0
6880
Газета Персона Печатная версия

03.03.2021 20:30:00

Интерес к смерти как к будущему

Надя Делаланд об арт-терапии в психиатрической клинике и путешествиях вне тела

Тэги: психология, поэзия, арттерапия, психиатрия, смерть, милорад павич, стругацкие, набоков, оскар уайльд, джером клапка джером, винзавод, кома

Надя Делаланд (Надежда Всеволодовна Черных) – поэт, филолог, арт-терапевт, прозаик. Родилась в Ростове-на-Дону. Окончила филологический факультет и аспирантуру Ростовского государственного университета (ныне Южный федеральный университет). Кандидат филологических наук. Преподавала в ЮФУ, работала куратором литературных мероприятий в Библиотеке им. А. Ахматовой (Домодедово), вела на домодедовском телевидении рубрики «Новинки библиотеки» и «Уголок филолога». С 2009 года – докторант Санкт-Петербургского госуниверситета. Автор 14 поэтических книг, в числе которых «На правах рукописи» (2009), «Писаная торба» (2010), «Сон на краю» (2014), «Сезонные раскопки акведука» (2015), «Нужное подчеркнуть» (2016), «Мой папа был стекольщик» (2019), книг прозы «Рассказы пьяного просода» (2020) и «Мои 10 правил на карантине. Сборник» (2020), детской книги «Нина Искренко». Гран-при международного поэтического конкурса «Дорога к Храму» (2014), победитель Волошинского конкурса (2008), «Чемпионата Балтии по русской поэзии» (2015), лауреат премий «Поэт года» (2014), «Московский наблюдатель» (2017), «МайПрайз» (2019), «12» (2019) и др.

психология, поэзия, арт-терапия, психиатрия, смерть, милорад павич, стругацкие, набоков, оскар уайльд, джером клапка джером, «винзавод», кома Невозможное в одном состоянии сознания возможно в другом. Анн Франсуа Луи Жанмо. Полет души. 1860. Лионский музей изобразительных искусств

Месяц назад вышел из печати первый роман Нади Делаланд «Рассказы пьяного просода». У книги оказалась счастливая судьба. Сначала она небольшим тиражом вышла в малом издательстве «Стеклограф», в результате была замечена критиками, потом попала в лонг-лист премии «НОС». В итоге автор получила предложение издать книгу вторично, уже в крупном издательстве. Роман создан в жанре магического реализма. Он повествует прежде всего о любви и преодолении страха смерти, нередко – через описание пограничных состояний сознания. С Надей ДЕЛАЛАНД побеседовал Николай МИЛЕШКИН.

– Надя, вы известный поэт, автор 14 книг стихов. Как вы пришли к прозе?

– Точно не уверена, но мне кажется, что первой попыткой были «Драконьи сказки», которые изданы в поэтической книжке «Кизяк местных яков», вышедшей в 2002 году. То есть примерно 20 лет назад все началось. «Драконьи сказки», кстати, недавно были опубликованы журналом «Волга».

– Книга состоит из отдельных новелл, объединенных общей композицией. «Рассказы пьяного просода» изначально планировались «быть вместе» или писались как отдельные произведения и были объединены позже?

– Рассказы писались, что называется, «в стол» на протяжении многих лет. Сквозной сюжет про Просода и Ксению я придумала и написала буквально за полдня, но позже, когда читала книгу целиком (нужно было внимательно вычитать макет), удивилась тому, как удачно и цельно все сложилось.

– Книга вышла почти одновременно в двух издательствах, что бывает, мягко говоря, нечасто. Как это получилось?

– Да, это удивительно. Я даже представила себя ценнейшим автором, которого рвут на части издательства, и несколько секунд наслаждалась этой картинкой. Получилось так, что замечательный прозаик, литературный критик и очень хороший человек Валерия Пустовая отнесла сборник моих на тот момент разрозненных рассказов в одно большое издательство, и они там довольно надолго залегли. Потом, когда мне сказали, что нужно их послать через сайт, я решила, что это такая деликатная форма отказа, и позвонила директору издательства «Стеклограф» Дане Курской, которую очень люблю. Она, кстати, издала до этого мою поэтическую книжку «Мой папа был стекольщик». И вот я позвонила ей и в лоб спросила, не хочет ли она издать мои рассказы. Дана – чудесная, она захотела. Правда, для «Стеклографа» нужно было книжку раза в два сократить. Я сократила, получилось 10 рассказов. Они смотрелись как-то щупло, и я подумала, что хорошо бы их как-то обрамить что ли. Села и, практически не задумываясь, обрамила. А потом послала показать Лере. И тут вдруг на фоне всеобщего локдауна в большом крупном издательстве появилась возможность издать много книг в электронном виде, и обо мне тоже вспомнили. Я подумала: а почему бы не издать «Просода» в электронном формате? И Лера отправила рукопись. «Просод», видимо, понравился, потому что его внезапно предложили издать в бумаге. Но для этого нужно было отказаться от издания в «Стеклографе», а там процесс был уже запущен. Но поскольку все мои издатели оказались добрыми и умными людьми, то все устроилось. Дана сказала: «Ты что, Наденька, крупное издательство – это же круто! Хочешь я подпишу какой-нибудь отказ от всех прав?» А Юлия Селиванова справедливо решила, что нет никакого криминала в том, что книжка вышла крошечным тиражом, тем более что все права на нее я отдала крупному издательству. И вот теперь мы дружно живем с двумя «Просодами», мне нравится.

­– Как вы думаете, кто на вас повлиял как на прозаика?

– В конечном итоге на меня повлияло все, что я читала, смотрела, слушала и прожила. Съела и выпила. Хотя все, как известно, это почти то же самое, что ничего. Но, конечно, мне бы хотелось думать, что те авторы, которыми я сама восхищаюсь, оставили во мне особенный отпечаток. Называть можно долго: Владимир Набоков, Аркадий и Борис Стругацкие, Милорад Павич, Милан Кундера, Оскар Уайльд, Джером Клапка Джером – это все еще из детства. Если говорить о современниках, то это Алексей Сальников (который оказал мне честь и написал предисловие к изданию), Алексей Винокуров, Леонид Костюков, Владимир Сотников и еще много замечательных прозаиков. Я прочла их существенно позже, чем начала писать, так что можно сказать, что я их просто люблю. Но все же один из них в самом деле повлиял. Этот человек – замечательный литературный педагог, но повлиял он именно как писатель, своими книгами. Я имею в виду Леонида Костюкова.

– Многие читатели ваших стихов замечали в них пристальный интерес к теме смерти. В «Рассказах» он тоже есть. Поскольку нельзя сказать, что это присуще всем пишущим людям, спрошу, откуда он у вас?

– Мне кажется, что я начала размышлять о смерти в тот момент, когда о ней узнала. По своей природе я не склонна что-то вытеснять, если меня это интересует. Наверное, если бы я могла с уверенностью сама себе сказать, что смерть – это конец нашего существования, я бы потеряла к ней интерес. Но поскольку я этого сказать не могу, то можно сказать, что меня занимает мое будущее.

– В «Рассказах» происходят странные с точки зрения здравого смысла вещи. Например, женщина, находящаяся в больнице в коме, является незнакомой девушке на другом конце города и просит зайти к ней в палату и сказать о том, что умирать не страшно. Для вас это вещи, возможные только в художественном произведении, или вы допускаете подобное и в жизни?

– Невозможное в одном состоянии сознания может быть возможно в другом. Об этом хорошо сказал Чарльз Тарт: «…если вы не можете войти в определенное состояние сознания, вы никогда не сможете понять некоторые вещи». Он, правда, говорил это о просветлении. Наталья Бехтерева в книге «Магия мозга и лабиринты жизни» описывает случай, когда женщина на операционном столе впала в кому, увидела свое тело со стороны, а потом оказалась у себя дома. В этот момент в дверь позвонили, ее пожилая мама пошла открыть дверь и задела чайную ложку, которая упала и завалилась за край ковра. Пришла соседка и принесла ее маленькой дочке красное платье в белый горошек. Когда женщина вышла из комы, она рассказала об этом своему лечащему врачу. Он спросил у нее разрешения съездить к ней домой, чтобы сообщить родственникам о том, что с ней сейчас все в порядке. Когда он приехал, то, между прочим, поинтересовался о красном платье в горошек, которое принесла соседка, и крайне изумил своей осведомленностью бабушку. А потом еще и легким движением нашел под ковром ложку. У Грофа много свидетельств подобного перемещения в холотропном состоянии. В частности, он описывает случай, когда он, живя в Америке, оказался таким образом дома у своих родителей в Праге. Люди, прошедшие через подобный опыт, подробно описывают разные детали, которые потом легко верифицировать.

– Именно интерес к подобным состояниям подтолкнул вас к тому, чтобы заняться арт-терапией? Как проходят эти занятия? Что вы выносите для себя, проводя занятия с пациентами?

– К тому, чтобы заняться арт-терапией, меня подтолкнул случай. Мы познакомились на выставке современного искусства на Винзаводе с психиатром (другом моего друга), разговорились. Я рассказала о теме докторской («Суггестивный потенциал языка поэзии»), его все это заинтересовало, и он пригласил меня в частную психиатрическую клинику – попробовать. Попробовала, получилось. Проработала там четыре года. Если бы была посвободнее, работала бы и до сих пор. О том, как проходят занятия в группе, я подробно рассказывала Ольге Балла для журнала «Знание – сила» и – в расширенном варианте – для «Частного корреспондента». Это интервью есть в Сети, называется «Разноцветными голосами». Выношу из занятий многое – прежде всего для меня это бесценные наблюдения над различными проявлениями человеческого сознания, я очень многое поняла в процессе, и до сих пор какие-то вещи достраиваются с учетом того опыта. Потом я всегда сама получаю непосредственную пользу от всех упражнений. Бывало, приходишь уставшей и опустошенной, а позанимаешься – и возникает состояние необыкновенной наполненности и радости.

– Многие читатели отмечают, что ваше творчество (и стихи, и проза) оказывает на них эмоционально положительный эффект: гармонизирует, успокаивает. Вы сознательно «закладываете» такую программу, когда пишете? Ждете ли вы такого эффекта от своих произведений? Как вы внутренне реагируете, когда вам об этом говорят?

– Конечно, я ничего специально не закладываю, но, вероятно, моя убежденность в том, что так и должно быть, чудесным образом передается через текст. Так что подсознательно я к этому готова, и когда мне говорят что-то подобное, я чувствую, что все хорошо и правильно, так и нужно. Хорошо же, когда хорошо, правда?


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Штурмовали небеса

Штурмовали небеса

Дмитрий Нутенко

Леденящая душу музыка и зловещие, будто из картины ужасов, стихи Бориса Слуцкого

0
287
Ты уголек, я огонек

Ты уголек, я огонек

Александр Балтин

Собственная версия реальности Наташи Кинугавы

0
286
Это чудный поэт

Это чудный поэт

Вячеслав Огрызко

Николай Рубцов: жил неприкаянно, никогда не имел достатка, и быт его был вечно необустроен

0
772
У нас

У нас

Кондрат Николаенко

0
269

Другие новости