Между союзниками и Сталиным

Дипийцы: материалы и исследования / Отв. ред. П.А. Трибунский. – Рязань: П.А. Трибунский, 2025. Вып. II. – 624 с.

Отличительной чертой нового сборника является стремление его составителя и одного из авторов Павла Трибунского на примере конкретных людей и событий включить дипийцев в более широкие контексты: в общую историю произошедших тогда миграционных процессов; в Русское зарубежье; наконец, в послевоенную историю.

Первая тема раскрывается в статье Михаила Талалая. Им рассматривается феномен «Красного дома» в Апулии (Южная Италия), который первоначально представлял собой женский лагерь. В нем одновременно находились итальянки, обвиненные в сотрудничестве с немцами, нелегально перешедшие границу и проститутки. Среди DP оказались не только советские гражданки и представительницы первой волны эмиграции, но и немки, австрийки, польки, жительницы балканских государств и даже одна финка. Спустя полгода, в том же 1947-м, «Красный дом» стал лагерем для семейных беженцев. Теперь тут преобладали югославы, не желавшие по различным причинам возвращения на ставшую коммунистической родину, а помимо русских и советских граждан вновь появились итальянцы из северо-восточной Адриатики, отошедшей к Югославии.

В статье Андрея Мартынова на примере деятельности Марка Алданова реконструируется отношение части первой волны эмиграции ко второй. Писатель крайне отрицательно воспринимал любые формы сотрудничества с гитлеровцами, что в итоге привело к разрыву личных отношений с поэтом Георгием Ивановым (ошибочно, как выяснилось много позднее, обвиненного в коллаборации). Привлекая различные, включая архивные, источники, исследователь отмечает, что романист все равно никогда не отказывал в помощи даже своим идейным противникам. В случае с Алдановым автор разделяет дипийцев на три группы: тех, кто взаимодействовал с писателем по издательской работе, с кем он был лично знаком или состоял в переписке и, наконец, упоминаемых в эпистолярном наследии. Оценки в их адрес были у Марка Александровича различными. Если писатель и славист Леонид Ржевский казался «очень милым и толковым человеком», то инженер-невозвращенец Виктор Кравченко произвел на Алданова «впечатление влюбленного в себя до безумия человека. Такой самовлюбленности и мании величия я не видал никогда даже у актеров и писателей, хотя это наша профессиональная болезнь».

Интересна статья Игоря Петрова и Марка Тольца о публикации юристом Василием Марченко в 1953 году брошюры «Soviet Population Trends, 1926–1939». В ее основе лежал текст статистика Владимира Руденского, написанный во время службы его и Марченко в такой преступной организации, как оперативный штаб Розенберга. Следует иметь в виду, что это не единственное заимствование западной советологии из нацистских наработок. Своей аналитической деятельностью (возникшей после поражений на фронте, когда стал невозможен грабеж новых территорий) недоброй памяти оперштаб, как отмечают авторы, «предвосхитил созданный в 1950 г. в Мюнхене Институт по изучению истории и культуры СССР, недаром среди отцов-основателей института оказались три бывших сотрудника оперштаба, включая Марченко».

Из других работ хотелось бы выделить статью Евгения Пономарева о творчестве Ржевского, а также подготовленную Трибунским и Владимиром Янценом переписку поэта Дмитрия Кленовского с литературоведом и переводчицей Зоей Юрьевой.

К слабым сторонам сборника следует отнести недостаточное внимание к военной составляющей DP, точнее, к сотрудничеству с немцами и их союзниками, а после капитуляции Германии – формированию различных организаций по принципу Русского общевоинского союза (РОВСа). Ведь если история власовской армии или каминцев (входили в состав СС, признанной Нюрнбергским трибуналом преступной организацией) пусть и не полно, но все-таки изучена, то через биографии отдельных эмигрировавших чинов остбатов или полицейских батальонов можно было бы восстановить их боевой и одновременно криминальный путь, приведший коллаборантов в состав DP и второй волны эмиграции.