года, совсем незадолго до смерти.

Но больше в книжке Кувалдина, конечно, прозы и эссеистики. Причем отделить одну от другой непросто, как почти во всех текстах Кувалдина:

Перетекаешь бессознательно. Александр Трифонов. Московский дворик. 2013

Что перед нами? Наверное, стихотворение в прозе. Как у Ивана Тургенева. Кувалдин, конечно, больше любил упомянутого Достоевского. А из поэтов – Мандельштама. Первая книжка Кувалдина, вышедшая в 1989 году в издательстве «Московский рабочий», называлась «Улица Мандельштама». Но все равно – как у Ивана Тургенева. Тем более что есть у Кувалдина и такое: «Если утро туманное, вспомним Тургенева. Если утро солнечное, вспомним Фета. Если на Невском проспекте вдруг настает весна, вспомним Гоголя. Если ночи были белые, вспомним Достоевского (…) Если муза в уборе весны постучалась в окно, вспомним Блока. Если озеро стало отвесным, вспомним Мандельштама».

Есть у Кувалдина одна запись, она совершенно удивительна (приведем ее целиком чуть ниже). На наших глазах – в течение одного короткого текста – стихи превращаются в лирические зарисовки в прозе, и сразу же, не переводя дыхания, – в филологическую статью. Итак, цитируем:

«Садовые розы завяли, голландские розы цветут, ты розовой стала от света зари, утреннее солнце розами отразилось в окнах, те розы вспыхнули в памяти, на сцену летели букеты роз, вся в розах лежала она, да и он покоился в море роз, раз уж принято розами речь раскрашивать, разрисую розами судьбу я, вспоминая Игоря Северянина: «Но дни идут – уже стихают грозы // Вернуться в дом Россия ищет троп... // Как хороши, как свежи будут розы // Моей страной мне брошенные в гроб!..» Начинал же в 1834 году поэт Иван Мятлев: «Как хороши, как свежи были розы // В моем саду! Как взор прельщали мой! // Как я молил весенние морозы // Не трогать их холодною рукой!»

Да, перед нами, конечно, так называемый поток сознания, «полив», так, например, построены и устроены «Москва – Петушки» Венедикта Ерофеева. Но как же изящно – и, главное, в таком коротком тексте. Кстати, есть у Кувалдина рассказ «Розы», там тоже и Мятлев, и Северянин, и лирика, но то – полноценный рассказ, с сюжетом. И, что может показаться удивительным, рассказ написан раньше. Но здесь ничего удивительного нет. Какие-то мысли и тексты можно со временем развить, а какие-то, наоборот, сжать, спрессовать. А потом включить в другой рассказ. Да, процитированный фрагмент вошел в рассказ. В рассказ «Непрерывное». Дневник на то и дневник, что он еще и черновик.

* * *

Имя прозаика Юрия Кувалдина хорошо известно современным читателям. А когда-то, на заре туманной юности, начинающего литератора знали под фамилией Трифонов. Но тогда все знали его тезку и однофамильца Юрия Трифонова. За свой первый роман «Студенты» Трифонов получил Сталинскую премию. Надоумил ли кто или младший просто догадался, что стране не нужны два Юрия Трифонова, так либо иначе он взял псевдоним Кувалдин. И он быстро заявил о себе как о многостороннем литераторе. Ему были подвластны все жанры. Разве что басен не кропал. В ипостаси же издателя не чурался унылой черновой работы. Он лично (часто ли увидишь такое) звонил авторам, уговаривая их отдать свое будущее произведение в основанный им журнал «Наша улица». Причем обращался не только к звездам первой величины, способным вытянуть на своих могучих плечах любую тему, но и к менее титулованным лицам, чей талант предвидел. Человек едва делал первые шаги по литературной стезе, а прозорливый Кувалдин уже тут как тут. Торопится заключить с юным дарованием договор. В своих выводах ошибался редко.

Если озеро стало отвесным, вспомним Мандельштама. Александр Трифонов. Мандельштам. 2015

Есть у Кувалдина миниатюра под названием «Наугад». Он вообще любил бесхитростные заголовки, из серии тех, про которые книжные гурманы уважительно говорят: не в бровь, а в глаз. Рекордно маленький «Наугад» заслуживает того, чтобы привести его здесь полностью:

«Я иду по переулкам наугад, никогда не читая названий, а прихожу самым коротким путем туда, куда мне нужно, на автопилоте, как рыба в воде». Безусловно, подобное чтение для высоколобой публики. Иные кувалдинские экзерсисы под силу понять лишь выпускникам кафедры философии Геттингенского университета. Сам же Кувалдин настроен всегда оптимистично. Верит в силу слова и другим советует. Иногда заявляет об этом громогласно. Формулирует свой опыт на пользу другим коллегам. Например, в миниатюре «Правила для писателя»:

«Неуклонное следование распорядку приводит писателя к почти незаметным, но впечатляющим результатам, когда ты в течение всей своей жизни исполняешь каждый день одни и те же правила, сформулированные мною для писателей: 1 – писать каждый день, хотя бы по одной фразе, постепенно совершенствуя свое мастерство; 2 – постоянно публиковать свои произведения; 3 – пропагандировать свое творчество и творчество коллег, близких тебе по духу».

Да, много полезного и поучительного содержит сборник «Живой журнал». Заранее неизвестно, кому какую пользу он принесет. Но что читать его нужно, это очевидно.

* * *

И последнее. Кувалдин очень любил, обожал и боготворил Москву. Вот и закончим мы словами Кувалдина о Москве: «Приятно в Москве заблудиться, особенно тогда, когда примерно знаешь расположение переулков и второстепенных улиц, вроде Библиотечной улицы или Малого Факельного переулка, пойдешь наугад и выйдешь в какой-нибудь Большой Рогожский переулок (…) когда же тебе все равно, где ты, то перетекаешь из одного переулка в другой бессознательно».

Именно так. И только так. Сознательно ходят те, кому куда-то срочно зачем-то надо, а мы перетекаем из одного переулка в другой.