Дмитрий Орлов
Название нашего первого пункта повестки дня напомнило мне о замечательной теории перерастания, которую обнародовал Владимир Ленин в апреле 1917 года. Это был политический абсурд. Над ним смеялись – смеялись деятели Временного правительства, смеялись старые большевики, но через несколько месяцев большевистская партия пришла к власти.
Я думаю, что ничего подобного, к счастью, нам сегодня не угрожает. Единственная ситуация, при которой может произойти серьезная политическая дестабилизация, – это формирование в стране общественного движения, аналогичного польской «Солидарности» конца 80-х годов во главе с харизматическим лидером. Оно должно мобилизовать мощные социальные пласты, агрессивно артикулировать популистские и антибюрократические требования. Никакой угрозы подобного рода в стране не существует сегодня и в обозримом будущем не предвидится.
Наличие экономического кризиса, очагов социально-экономического недовольства, а возможно, политического недовольства, да и даже всех трех факторов вместе отнюдь не свидетельствует о том, что масштабный политический кризис налицо или случится в обозримом будущем. Это ситуация может продолжаться достаточно долго, может быть законсервирована, но при переходе бюрократии, особенно региональной, к политическим методам управления и при более широком участии «политических миноритариев» в политическом процессе, я думаю, все шансы избежать масштабного политического кризиса у России есть. Это, впрочем, не означает, что система не должна претерпевать изменений.
У власти есть сегодня три ресурса: общественное доверие, достаточно значительное, высокая консолидация элиты и, собственно, финансовая подушка безопасности. Их, ресурсов, достаточно для того, чтобы сохранить политическую стабильность в течение довольно продолжительного времени. Недовольство будет проявляться и уже проявляется: экономический кризис – это в какой-то степени кризис доверия. Но я глубоко убежден: недовольство может быть канализировано и с высокой степенью будет канализировано через действующие институты – президентства, парламента, местной власти, включая законодательные собрания. Мы сегодня недооцениваем роль таких инструментов, как, допустим, общественные приемные Владимира Путина. Это ведь огромная сеть, через которую можно обеспечить сбор и обработку информации. Можно ответить гражданину (и миллионам граждан), можно дать ответ на широкий общественный запрос, можно ответить огромной группе граждан с помощью законопроекта. Это весьма действенный инструмент.
Что реально востребовано сегодня? Конечно, востребован диалог. Уважаемые коллеги, которые об этом говорили, совершенно правы. Но в каком формате? С кем и как говорить? Мне кажется, изобретать велосипед не надо. Этот формат задан в Послании президента РФ Медведева Федеральному собранию. Это, если хотите, «демократия участия», это включение в политический процесс небольших общественных организаций на местном уровне и относительно крупных политических партий на уровне федеральном. «Призов» для новых участников достаточно, двумя мандатами для «пятипроцентников» дело ведь не ограничивается. И, кстати, представление президентом к избранию лидера СПС губернатором Кировской области – это тоже пример того, что вменяемые представители элиты, самые различные, могут быть вовлечены в политический процесс и вовлекаются в него.
Еще одна часть элиты, которая может быть более активно вовлечена в систему, – это профсоюзные деятели, которые сейчас, безусловно, на волне.
Все эти идеи «национальных круглых столов»┘ Те, кто реально располагает общественным доверием, сидят не за какими-то там столами, а в парламенте. Актуальная цель для «политических миноритариев» – не добиться слома системы (они на это, кстати, и не способны), а встроиться в нее. Так система будет более конкурентной. Да и более конкурентоспособной, кстати говоря.
Признание Конституции, действующего парламента, действующих национальных демократических институтов, итогов выборов, собственно, признание того, что система сложилась в основных своих чертах, – «миноритарии» признают эти правила и на этих условиях включаются в игру.
Если говорить о региональных особенностях кризиса, то он, конечно, неравномерен. И роль регионов может возрасти в том случае, если они получат финансовые ресурсы в значительных масштабах. Пока федеральная власть контролирует основной финансовый поток, связанный с антикризисным регулированием, роль регионов возрастать не будет. Как только федеральная власть уменьшит контроль над этим потоком, естественно, роль регионов возрастет. Поэтому задачей федерального Центра является не распыление ресурсов, а их максимальная концентрация на ближайшую перспективу. Я думаю, что ни утрата контроля над важнейшими регионами, ни тем более распад страны однозначно не входят ни в чьи планы.
Ну и последнее: проект «Имя Россия», с моей точки зрения, не привел ни к какому расколу нации. Мне кажется, что это был пиаровский и медийный проект. Никаких сверхцелей, даже если кто-то ставил перед ним эти сверхцели, за ним не видно. Поэтому я бы не преувеличивал его роль.
