Ироничный меланхолик. Истории из жизни нашего современника, прожившего почти 100 лет

Юрий Хазанов: фронтовик, писатель, москвич, каких в нашем городе осталось так мало. Фото из архива Юрия Хазанова

Никогда я его не называл дядей Юрой. Юрий Хазанов, мой на-очень-много-старший удивительный товарищ, улыбчивый меланхолик, сразу стал для меня Юрой.

Фронтовик. Писатель. Москвич, каких в нашем городе осталось так мало, что, думаю, в один троллейбус все поместятся. Зачем-то (сугубо мирный человек), окончив школу в 1937-м, поступил в Военно-транспортную академию в Ленинграде, где учился до 1941-го; войну прошел от Москвы до Вены – командир автороты, капитан. Награды: орден Отечественной войны и две медали – «За оборону Кавказа» и «За победу над Германией».

Из трофеев капитан Хазанов принес домой пистолет (в первую послевоенную зиму бросил его в полынью на Патриарших), маленькие ножницы (ногти стричь) и две простыни: «На войне какие тебе простыни?! Лег на шинель и шинелью укрылся».

Выспался фронтовик-победитель на простынях, поступил в пединститут, окончил его (1952), преподавал английский язык. Ученики его любили. Потом, когда стал писать книги, и читатели его полюбили. Юра написал (а еще больше перевел) много книг: проза, стихи, пятитомное повествование о своей жизни. Для поступления в Союз писателей рекомендации ему дали Корней Чуковский и Андрей Некрасов, автор знаменитой повести «Приключения капитана Врунгеля» (вышла в 1937-м).

– Юра, а кто дал третью? Ведь три рекомендации нужны.

– Достоевский.

Краткость – сестра таланта. Верно, тут с Чеховым не поспоришь. Но ведь не одна же сестра у таланта, думаю, ирония – тоже ему близкая родственница. Хазанов, кажется, самый ироничный человек из всех моих знакомых. Ирония – одна из сущностей Юрия Самойловича, сопровождала неотступной тенью чуть не каждое его слово. Так что говорить с ним было непросто. Он, как Гамлет, не терпел праздных вопросов, тем более пустых поздравлений, особенно с Днем Победы: георгиевские ленточки, открытки с типографской подписью президента, красные гвоздики от детей. К своему фронтовому прошлому мой друг не относился никак. Вот к женщинам – очень даже с большим интересом.

С путевками от бюро пропаганды Союза писателей Хазанов исколесил весь СССР вдоль и поперек – от Кушки до мыса Дежнева, от мыса Челюскина до бывшего Кёнигсберга. Особенно хороши были поездки вместе с Андреем Некрасовым – кто ж не знал «капитана Врунгеля»?! Однажды, в 1969-м, летели они к пограничникам Чукотки: Некрасов, Хазанов и чтица Любовь Руднева. Удивительная женщина: в 1935-м окончила Театральный институт, воевала, после войны окончила Литературный институт и там же преподавала художественное чтение; жена актера Эраста Гарина. Юре та поездка очень запомнилась.

– Ты бы видел Любу! Это ж она сделала знаменитым Ярослава Смелякова! А Ярослав – ее, как Пушкин – Анну Керн, только Анне Керн такая слава и не снилась. «Посредине лета/ высыхают губы./ Отойдем в сторонку,/ сядем на диван./ Вспомним, погорюем,/ сядем, моя Люба,/ Сядем посмеемся, Любка Фейгельман!» Вот она самая и есть. Руднева – актерский псевдоним, может, его ей Мейерхольд придумал, а по рождению она Фейгельман Любовь Сауловна. Ты-то «Любку» хоть читал?

– Обижаешь, Юра. Да это одно из самых любимых моих стихотворений, и, если хочешь знать, Ярослав Васильевич сам подарил мне свою книгу, где эти стихи есть. В самый первый День поэзии, я тогда еще в школе учился.

А с Юрием Хазановым мы познакомились в 1993-м, в Литературной гостиной Рады Полищук при Еврейском общинном доме. С тех пор не перестаю удивляться своему товарищу. Худощавый, чуть ли не тощий (всю сознательную жизнь неизменного веса (52 кг при 178 см роста), подтянутый, ироничный. Мы дарили друг другу книги, несколько лет весело собирались в альманахе «Складчина», отмечая каждый номер (а мы там печатались чуть не в каждом номере), выпивали. И Римма, замечательная Юрина жена, опытнейший юрист, специалист по авторскому праву, тоже стала автором «Складчины».

Риммы уже нет (умерла в 2006-м), да и общих друзей у нас убавилось, и встречались мы последние годы нечасто. 28 августа 2019-го Юра созвал нас на свое 99-летие; наш друг Саша Кирнос приготовил ему музыкальный подарок: пригласил к Юре в писательский дом рядом с метро «Аэропорт» еврейский оркестрик (скрипка, флейта, гитара), и было хорошо.

Я любил приходить к нему, пить чай на уютной кухне, слушать его: то одно он вспомнит, то другое, то кого-нибудь, то что-нибудь. Отец Юры, Самуил Абрамович Хазанов, в 1916-м окончил юридический факультет Московского университета. В советские годы занимал разные должности; в конце 1920-х был заместителем Израиля Вейцера, возглавлявшего Хлебо-фуражное управление страны (расстреляли старого ленинца в 1938-м). У Самуила Хазанова был большой кабинет и персональный служебный экипаж – лошадь с извозчиком, в квартире стоял шведский телефонный аппарат. В 1929-м отца арестовали по «делу Промпартии», о которой Самуил Хазанов даже и не слышал, но все-таки года три отсидел.

А Юрина мама, Надежда Александровна, окончила Гнесинское училище, ученица пианиста Константина Игумнова, правда, музыкантом не стала, преподавала английский язык в пединституте. Маленького Юрочку мама называла Люка (потому что он сам так себя называл); Люка любил придумывать имена всем родственникам и знакомым семьи: няню Софью Григорьевну звал Нёня-Соня, соседа Александра Ильича, работавшего до революции у братьев-издателей Гранат, – Лёля-Саша, и того все знакомые только так и звали, хотя Александру Ильичу это очень даже не нравилось: идет он по Малой Бронной или в трамвае едет – пожилой мужчина с усами, а его окликают: «Лёля, постой!» Обидно. Кстати, у некоторых Юриных одноклассников были еще и не такие имена: Факел-Ре (сокр. от Факел Революции) или Лемар (сокр. Ленин, Маркс).

В семь лет Юра заболел скарлатиной. Помнит, что тогда ему подарили две книги с картинками: «Страшный негус» и «Робинзон Крузо» (между прочим, недавно эта великая книга вышла в переводе самого Хазанова); «Робинзона», правда, потом сожгли, боялись: вдруг книжка заразит кого-нибудь. Скарлатина, дифтерит, коклюш, свинка – даже в моем детстве этими болезнями многие дети болели. Сейчас, наверное, уже не болеют. Болеют другими, новыми заразами.

– Юра, а ты хотел бы, как Робинзон Крузо, оказаться на необитаемом острове?

– Конечно! Только без Пятницы и всяких дикарей, а с блондинкой. – Он обрисовал руками формы желанной незнакомки. – Можно и с рыжей. Но не с лысой певицей, как у Ионеско. Слышал про такого? Ты вообще-то в театр ходишь?

В молодости Юра любил театр, много чего интересного видел. В 1932-м великий выдумщик Николай Акимов поставил в Театре им. Вахтангова «Гамлета»: Гамлет – никакой не герой, а негодяй! Играл его лысый толстяк Анатолий Горюнов (в знаменитом фильме «Вратарь» он играл смешного инженера Карасика); на сцене принц датский предстал с большой кастрюлей на голове, по которой сам же дубасил здоровенной морковью. Офелию (по замыслу режиссера, не невинную овечку, а потаскуху) играла красавица Валентина Вагрина. Королева Гертруда (Анна Орочко) выехала на сцену верхом, лошадь споткнулась, актриса грохнулась, но руки-ноги не переломала, все обошлось (между прочим, эта «королева» родилась в Шушенском, ее крестными стали Ленин и Крупская). Юный зритель Юра Хазанов к тому времени уже прочел всего Шекспира, и такой «Гамлет» ему не понравился.

Через два года вахтанговцы опять представили «Гамлета» (и дался этот принц!), уже с Михаилом Астанговым: в парике с длинными седыми космами, с замогильным страшным голосом – такой Гамлет Юре понравился. Видел он и знаменитую «Анну Каренину» с Аллой Тарасовой в МХАТе (от автора читал Качалов) – всю ночь Юра стоял в очереди за билетом. А в Ленинграде курсанту Хазанову посчастливилось увидеть «Маскарад»: Арбенина играл великий трагик Юрий Юрьев.

Первый раз Хазанов женился нечаянно: обнаружилась язва, нужны анализы, исследования; снимок желудка ему делала в Онкологическом институте им. Герцена (не автора «Былого и дум», а его внука, выдающегося врача) рентгенолог Анастасия Потоцкая, жена Соломона Михоэлса, тогда еще не убитого. Там Юра и познакомился с медсестрой Миррой, но вместе они прожили недолго. А с Риммой – долго, хотя они были очень непохожими.

Несколько лет назад к Юре стала приходить-помогать соцработник Зинаида Николаевна, Зина, украинка из Молдавии, симпатичная женщина, яркой южной внешности; улыбается, вкусно готовит, аккуратно в квартире прибирает, ему с ней интересно. И на десятом десятке Юра влюбился! Уже не мог обходиться без Зины.

– Знаешь, я на свою жизнь смотрю, как на аттракцион. Чего только не было! А вот нежность только сейчас открыл в себе. Не ожидал.

Это последнее, что я от него услышал, – пил чай у Юры на кухне, еще до карантина из-за коронавируса. Больше я у него не был. Но звонил ему раз-два в неделю, что-то рассказывал, слышал в телефонной трубке усталое дыхание и слабый голос дяди Юры. Теперь уже не услышу. Его не стало 7 мая.